<<<     ΛΛΛ     >>>   

Само христианство он хочет ограничить одною Нагорною проповедью, да и то - неверно понятою, искаженною им в свод предписаний только отрицательных, ветхозаветных.

От обоих пророков, проповедующих два гибельных порока - безжалостной силы, переходящей в жестокость, и бессильного равнодушия (неделания, не-противления), переходящего в потворство злу, - нет иного спасения, кроме христианства, обращающего догматику, исповедь, исповедание в нравственное дело, в заповедь, но не отрицательную, а положительную, но не пассивную, а активную, но не безжалостную, а полную любви, спасающей от гибели, любви животворящей. Такое христианство могло бы стать завершением всей западной философии; такое христианство было бы искуплением сынами и дочерьми грехов своих родителей и спасением всех.

1 У нас в лице Толстого есть свой философ мрака, свой пророк, проповедник не-думания и не-делания, движения в Неизвестное (что значит: "ходите во мраке, доколе мрак есть!"), декадент-символист, не признающий действительного воскресения и довольствующийся лишь символическим, лицемер, возбуждающий смуту под видом непротивления злу...

2 Под отрезвлением нужно разуметь не то, что разумел Ницше, когда отождествлял бытие с представлением или знанием, не считая [однако] этого представления истиною. Переход от [одного] представления к другим давал [у него] ряд заблуждений. В этом отрицании истины Ницше видел просветление, успокоение и свободу, но, вместе с тем, и отсутствие цели и смысла (в жизни).

И это-то "чрезмерность" в истории! Обломки, руины да бледные воспоминания или туманные предположения!.. Такое ничтожество и убожество, такая грустная скудость выдаются за чрезмерность, за излишество!..

Откуда такое, в ужас приводящее заблуждение? Причина его - в забвении того, что Настоящее - это все сыны и дочери, а Прошедшее - отцы и матери. Вот главная причина заблуждения! А дальнейшая, другая - непонимание, что человек - не пассивное существо, не "ученый", осужденный на бездействие, а существо активное, деятель, которому не свойственно только любоваться обломками прошлого, замирающими отголосками его, тем более, что разрушенное и умирающее - не чуждое ему, а его же родное.

Если у сынов есть любовь к отцам, как могут они ограничиться одними о них воспоминаниями? И о какой чрезмерности по отношению к прошлому может быть здесь речь? Да и если бы возможно было для сынов остаться при одних воспоминаниях об утраченных отцах, разве не превратились бы в таком случае воспоминания в мучительные укоры совести о том, что сознающие утраты, помнящие о них, ничего не делают о возвращении утраченного? Для тех же, кто утратил все эти чувства, разве не существует грозного напоминания иного рода, превращающегося в возмездие за забвение или за равнодушное, бездейственное отношение к тому, о чем забывать грешно и постыдно? Разве забытые близкими мертвые сами не напоминают зловеще и ближнему, и дальнему о забвении ими долга, напоминают разложением своим, тлетворно влияющим и на самих живущих?..

"Клянусь Вам (писал пророк Ницше Брандесу 20 ноября 1888 г.), что через два года вся земля будет в судорогах! Я - нечто роковое!"

Такое ничтожество, как Ницше, бьет всех потому только, что они - еще ничтожнее его!

"Amor fati!.." Этой вершине безнравственности нужно противопоставить величайшую, безусловную ненависть к Роковому - Odium fati! Такую ненависть и должна почувствовать природа при переходе от бессознательного состояния к сознательному. "Amor fati" означает желание остаться скотом; "amor fati" - это формула величайшего унижения, падения человека ниже зверя, ниже скота, ниже самого Ницше! Быть властелином разумных существ, обратить их в своих рабов, а самому быть рабом слепой природы - что это такое? возможно ли более глубокое падение?.. Толстовское благоговение к жизни животных Ницше заменил благоговением к слепой, безжизненной силе!..

"Amor fati" - это любовь к ненавистному, отсутствие мужества взглянуть врагу прямо в очи; это - подлый страх, не позволяющий себе даже спросить: точно ли неизбежно это рабство разумного у неразумного, не суеверие ли и не предрассудок ли эта любовь к тому, что должно бы быть ненавистным, т. е. к рабству? не они ли, это суеверие и этот предрассудок, сделали и само рабство неизбежным? Подавленные ребяческим страхом, мы даже не задаем себе вопроса о том, что можем сделать мы в совокупности, хотя, взятые в одиночку, мы действительно бессильны. Если нынешнее сословное знание, если наука одних "ученых" и бессильна, то может ли отсюда следовать, что все разумные существа, ставши познающими, останутся столь же бессильными?.. Если я действительно являюсь носителем жизни, а противники мои - носители смерти, то победа неизбежно останется за мною; в противном же случае я должен пасть. Но этому последнему поражению Ницше будет одинаково рад, как и победе. Вот его критерий! Но если (как это и должно быть) назовем смерть злом, а жизнь без смерти (бессмертную) благом, добром, то какой же смысл останется во всей его критике идеи добра в "Утренней Заре"? На основании этого критерия, что должен был бы сказать Ницше об объединении самом естественном для сынов человеческих, объединении в деле всеобщего воскрешения?..

"Есть люди здоровые телом и духом; они рады жить; они говорят "да!" существованию и имеют право воспроизводить жизнь, делать ее вечной". Как понимать этот факт, который Ницше кладет в основание созидаемой "скрижали ценностей"?.. Но если цель жизни - объединение живущих для воскрешения умерших и если в основе дела воскрешения лежит признание ценности жизни, а самое дело равносильно уничтожению смерти, то есть того, что именно лишает жизнь ценности, то, в положительном смысле, дело воскрешения и состоит в возвышении ценности жизни. Что может быть проще решения этого вопроса! Ницше только не умеет назвать то, чего сам он желает! Он должен был бы сказать "да!" всеобщему воскресению и "нет!" науке и нравственности, как и искусству также, если они не служат жизни. В частности, по поводу двух нравственностей: барской, "Herren-Moral", и рабской, "Sklaven-Moral", ему, по-видимому, и в голову не приходит, что истинная нравственность заключается в отрицании той и другой и в замене их братством, родством.

(Отрывок)

Адвокат Бога вполне достиг бы цели, если бы сказал, что Бог, создав природу, т. е. слепую силу, творящую зло, создал и разумную и что только от бездействия последней творит зло первая.

Адвокат Добра мог бы показать его величие и силу, если бы определил добро "братотворением" чрез усыновление, чрез обращение людей в сынов человеческих, а блудных сынов к Богу отцов для исполнения долга душеприказчества (т. е. всеобщего воскрешения). Таков именно смысл определения литургии: литургия и есть Добро, само себя оправдывающее и сводящееся к общему делу.

Распространение христианства, т. е. собирание и оглашение, - это первая часть общего дела, или литургия оглашенных. Она учит молиться целым миром и о недугующих, и о плавающих, и о путешествующих, словом, о всех. Это и есть братотворение, т. е. обращение людей в сынов человеческих, возвращение блудных сынов к Богу отцов. Покаяние блудных сынов, пребывающих доселе вне двора отчего, в их грехе отчуждения и крещение их во имя Бога единодушия и согласия, то есть Бога Триединого, и делает сынов снова верными. Верность же выражается в благодарении (евхаристии) Богу и отцам, в возвращении жизни тем, от кого сыны получили ее.

(По поводу статьи B. C. Соловьева о Лермонтове)<<*1>>

Сверхчеловечество есть отрицание отечества и братства.<<*2>>

Сверхчеловек, забывая о своем громадном сходстве со всеми, замечает только свое небольшое несходство с ними и принимает его за великое превосходство.<<*3>>

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

О вертикальном положении
Искусством
Философия 5 заблуждение
Только отказаться от вольностей дворянства
Телеологического суждения станет действием всех людей в осуществлении цели