<<<     ΛΛΛ     >>>   

«сознание»? Выступающее чаще всего в форме «значения» (won loir dire») самосознание во всех своих модификациях прежде всего понимается как самосознание присутствия (perception de soi de la presence). To, что удерживает сознание как целое, удерживает также и то, что можно назвать субъективным существованием в целом (l'existence dite siibjective en general). Поскольку категория субъекта никогда, по сути, не. воспринималась вне соотношения с категорией присутствия как hypokeimenon или ousia, субъект как сознание не может интерпретироваться иначе, чем в форме самосознания присутствия, как самоприсутствие. Преимущество, которым обладает сознание, представляет собой своеобразную привилегию, преимущественные права на настоящее: и даже. если трансцендентальная временность сознания описывается столь глубинным образом, как это имеет место, например, у Гуссерля, то и тогда вся мощь синтеза, непрекращающегося соединения следов располагается в области того, что можно назвать «живым присутствием» («present vivant»).

Эта привилегия принадлежит и метафизике, самой нашей мысли в той мере, в какой она улавливается в языке метафизики. Мы можем лишь немного ограничить ее посредством вызывания значения, смысла присутствия, которое Хайдеггер определял как онто-теологическую детерминацию бытия. Через вопрошание, посредством специфического анализа, смысла бытия мы подвергаем сомнению абсолютную привилегию той формы или воплощения присутствия в целом, которая представляет собой сознание как означение в самоприсутствии (vouloir-dire dans la presence a soi).

Итак мы приходим к такой интерпретации присутствия (и, в частности, сознания, бытия-рядом-с-сознанием (l'etre aupres de soi de la conscience), согласно которой присутствие не есть некоторая абсолютная, матричная форма бытия, но «детерминирование» и «результат». Присутствие есть некоторое детерминирование или/и результат, существующий в рамках системы, которая не является более системой присутствия, но системой differance: этим, по сути, упраздняется оппозиция между активностью и пассивностью, причиной н следствием, неопределимостью и детерминацией и т.д. Эта система такого рода, где даже просто определять сознание как результат некоторой детерминации (причем по соображениям сугубо стратегическим, которые могут быть более или менее четко обозначены и систематически установлены), - значит продолжать пользоваться тем самым

144

словарем, который признан ограниченным для подобных целей.

Предваряя хайдеггеровский радикализм, Ницше и Фрейд проделали сходный исследовательский маневр; каждый из них, как мы знаем, подверг сомнению самоуверенность, самодостаточность сознания. И разве не примечательно, что начинали они при этом с тематики, сходной, но существу, с мотивами differance?

Эта тематика появляется в их работах почти в буквальном смысле, причем в наиболее существенных моментах анализа. Я не хочу здесь вдаваться в подробности, но считаю нужным напомнить, что для Ницше «существенной, главной формой активности является бессознательное», и что сознание представляется ему результатом деятельности сил, чья сущность, способы реализации и формы воплощения ему, т.е. сознанию, не принадлежат. Сила сама по себе никогда не обнаруживается в настоящем; она есть только игра различий или количеств (quantites). Не может существовать некоторой абстрактной силы вне различия между силами; различие в количестве при этом имеет большее значение, чем мера количества, чем абсолютная значимость сама по себе.

«Следовательно, само количество неотделимо от различия в количестве. Разница в количестве есть сущность силы, отношения одной силы к другой. Представление о двух равных друг другу силах, даже если мы придадим им противоположные направления, есть весьма приблизительная и грубая иллюзия, статистическая мечта, в которой запутывается жизнь, но процветает химия» (G. Deleuze. Nietzsche et la philosophie. Paris: Presses universitaires de France, 1970, p.49).

Разве вся концепция Ницше не является критикой активного безразличия относительно различия, как системы редукции и вытеснения? Следование этой же логике - логике как таковой - не исключает того факта, что философия функционирует внутри и через посредство механизма differance, но причине чего она как бы ослепляет саму себя самой собою, хотя речь при этом не идет об идентичности. Это то же самое (lе тeте) как раз и есть differance, как отклоняющийся и двусмысленный переход от одного различия к другому, от одного члена оппозиции к другому. Таким образом можно пересмотреть все двойные оппозиции, на которых построена философия, благодаря и посредством которых живет наш язык, причем проделать это вовсе не для того, чтобы разрушить их, но чтобы проследить возникпове-

145

ние той необходимости, из-за которой один член оппозиции выступает как differance другого, противоположного ему, а этот другой - как «различенный» в рамках систематического обращения к нему (например, интеллигибельное как различающееся от чувственного, как различенное чувственное, понятие как различенно-различающая интуиция; культура как различенно-различающая природа; все иное относительно physis - techne, nomos, thesis, общество, свобода, история, дух - как различенно-различающий physis). Physis в механизме differance. (Подобное сопоставление представляет собой пересмотр традиционной оппозиции physis mimesis). Именно поэтому тождественность различия и повторения, если о ней и следует вести речь, может быть представлена как вечное возвращение лишь вне разворачивания того же, как differance. У Ницше прослеживается так много тем, относящихся к проблематике подобного рода, что их можно с полным основанием диагностировать, как уклонения и хитрости самого анализируемого объекта, маскируемые в присущем ему механизме differance. Или, еще раз, эти темы и термины могут быть соотнесены со всей тематикой активной интерпретации, замещающей непрерывную дешифровку, целью которой считается обнаружение истины как презентации вещи самой по себе в модусе ее присутствия. Ключ к шифру (причем без искомой истины) или, по крайней мере, система шифров, в которой не доминирует ценность истины (превращенной, по сути, в некоторую функцию понимания, описания и толкования).

Мы будем, следовательно, интерпретировать в качестве differance тот активный, находящийся в движении диссонанс различных сил и различий между силами, который Ницше противопоставлял всей системе метафизической грамматики, независимо от того, что является объектом контроля этой системы - культура, философия или наука.

Весьма существенно, с исторической точки зрения, что подобная диафористика (diaphoristique), понимаемая как энергетика или экономия сил и возвращающая к проблеме первичности присутствия, является также главной темой концепции Фрейда: эта иная диафористика представлена, во всей своей целостности, как одновременно теория шифров (или следов) и энергетика. Вопрошание, которому подвергается здесь авторитет сознания, прежде всего и постоянно является различающим.

В концепции Фрейда сводятся воедино два совершенно различных значения differance: различение как отличие,

146

несовпадение, отклонение, система, опространствливание, и различение как окольный путь, задержка, отсрочка, умолчание, овременивание.

1. Понятие следа (Spur), высвобождения (Bahnung), сил высвобождения являются, причем даже уже в таком раннем тексте как Entwurf, неотделимыми от концепции differance. Происхождение памяти или психики как памяти в некотором общем смысле (сознания и бессознательного) может быть описано только при учете различия порогов высвобождения, о чем прямо говорит Фрейд. Пет высвобождения без различия, как нет и различия без следа.

2. Все различия, которые, так или иначе, включаются в производство следов в бессознательном, равно как и в процесс описания (Niederschrift), также могут быть проинтерпретированы, как моменты differance в смысле «размещения про запас». Следуя схеме, которая направляет фрейдовский анализ, можно сказать, что движение следов описано как попытка, усилие жизни сохранить самое себя посредством откладывания на потом (en differant) того или иного опасного для нее приобретения, как конституирование некоторой зоны запаса (Vorrat). Все концептуальные оппозиции, которые пронизывают фрейдовскую мысль, представляют собой соотношение членов оппозиции по типу движения окольного пути, в рампах экономического, щадящего механизма differance. Каждый член оппозиции откладывает другой, каждый отличается от того члена оппозиции, который ему противостоит. Один является другим в рамках механизма differance, но сути, сам предстает относительно другого в качестве differaпсе. Любая строгая и, казалось бы, несводимая друг к другу оппозиция терминов (например, первичное и вторичное), представляется, в тот или иной момент, «теоретической фикцией». И также поэтому, к примеру, (хотя вряд ли нижеследующее сравнение может выступать в качестве частного примера, ибо им охватывается практически все, о чем идет речь) различие между принципом удовольствие и принципом реальности есть всего лишь differance в значении отклонения, окольного пути (Aufschiebеп, Aufschub). В «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд пишет: «Под влиянием направленных на самосохранение инстинктов принцип удовольствия замещается принципом реальности. Последний не отменяет стремление к достижению удовольствия, но требует или песет с собой некоторое откладывание удовлетворения, отказ от определенных возможностей получить удовольствие или временное

147

допущение неудовольствия в качестве шага на длинном и извилистом окольном пути (Aufschub) к удовольствию» (S. Freud. Complete Psychological Works, XVIII, p. 10).

Мы касаемся сейчас, пожалуй, наиболее темного и непроясненного пункта нашего анализа, загадки (l'еnigте) самой differance, проблемы того, каким образом паша интерпретация должна быть подвергнута своеобразному, странному и необычному разъединению (partage). Здесь не следует стремиться к немедленному решению этой проблемы. Как, каким образом можно рассматривать differance в значении систематического отклонения, окольного пути, который в рамках соотношения с самим собой всегда стремится к достижению удовольствия или реальности, откладываемых, в свою очередь, с некоторым (осознанным или неосознанным) расчетом и, в то же самое время, как мы можем расценивать differance под видом отношения к невозможному присутствию, как некоторые расходы без запаса, невосполнимую утрату присутствия, необратимое истощение энергии, или как инстинкт смерти и отношение к абсолютно иному, что очевидным образом прекращает, приостанавливает любую экономию? Достаточно очевидно (вообще говоря, это очевидно само по себе), что нельзя помыслить одновременно экономическое и неэкономическое, нечто тождественное себе и абсолютно иное по отношению к нему. Если differance и есть это «непомысляемое», должны ли мы стремиться к тому, чтобы сделать ее очевидной, представить как философский элемент очевидности и таким образом развенчать ее сверхъестественный характер и внелогичность, рассеять его с непогрешимостью того расчета, которым мы так хорошо владеем (тем более что мы уже признали место, необходимость и функции этого расчета в структуре differance)? Может ли философский способ рассуждения приниматься пли не приниматься в расчет, если мы, по сути, используем его при анализе differance? В моей работе о Батае (Derrida J. L'ecriture et la difference, pp. 369-407) я попытался обозначить то, что может стать основанием строгой и в новом смысле «научной» связи, отношения «ограниченной экономии» («economie restreinte»), не имеющей, однако, никакого отношения к неограниченному расходованию, смерти, к тому, что доходит до выставления в бессмыслице (a l'exposition au non-sens) - с всеобщей экономней (economie generale) или системой того, в чем, если можно так выразиться, учитывается, принимается в расчет (tenant compte) как раз то, что не ограничено условиями и оговорками. Отноше-

148

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Вне формы присутствия
Система знаков конституируется различиями между понятиями
Иным образом конституированные объекты