<<<     ΛΛΛ     >>>   

Для того чтобы осветить процесс ослабления бунта инстинктов против утвердившегося Принципа Реальности посредством управляемой десублимации, обратимся к контрасту между изображением сексуальности в классической и романтической литературе и в современной литературе. Если из тех произведений, которые по самому своему содержанию и внутренней форме определяются эротической тематикой, мы остановимся на таких качественно различных примерах, как "Федра" Расина, "Странствия" Гете, "Цветы Зла" Бодлера, "Анна Каренина" Толстого, мы увидим, что сексуальность входит в них в сублимированной в высшей степени и "опосредованной" форме - однако в этой форме она абсолютна, бескомпромиссна и безусловна. Господство Эроса здесь изначально связано с Танатосом, ибо осуществление чревато деструкцией и не в нравственном или социологическом, но в онтологическом смысле. Оставаясь по ту сторону добра и зла, по ту сторону социальной морали, она оказывается, таким образом, недосягаемой для утвердившегося Принципа Реальности, отвергаемого и подрываемого Эросом.

Полную противоположность мы найдем в алкоголиках О'Нила и дикарях Фолкнера, в "Трамвае "Желание"" и под "Раскаленной крышей"* (* Пьесы Т. Уильямса "Трамвай "Желание"" и "Кошка на раскаленной крыше". - Примеч. пер.), в "Лолите", в рассказах об оргиях Голливуда и Нью-Йорка и приключениях домохозяек, обитательниц пригородов, - здесь буйным цветом цветет десублимированная сексуальность. Здесь гораздо меньше ограничений и больше реалистичности и дерзости. Это неотъемлемая часть общества, но ни в коем случае не его отрицание. Ибо то, что происходит, можно назвать диким и бесстыдным, чувственным и возбуждающим или безнравственным - однако именно поэтому оно совершенно безвредно.

Освобожденная от сублимированной формы, свидетельствовавшей именно о непримиримости мечты и действительности - формы, проявляющейся в стиле, языке произведений, - сексуальность превращается в движущую силу бестселлеров, служащих подавлению. Ни об одной из сексуально привлекательных женщин современной литературы нельзя сказать то, что Бальзак говорит о проститутке Эстер: что ее нежность расцветает в бесконечности. Все, к чему прикасается это общество, оно обращает в потенциальный источник прогресса и эксплуатации, рабского труда и удовлетворения, свободы и угнетения. Сексуальность - не исключение в этом ряду.

Понятие управляемой десублимации предполагает возможность одновременного высвобождения подавленной сексуальности и агрессивности, возможность, которая кажется несовместимой с понятием фиксированного количества энергии инстинктов для распределения между двумя первичными влечениями у Фрейда. Согласно Фрейду, усиление сексуальности (либидо) необходимо ведет к ослаблению агрессивности и наоборот. Однако, если бы социально допустимое и поощряемое высвобождение либидо касалось бы частной и локальной сексуальности, оно было бы равносильным сжатию (compression) эротической энергии, и такая десублимация сочеталась бы с ростом как несублимированных, так и сублимированных форм агрессивности. Последняя бурно распространяется в современном индустриальном обществе.

Неужели же оно достигло такой степени нормализации, что риск собственного уничтожения в ходе нормальной деятельности для национальной безопасности стал привычным для индивидов? А может быть, причиной этого молчаливого согласия является их бессилие что-либо изменить? В любом случае риск отнюдь не неизбежного уничтожения, которое человек уготовил себе сам, стал нормальной частью и психического, и материального обихода, так что он перестал служить приговором или опровержением существующей социальной системы. Более того, как часть их повседневного обихода он может даже связывать их с этой системой. Очевидна экономическая и политическая зависимость между абсолютным врагом и высоким уровнем жизни (и желательным уровнем трудовой занятости!), которая достаточно рациональна, чтобы быть приемлемой.

Предположив, что Инстинкт Разрушения (в конечном счете, Влечение к Смерти) является важным составляющим энергии, питающей порабощение человека и природы техникой, мы увидим, что растущая способность общества манипулировать техническим прогрессом также увеличивает его способность манипулировать и управлять этим инстинктом, т.е. удовлетворять его "в процессе производства". Как следствие, усиление социальной сплоченности осуществляется на уровне глубочайших инстинктов. Это означает, что высочайший риск и даже факт войны может быть принят не только с беспомощным согласием, но также с инстинктивным одобрением со стороны жертв. Такими могут быть последствия управляемой десублимации.

Таким образом, институционализированная десублимация предстает как аспект "обуздания способности к трансцендированию", достигнутого одномерным обществом. Так же как это общество стремится уменьшить и даже поглотить оппозицию (качественные изменения!) в сфере политики и высокой культуры, оно стремится к этому и в сфере инстинктов. В результате мы видим атрофию способности мышления схватывать противоречия и отыскивать альтернативы; в единственном остающемся измерении технологической рациональности неуклонно возрастает объем Счастливого Сознания.

Это отражает прежде всего общее убеждение в том, что действительное разумно и что существующая система, несмотря ни на что, продолжает производить блага. Мысль людей направляется таким образом, чтобы они видели в аппарате производства эффективную движущую силу мышления и действия, к которым должны присоединиться их индивидуальное мышление и поступки. В этом переносе аппарат также присваивает себе роль морального фактора, вследствие чего совесть становится балластом в мире овеществления, где царит единственная всеобщая необходимость* (* Необходимость одномерного общества. - Примеч. пер.)

В этом мире всеобщей необходимости нет места вине. Уничтожение сотен и тысяч людей зависит от сигнала одного человека, который затем может заявить о своей невиновности и продолжать жить счастливо, не испытывая угрызений совести. Державы антифашистского блока, разгромившие фашизм на поле битвы, пожинают плоды труда нацистских ученых, генералов и инженеров; за ними преимущество пришедших позднее. То, что начинается как ужас концентрационных лагерей, превращается в практику приучения людей к аномальным условиям - подземному существованию и ежедневной дозе радиоактивной подпитки. Один христианский министр провозглашает, что это не противоречит христианским принципам всеми доступными средствами не дать своему соседу войти в твое убежище. Другой христианский министр, возражая своему коллеге, настаивает на ином истолковании христианских принципов. Кто из них прав? Нас опять убеждают в нейтральности технологической рациональности, которая выше и вне политики, и опять мы убеждаемся в лживости этих заверений, ибо в обоих случаях она служит политике господства.

Мир концентрационных лагерей... был не единственным чудовищным обществом. То, что мы видели, было образом и в некотором смысле квинтэссенцией того инфернального общества, в которое нас ввергают ежедневно* (* Ионеско Э. в: Nouvelle Revue Francaise, July 1956; цит. по: London Times Literary Supplement, March 4, 1960. Герман Кан считает (1959 RAND study RM-2206-RC), что "необходимо исследовать выживаемость населения в условиях окружающей среды, напоминающей переполненные убежища (концентрационные лагеря, использование в России и Германии грузовых вагонов для перевозки людей, военные корабли, переполненные тюрьмы... и т.п.). Из этого можно извлечь некоторые руководящие принципы для программы убежищ". - Примеч. авт.)

Кажется, что даже самые отвратительные преступления могут быть подавлены таким образом, что они практически перестают быть опасными для общества. Или если их взрыв ведет к функциональным нарушениям (пример одного из пилотов в случае с Хиросимой), то это не затрагивает функционирования общества. Дом для душевнобольных - надежное средство урегулирования этих нарушений.

Счастливое Сознание не знает пределов - оно устраивает игры со смертью и опасностью увечий, в которых веселье, командная работа и стратегическая важность перемешаны в гарантирующей вознаграждение социальной гармонии. Корпорация Рэнд, в которой воедино сплетаются наука и военная организация, климат и благоустроенная жизнь, сообщает о подобных играх тоном извинительной снисходительности в своих "РЭНДом ньюз"* (* Игра слов в английском языке, т.к. random означает "наугад". - Примеч. пер.) (т. 9, номер 1) под заглавием "ЛУЧШЕ БЕЗОПАСНОСТЬ, ЧЕМ СОЖАЛЕНИЕ". Грохочут ракеты, ожидают своей очереди нейтронные бомбы, летят космические корабли, а проблема состоит в том, "как сберечь нацию и свободный мир". Во всем этом военные прожектеры демонстрируют озабоченность "ценой риска, ценой эксперимента и ошибки, которая может быть ужасающе высокой". Здесь-то и приходит РЭНД, РЭНД несет спасение, и в фокусе внимания оказываются "приспособления типа РЭНД БЕЗОПАСНОСТЬ". Возникает не поддающаяся классификации картина, картина, в которой "мир становится картой, ракеты - просто символами [да здравствует успокаивающая сила символизма!], а войны - не более чем [не более чем]** (** В квадратных скобках иронические замечания самого Маркузе. - Примеч. пер.) планами и расчетами на бумаге..." В этой картине РЭНД превратила мир в увлекательную технологическую игру, и можно позволить себе расслабиться, пока "военные прожектеры без всякого риска приобретают ценный "синтетический" опыт".

ИГРАЕМ В ИГРУ

Для того чтобы понять, необходимо участвовать, ибо понимание приходит "с опытом".

Поскольку игроки в БЕЗОПАСНОСТЬ представляют разные отделы РЭНД, а также военно-воздушные силы, мы можем найти в команде синих врача, инженера или экономиста. Команда красных представляет аналогичный поперечный срез корпорации.

Первый день занимает совместный брифинг по поводу содержания игры и изучение правил игры. И когда команды усаживаются наконец вокруг карт в своих комнатах, игра начинается. Обе команды получают от директора игры свои политические декларации, которые, как правило, подготавливаются одним из членов группы контроля. В декларациях содержится оценка мировой ситуации во время игры, некоторая информация о политике соперничающих команд, преследуемые ими цели и бюджет команд. (Направления политики изменяются в каждой игре для того, чтобы изучить широкий спектр стратегических возможностей.)

В нашей гипотетической игре цель синих состоит в том, чтобы сохранять на протяжении всей игры способность сдерживания, т.е. сохранять силу, способную нанести красным ответный удар, что заставляет красных воздерживаться от риска атаки. (Синие получают также некоторую информацию о политике красных.)

Политика красных направлена, в свою очередь, на достижение превосходства над синими.

Что касается бюджетов синих и красных, они соизмеримы с действительными расходами на оборону...

Успокаивающее впечатление производят сообщения о том, что игра проходит в РЭНД с 1961 г. "где-то в лабиринте нашего подвального помещения под баром", и то, что "на стенах комнат красных и ^синих повешены меню, перечисляющие имеющееся оружие и техническое оснащение, которые покупают команды... В общей сложности - около семидесяти пунктов". У игры есть свой "директор", истолковывающий правила игры, поскольку, хотя "своды правил снабжены диаграммами и иллюстрациями на 66 страницах", на протяжении игры неизбежно возникают проблемы. У директора игры есть еще одна важная функция: "не предупреждая заранее игроков", он "вводит ситуацию войны с целью проверить эффективность имеющихся вооруженных сил". Но следующий заголовок гласит: "Кофе, пирожные и идеи". Можно расслабиться! "Игра длится до 1972 г. Затем команды синих и красных закапывают ракеты и вместе усаживаются за кофе и пирожные на "post mortem" заседание". Однако все же не следует слишком расслабляться: "существует ситуация реального мира, которая не поддается эффективному моделированию в игре БЕЗОПАСНОСТЬ", а именно - "переговоры". Остается только поблагодарить: единственная надежда, которая дана нам в ситуации реального мира, оказывается не по силам РЭНД.

Очевидно, что в царстве Счастливого Сознания нет места чувству вины, заботы совести принял на себя расчет. Когда на кон поставлена судьба целого, никакое деяние не считается преступлением, кроме неприятия целого или отказа его защищать. Преступление, вина и чувство вины становятся частным делом. Согласно открытию Фрейда, в душе индивида живут следы преступлений человечества, а в его истории - история целого. Теперь эта роковая связь успешно подавлена. Те, кто отождествляет себя с целым, кто оказался вознесенным до уровня вождей и защитников целого, могут ошибаться, но они не могут быть неправыми - они находятся по ту сторону вины. И только когда это отождествление распадается, когда они покидают пьедестал, на них может пасть вина.

Подобно тому, как при современном состоянии Истории любое политическое письмо способно служит}, лишь подтверждению полицейской действительности, точно также всякое интеллектуальное письмо может создать только "паралитературу", не решающуюся назваться собственным именем.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Репрессивного универсума происходит бихевиористская экспликация значений
Совершенная действительность
В их подчинении всеобщему мышление достигает власти над ними
Красных
Общественными процессами