<<<     ΛΛΛ   

Прежде мы, как Демокрит, блуждали в пустом пространстве, куда мы вознеслись на крыльях мотыльков метафизики, и развлекались там духовными видениями. Теперь, когда вяжущая сила самопознания подрезала эти шелковые крылышки, мы опять видим себя на низкой почве опыта и здравого смысла. [261]

Практический вывод из всего сочинения

Удовлетворить всякой любознательности и ставить пределы нашей жажде познания только там, где начинается невозможное, - вот старание, которое подобает учености. Но из всех бесчисленных задач, которые сами собой возникают [перед человеком], избрать именно те, разрешение которых важно для него, - это заслуга мудрости. Когда наука завершает свой круг, она естественно приходит к точке скромного недоверия и неохотно говорит о самой себе: скольких вещей я не понимаю! Но зрелый, обладающий опытом разум, ставший мудростью, устами Сократа среди ярмарки всевозможных товаров радостно восклицает: сколько здесь ненужных мне вещей! Именно таким образом два столь различных стремления сливаются в одно, хотя первоначально они имели совершенно противоположные направления: первое из них суетно и недовольно, второе степенно и скромно. Действительно, чтобы сделать разумный выбор, надо прежде всего знать то, без чего можно обойтись, более того, надо знать невозможное; но в конце концов науке удается определить границы, установленные ей природой человеческого разума. А все беспочвенные замыслы, хотя сами по себе они, может быть, не лишены достоинства, бесследно исчезают в дыму тщеславия, как лежащие вне человеческой сферы. Тогда-то метафизика становится тем, от чего она еще так далека и что в ней меньше всего подозревают, а именно спутницей мудрости. [261-262] Вопросы о духовной природе, о свободе и предопределении, о будущей жизни и т.п. сначала приводят в движение все силы ума и своей возвышенностью вовлекают человека в состязание умозрения, мудрствующего без разбора, решающего, поучающего или опровергающего, как это всегда бывает с мнимым глубокомыслием. Но как только исследование попадает в область философии, которая является судьей собственного метода и которая признает не только предметы, но и их отношение к человеческому рассудку, границы суживаются и устанавливается рубеж, который никогда больше не позволяет исследователю выйти из свойственной ему области. [262] В отношении причины и следствия, субстанции и [ее] действенного проявления задача философии на первых порах заключается в том, чтобы разгадать сложные явления и свести их к более простым представлениям. Раз основные отношения найдены, роль философии кончается. Что же касается вопроса о том, каким образом нечто может быть причиной или иметь ту или иную силу, - этого никогда нельзя разрешить при помощи разума: эти отношения надо брать исключительно из опыта... [262] Вот почему основные понятия о вещах как о причинах, понятия о силах и действиях, если они не взяты из опыта, совершенно произвольны и не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты. [...] Что моя воля движет моей рукой, это для меня не более понятно, чем если кто-нибудь сказал, что она может также задержать движение Луны. Вся разница здесь только в том, что первое я узнаю из опыта, а второе никогда не приходило мне на ум. [...] Все подобные суждения, как например, суждения о том, что моя душа движет моим телом, что она находится или будет находиться в связи с другими существами, ей подобными, - все такие суждения могут быть только вымыслом, и притом далеко не имеющим такого значения, как те выдумки, с которыми мы встречаемся в естествознании и которые известны под именем гипотез. В этих последних основные силы не измышляются... [263] То обстоятельство, что различные явления - действительные или мнимые - понятны из таких общепринятых основных идей, не приносит им никакой пользы. Можно легко найти основание для всего на свете, раз дозволяется произвольно сочинять разные действующие силы и законы действия. Нам, следовательно, приходится ждать, пока мы в будущем на основе нового опыта получим новые понятия о скрытых еще для нас силах в нашем мыслящем Я. Так наблюдения последнего времени, объясненные при помощи математики, обнаружили нам притягательную силу материи, о самой возможности которой (ибо она мыслится нами одной из основных сил) нам никогда не удастся составить себе более точного представления. Те, кто хотел бы без доказательства, взятого из опыта, придумать подобное свойство, подверглись бы, как глупцы, справедливому осмеянию. Так как в таких случаях доводы разума не имеют никакого значения ни для обнаружения, ни для подтверждения возможности или невозможности, то решающим следует здесь признать только опыт. [264]

В своем тщеславии наука охотно ссылается в своих работах на важность [изучаемого]; так как в нашем случае обыкновенно указывают на то, что разумный взгляд на духовную природу души приводит к уверенности в существовании загробной жизни, а эта уверенность очень нужна как побудительный мотив к добродетельной жизни. [...] Как? Разве быть добродетельным только потому хорошо, что существует тот свет? [...] Разве может называться честным или добродетельным тот, кто охотно предавался бы своим любимым порокам, если бы его не пугала кара в будущем, и не должны ли мы скорее сказать, что такой человек хотя и страшится греха, но в душе таит порочные наклонности, что он любит выгоду, приносимую добродетельными поступками, но саму добродетель ненавидит? И действительно, опыт показывает, что многие из тех, кто осведомлен и убежден в существовании будущей жизни, предаваясь здесь порокам и мерзостям, только и думают о том, какими ухищрениями избежать грозящих последствий в будущем. [265-266] Поэтому, кажется, сообразнее с человеческой природой и чистотой нравов основывать ожидания будущего мира на чувствах благородной души, чем, наоборот, ее благонравное поведение основывать на надежде на будущую жизнь . Такова и на самом деле моральная вера: ее простота может быть выше разных тонкостей пустого умствования, только она приличествует человеку в каждом его состоянии, ведя его прямой дорогой к его истинным целям. Предоставим умозрению и попечению праздных умов все громкие учения о столь отделенных материях. В действительности эти учения нас мало интересуют и иллюзорный блеск доводов за или против них может, конечно, иметь значение для одобрения школ, но вряд ли решает что-нибудь относительно будущей судьбы честных людей. Человеческий разум также не наделен такими крыльями, которые дали бы ему возможность пробиться сквозь высокие облака, скрывающие от наших глаз тайны иного мира. Любознательным же людям, которые так настойчиво стараются хоть что-нибудь узнать о том мире, можно дать простой, но совершенно естественный совет: терпеливо дожидаться, пока не попадете туда. [266]

 <<<     ΛΛΛ   

Суждения о том
Главным образом на них построены все его рассказы