<<<     ΛΛΛ   

«СОКРАТ. Оказалось, нельзя творить стихи при помощи разума. Оказалось, поэты летают. И только тогда приносят свои песни, собранные в садах и рощах муз. Поэт — это существо легкое, крылатое и безумное. И творить он может, только когда сделается исступленным, вдохновенным, чего не позволяет мне мой скучный разум. И поэтому я оставил свои жалкие потуги и сочинил всего один гимн в честь Аполлона. Ведь благодаря празднику Аполлона в Дельфах я прожил этот лишний месяц, и не поблагодарить его было бы невежливо.
 —  И Сократ протянул свиток с гимном Второму ученику…
 — Ты передашь это сегодня священному Хору, когда он ступит на землю Афин».
Зачем он все-таки сочинил этот гимн? Не в честь же Аполлона, который ничего не стоит относительно его смерти. Так убежденно говорить, что нельзя творить при помощи разума, что стихи есть результат безумия и тут же самому их сочинять. Пускай, по его мнению, стихи плохие, но важен сам факт. И почему он поручает (не просит), чтобы стихи передали для исполнения Хору? Может быть потому, что Сократ стал также безумен и лишился разума, стал иступленным? Вряд ли, он же не поэт. Гимн Аполлону это гимн жизни и самому себе, напомнить после своей смерти, что был Сократ, который хотел жить.

Цит. по: Нерсесянц В.С. Сократ. М.: Из-во Наука, 1984.  С. 114.

«КСАНТИППА. Ты взял меня совсем молодой…Ты был старик, а я была…У тебя было столько друзей, и ты всегда с кем-то беседовал…А я слушала и ничего не понимала…Я была совсем молодая, а ты…
СОКРАТ. Не надо Ксантиппа!
КСАНТИППА. Ты все время себя побеждал. Сначала ты победил свое тело и выучился ходить босиком по льду. Потом ты победил тщеславие и стал ходить в грязном хитоне. Потом ты победил свою плоть, и она уже не мешала тебе мыслить…И я осталась одна на пустом ложе! А я была совсем молодая, Сократ. А ты не обращал на меня внимания! Мне даже казалось, что ты попросту меня не видишь. Ты почему-то вдруг вообразил, что я красивая, настолько ты не обращал на меня никакого внимания! Ну погляди на меня, Сократ, какая  же я красивая! Ну что ты, с ума сошел?
Да, Сократ настолько велик, что он сумел победить плоть и душу, подчинил их своей страсти – исследовать, но он не победил жизнь в своей простоте и непредвзятости. И она его обошла, как всегда, когда ей сопротивляются: Ксантиппа стала жить с другим, а его казнили.
Можно сколько угодно философствовать и силой разума подчинять  своей страсти плоть и душу, но нельзя нарушать законы природы, данные богом или еще кем-то. Разум человека силен, очень силен, но не настолько, чтобы противопоставить себя природе, за это она наказывает и беспощадно.

««СОКРАТ.  Итак, законы вполне резонно могут мне сказать: «Сократ! Согласно нам, законам твоего отечества, отец твой взял в жены твою мать, и ты появился на свет. Ты гость, в некотором роде наше продолжение. Согласно нам, ты вскормлен, воспитан и наделен благами. Наконец, согласно нам, ты мог попросту покинуть свое отечество, кода вырос. Но ты не сделал этого. Более того, ты никогда не выезжал из Афин, разве что только на войну. Даже ради празднеств не покидал ты родной город. Ты даже не путешествовал. Значит, ты не хотел уехать от нас в другой город с другими законами. Значит, мы, законы твоего отечества, тебе нравились, пока относились к тебе по-другому! Но вот сегодня ты претерпел от нас, и что же? Ты уже готов предать нас, а следовательно, и свое отечество. Ты готов бежать от нашего постановления, скрыться из тюрьмы, переодевшись в козью шкуру или в платье Аполлодора, к нашим врагам. Значит, ты решил ответить своему отечеству злом на зло? Но ты учил всегда иначе! Что же тогда тебе делать, Сократ, в чужой стороне? Чем ты станешь там заниматься? Учить справедливости и добродетели? Но, сбежав от нас, ты сам ее первый нарушишь. Тогда чем ты станешь жить в Фессалии? Услаждать себя едой? Но это хуже смерти!» Аполлодор... Аполлодор... Мне очень хочется жить... Но тебе будет стыдно, если твой собеседник Сократ предаст свои убеждения ради жизни... Ты плачешь, Аполлодор? Но почему? Надо радоваться! Мы ведь поняли с тобой, что есть благо, и не совершили непоправимого поступка. Мы идем до конца в своей вере, не так ли? Ну, отвечай, я прав или не прав?»
По-разному можно интерпретировать слова Сократа, и найти превеликое множество объяснений и оправданий любым его  действиям. Но не в этом его основная мысль. Сократ ставит убеждения выше жизни. Можно с этим не согласиться, сказав вполне резонно, что убеждения можно поменять. Нет, можно поменять только содержание убеждения, а само оно остается как часть человека, более того, убеждения это сам человек, а значит и жизнь. Поменять убеждения значит отказаться от своей жизни и прожить другую жизнь. Для Сократа это уже не приемлемо и поздно. Так или иначе смерть все равно наступит. Но в первом случае он останется самим собой и таким в памяти афинян, во втором случае после него уже ничего не останется.      

«АНИТ. Ну что ты, Сократ, я не верю в жизнь после смерти. Как, впрочем, не верю и в богов.
Усмешка Сократа.
-- Видишь ли, человеческая жизнь слишком мгновенна, чтобы проверить, существуют ли великие боги. А я кожевенник и верю только тому, что можно проверить на собственной коже, точнее шкуре… И вообще, согласись, Сократ, было бы слишком печально узнать, что вся наша короткая жизнь находится в воле этих вечно бранящихся олимпийцев… Неужели ты действительно веришь в богов?
СОКРАТ. Мне хочется верить в жизнь после смерти.
АНИТ. Тогда это забавно, Сократ: человек. который верит в богов, посажен в тюрьму другим, который в них не верит, по обвинению в неверии в богов».
Неверие в богов или вера в себя - убеждение, которое не хуже и не лучше, чем вера в богов. Разница только в том, что Сократ под верой в богов понимает приоритет общих законов над частными, тогда как Анит провозглашает приоритет своих частных  убеждений над общими. Другое дело, что под прикрытием богов свои частные убеждения Анит сделал общими, что и дает ему право говорить об их истинности. Сократ понимает эту разницу или чувствует ее, но может только усмехнуться.

Наши законы дурны, ибо они установлены слабосильными. Что делать — слабосильныхбольшинство: в природе всегда больше дурного и отходов. И вот, чтобы защитить себя от меньшинства сильных, то есть от тех, кто способен над ними возвыситься, это слабое большинство придумало наши афинские законы. И утверждает, что встать над большинством — несправедливо  и надо страшиться этого. Но, Сократ, ведь сама природа повсюду провозглашает право сильного. Закон великой природы считает справедливым, если лучший и сильный  подавит худшего и слабого. «Творить насилие рукой могучей», — это сказал великий поэт Пиндар... Мы же берем с детства самых решительных и сильных людей и приучаем заклинаниями законов, что все они должны быть равны ничтожному большинству и что только это справедливо... Но мне хочется, Сократ, чтобы у нас появился некто, достаточно одаренный природой, который освободился бы от эго дурмана и освободил бы других.
Законы и в самом деле дурны, если только распространять их на всю систему отношений. Юридические законы только часть их. Кроме того, они и в самом деле защищают слабых и заставляют сильных им подчиняться, хотя сильные сами могут и творят законы. И в самом деле, равенство перед юридическим законом только уловка слабых, которая противоречит естественному ходу природы, что приводит ко многим противоречиям. Это так, если изменить понятие «сильный» и не приписывать этот эпитет тем, кто имеет власть.

АНИТ. Ты мешал всем. Умным, потому что многое из того, что приходит в голову тебе, приходило в голову и им. Но они молчали. А если кто-то молчит, ему совсем не нравится, когда говорит другой... Ты мешал глупым — они тебя не понимали... Ты мешал тем, кто не верит, потому что требовали веры... Ты мешал тем, кто верит, потому что их раздражала твоя вера, которую надо все время проверять сомнением — истинна ли она.
Анит умный, и многое из того, что он говорит, верно. Прав и Сократ. Только они не могут быть правыми одновременно, поскольку принадлежат к разным формам жизни. Случай свел их в одном месте, где правым может быть только кто-то один при этом независимо от содержания самой правды. И в этом смысле спор их пустой. Раньше они расходились, каждый поочередно, уступая место другому. Но сейчас, в силу обстоятельств, это оказалось невозможным.

«ПЕРВЫЙ. Этого хотел ты сам — принять смерть во имя своей победы. Ты говорил об этом в доме Продика. Мне показалось сначала, что я тогда не понял тебя до конца... И я обратился к своим тетрадям — прочел твои беседы с Федоном из Коринфа и с Харетом из Фив, где ты прямо говорил: «После смерти провидца народ, как нашкодивший ребенок, виня себя и каясь, выбьет на мраморе то, что вчера не хотел даже слушать...».
Выбить на мраморе - не дань признания, а  выражение глупости. Все, что будет после, уже связано с другим и не имеет  никакого отношения к тому, что было до. Народ это сделает обязательно, в этом Сократ прав. Но не это хотел Сократ доказать своей смертью, он даже не хотел своей победы и тем более в утилитарном ее выражении. Признание его, Сократа,  правоты означало для народа принятие его слов, образа мысли, критики богов и властей и пр. А главное оно означало право людей на свою собственную свободу. Как только народ принимает критику богов и властей, он освобождается от них и становится хотя бы чуточку свободнее на долгом пути к полной свободе и независимости, если таковые существуют.

            Душа – это изначально чистое божественное создание, отданное людям для познания бога и истинного смысла существования. Но она не может быть вне тела как ее физического носителя, имеющего свои особенности, и душа вынуждена считаться с требованиями тела и даже подчиниться его прихотям. Но подчинить душе тело тоже крайность, которая не дает покоя ни тому, ни другому. В неразумном человеке душа боится тела, а тело боится души, и они не могут существовать ни вместе, ни друг без друга.
Гармония заключается в том, что каждый делает свое: душа говорит телу как надо себя вести, а тело – душе, что ему не хватает, и вместе они движутся к своему высшему предназначению, где тело уходит в небытие, а душа становится частью божественного, или высшего, разума.
Сократ как великий философ, приближающийся по уровню своего сознания к высшему разуму, а значит и к душе, потому и говорит, что легко и даже с радостью освобождается от дряхлого тела и покидает землю. Его тело уже выполнило свою задачу, оно жило с душой в гармонии и позволило ей достичь своего предназначения.

«СОКРАТ. Душа обычного смертного разлучается с телом оскверненная и замаранная. Всю жизнь она угождала своему телу – его страстям и наслаждением. Она настолько срослась с телом и зачарована им, что не  считает истинным ничто, кроме утех тела, то есть того, что можно осязать, выпить, съесть или использовать для любовной  утехи. Все смутное, незримое она боится и ненавидит. И оттого мучительно такой душе расставаться с телом и жизнью. Не то философ! Ксантиппа, я никогда не заботился о теле. Я победил все его желания – и теперь, вступая в пору, когда оно будет докучать мне своими слабостями и мешать мне мыслить, я расстаюсь с ним легко, без сожаления. как лебеди. Я убегаю из-под его стражи. Это не страдание, Ксантиппа. Я покидаю землю легко, с осознанной любовью ко всем живущим. Считай это просто выздоровлением моего дряхлого тела. И как при выздоровлении приносят богу Асклепию в благодарность в жертву петуха, - сделайте так, когда я закрою глаза.»

 Перед громадиной небытия все поступки, мысли, совершаемые перед смертью, становятся ничтожно малы и теряют смысл, поскольку лишены продолжения.
Противостояние души и тела – извечная проблема и не только философии. При этом тело всегда связано с грязью, грехом, осквернением, а душа - воплощение добра, света, истины. Основной лейтмотив - очищение души и в конечном счете избавление от тела посредством смерти. В этом заложен смысл некоего бытия – истины, достигаемой только посредством  души, т.е. чистого мышления, которое всегда отвлекается для обеспечения бренного тела. Но поскольку на последнее уходит много сил, то заняться истиной души не хватает ни времени, ни сил. Отказаться от тела и очиститься означает переход души в такое состояние, когда она может заниматься только истиной, что можно осуществить  только в каком-то ином мире.
Возможно, это так, но не в том мире, который будет после смерти. Речь идет а таком мире, когда жизнь будет существовать исключительно только в форме души и мысли. Сейчас жизнь существует в парадигме ее физического существования, но эволюция  развития живого приведет к такой форме жизни, когда мысль, разум, мышление или душа будут существовать в форме, не связанной с ее физическим воплощением. Жизнь будет существовать сама по себе. По всей видимости, именно о таком перевоплощении души и идет речь у философов и не только у них.

« - Из тетрадей?! – в ужасе прошептал Сократ.
ПЕРВЫЙ. Сократ человек. И под влиянием минуты  он иногда говорит не то…как было, к примеру, недавно, после  твоей болезни. В моих тетрадях все выверено. Там у Сократа нет противоречий. Там истинный  Сократ, и все вытвердят его наставления и будут следовать им и славить его.
СОКРАТ. Но ты забыл, что я сказал в доме Продика. Человек меняется с быстротекущим временем! И надо проверять. И надо сомневаться! Единственное, что я знаю, - это то, что я ничего не знаю…»
ПЕРВЫЙ. Это говорит не тот Сократ, не истинный. Это говорит Сократ, принявший яд, в страхе и в отчаянии…
СОКРАТ. Ты безумен! В тебе нет любви! И у тебя страшные глаза – глаза жреца, а не философа! Я боюсь, что если завтра по Афинам начнет ходить новый Сократ, ты его убьешь именем того, прежнего Сократа! Ты сожжешь тетради! Слышишь! Поклянись мне!»

            Еще не кончилась одна жизнь, а уже начинается другая, где каждый решает прежде всего свои задачи. Теперь нужен догматический Сократ, которого можно с помощью тетрадей  выстроить так, чтобы он был удобен властям и только им. Поэтому Сократ, с ужасом узнав про записи и тетради,  потребовал сжечь их. Но его беспокоит даже не то, что из Сократа сделают догму, а то, что его именем убьют другого Сократа, т.е. новую живую мысль. Он понимал разницу между  живым Сократом, его гранитным изваянием и новым философом, почему и потребовал все сжечь.
Не в этом ли сила Сократа? Он не записывал свои мысли, что позволяло бесконечно интерпретировать его высказывания и тем самым отражать новый поворот жизни и мысли. Он оставил после себя только одно  – сомневайся и исследуй, ибо жизнь быстротекущая, все меняется, в том числе и наши представления о ней.

«АНИТ. Сократа нужно было приговорить к смерти.
ФРАСИБУЛ. Я уже все решил, Анит. Я провел бессонную ночь и все обдумал. Я видел Сократа на войне. Тогда стояла тяжелая зима, и мы выходили на улицу, напялив на себя всю нашу одежду и обвязав ноги войлоком и овчинами. А он входил – в обычном плаще и босиком. И воины начали роптать, они решили, что он издевается над ними. Тогда один из стратегов для успокоения воинов чуть не велел казнить Сократа.  Потом Сократ вернулся, и слава его гремела. В результате  Аристофан осмеял его в своей комедии…Потом Сократ стал стар, и власть в Афинах захватили тираны. И главный тиран – Критий его бывший ученик, - позвал Сократа и грозился заключить его в тюрьму за то, что Сократ не хотел прислуживать тиранам…Теперь мы изгнали тиранов, и вот мы уже приговариваем к смерти Сократа…Не слишком ли много для жизни одного старца? Казни Сократа не будет.

          В этом диалоге видна трусость властей. Они решили казнить Сократа, но боятся это сделать. Что-то должно случиться, может быть побег, и вообще они хотели только приговорить его к казни, а не казнить. Власть всегда труслива и эгоистична. Труслива, потому что решает свои собственные задачи за счет общества и отдельных людей, которые когда-нибудь обязательно поймут и спросят с них за их решения. Да и спрашивали уже не раз.

«ТЮРЕМЩИК. К вам пришла…
СОКРАТ. Не пускай ее!
ТЮРЕМЩИК. Как прикажите.
Сократ неподвижно лежит на ложе.
- Правду говорят, что вы самый большой мудрец?
Сократ не отвечает.
- Я почему спрашиваю? Я не верю слухам. Например, обо мне говорят, что я самый большой дурак. Тогда что же выходит: самой большой мудрец сидит в тюрьме, а самый большой дурак его стережет  Ан не так!.. Вы славный старичок, я вам кое-что открою… - Он зашептал: - Я совсем не дурак, я только притворяюсь. Потому, что с дурака взятки гладки и никакого спроса. И никто его не боится, и все над ним смеются, а значит любят. И так я всю жизнь прожил, и хорошо. Хоть читать и писать не умею, а состою на государственной службе и получаю два обола. Достиг!.. Главное не выдавать никому, что ты умный. А в душе будь хоть мудрецом, это твое дело. Я, сам знаешь, какой умный в  душе!  Когда я одному приговоренному здесь все это рассказал, он даже заплакал, «Эх, говорит, жаль, что ты мне раньше не встретился! Жил бы я по другому…» И все имущество мне завещал… Плохо, что у вас нет имущества».
Конечно, тюремщик не дурак, если он живет в этом мире и даже хорошо живет. Он все понимает, но молчит, притворяется, что не понимает. Властей это тоже устраивает, и все делают вид, что все нормально. Высшая мудрость — молчать, что понимаешь то, что власть не мудра, а просто глупа. Так делают все умные люди, если хотят получать от властей два «обола». А жизнь идет своим чередом. Мудрость Сократа заключается в том, что он постоянно говорил людям, чтобы они не прятали голову в песок, смотрели внимательно за жизнью, исследовали ее и вовремя отказывались от тех богов, которые со временем становятся идолами.

Живой Сократ никому не был  нужен, мертвый  стал нужен всем.

«О непреклонная судьба
И могучая участь!
Мы приходим в мир, сжавши руки в кулак,
Будто хотим сказать – все мое!
Мы уходим из мира с открытыми ладонями:
Ничего я не взял,
Ничего мне не нужно!
Весь я ваш боги!»

 <<<     ΛΛΛ   

Самому сократу
человек убил себя