<<<     ΛΛΛ     >>>   

Ил. 8. Мартин Хайдеггер в 1933 г. Стильные усики и черная рубашка знаменитого философа, возможно, связаны с его преклонением перед Гитлером, равно как и ностальгией по католическим идеалам юности. AKG, London.

фессионального обучения»316. Его речь изобиловала сильными выражениями: «ниспровержение», «опасность», «неумолимая ясность», «дисциплина», «последний окоп», «сила». Старые предрассудки должны быть «разбиты вдребезги»; студентам и преподавателям следует образовать «боевое содружество» («Kampfgemeinschaft»), где труд, сила и знание сольются воедино37

73//74

Хайдеггер прославлял «силу крови, пробуждающую и потрясающую глубочайшие основы бытия Volk». От аудитории не могли ускользнуть его расистские намеки, когда он противопоставлял «исконный дух» («Geist») «пустой искусности», «уклончивой игре ума» и «беспредельному дрейфу рационального анатомирования». Единственная прямая цитата в его речи была не из философского трактата, а из сочинения «о войне» Карла фон Клаузевица. Призывая к всесторонней образовательной реформе, Хайдеггер предлагал придать обучению в трудовых лагерях и армии академический статус традиционной науки. Молодежь аплодировала бешено. Аплодисменты профессоров были куда более сдержанными.

Ясперс, сидевший в первом ряду, принадлежал к числу тех, кто не разделял энтузиазма Хайдеггера. После торжественного приема друзья заговорили о национальной и интеллектуальной жизни. Наконец Ясперс, напуганный энтузиазмом своего друга, спросил: «Как может такой необразованный человек, как Гитлер, править Германией?» — «Ему не нужно образования, — ответил Хайдеггер. — Ты только взгляни на его чудесные руки». В устах известного философа такое замечание могло показаться странным, однако следует напомнить, что снимок рук Гитлера, сделанный его личным фотографом Генрихом Гофманом и распространявшийся огромными тиражами, приобрел фактически статус иконы. Хайдеггер, этот возвышенный мыслитель, не остался в стороне от массовой культуры своего времени. Потом Ясперс спросил Хайдеггера, как он может мириться с антисемитизмом нацистов. Разве «Протоколы сионских мудрецов» — не чистейший вздор? В ответ Хайдеггер уклончиво упомянул «опасный международный заговор». «Хайдеггер, казалось, стал совсем другим человеком», — с грустью отмечал Ясперс38.

Летом Хайдеггер в составе национальной комиссии работал в Берлине над университетской реформой и выступал в главных университетах страны с лекциями в поддержку нацизма. На публичной лекции в Гейдельберге Хайдеггер поддержал Карла Шмитта и Вальтера Гросса, расового эксперта нацистской партии, в их призыве к «борьбе»39. В октябре Хайдеггер пригласил своих бывших студентов мужского пола и нееврейского происхождения (большинство из них успело уже облачиться в нацистскую форму) провести пять дней в его домике в горах — устроить, как это называлось тогда, «научный лагерь» («Wissenschaftslager»). Свои письма Хайдеггер подписывал: «Хайль Гитлер!» Своим студентам-евреям он посоветовал найти себе других преподавателей и отказал им в финансовой помощи. Когда же его собственный наставник, Гуссерль, еврей по национальности, умер в 1937 году, Хайдеггер не пришел на его похороны и не прислал соболезнований его вдове.

Осенью 1933 года высказывания Хайдеггера и восьми других всемирно известных немецких ученых, оправдывавшие правление Гитлера, были собраны и изданы в виде элегантной брошюры. Избрав жанр вопросов и ответов, Хайдеггер с боевым задором набросился на критиков. Действительно ли нацизм «возвращение к варварству... заря безза-

74//75

кония... разгром всех традиций? НЕТ!» Нацизм защищает порядок. Движут ли Гитлером бесчестные побуждения? «НЕТ!» «Не честолюбие, не жажда славы, не слепое упрямство, — одно лишь чувство ответственности перед нами... заставило нашего фюрера выйти из Лиги Наций». Провозгласив, что демократия устарела, Хайдеггер восславил «мужественную уверенность в своих силах» нового режима и выразил надежду на то, что «облагороженная молодежь, вернувшаяся к своим корням, проявит себя блистательным образом». Ее преданность государству «заставит и всю нацию строже относиться к себе»40.

Хайдеггер, в 1920-х годах называвший себя христианским теологом, Посвятившим себя поискам подлинности, увидел в Гитлере воплощение Этнического возрождения, которого он страстно желал. Карл Лёвит

75//76

(Lowith), чьи научные интересы в 20-х годах пересекались с интересами Хайдеггера, сравнил эту тоску по подлинности с преклонением перед решительным лидером, типичным для Карла Шмитта41. В августе 1933 года Хайдеггер предложил Шмитгу сотрудничество. «Объединение духовных сил, устремленных к будущему, с каждым днем становится всё более и более насущным»42. Сотрудничество не принесло заметных результатов, однако в любом случае предложение Хайдеггера свидетельствовало о духовной близости. Подобно Хайдегтеру, Шмитт посвящал свои теоретические работы теме конфликта, разделяя мысль Томаса Гоббса о борьбе как глубинной основе общества. Поддержав Третий рейх, Шмитт осудил культурное многообразие, полагая, что монолитный Volk успешнее сможет противостоять противникам, чем раздробленное на партии государство. Являющийся, по общему признанию, одним из двух-трех самых оригинальных политических мыслителей XX века, Шмитт, активно поддерживавший нацизм и упорно отказывавшийся отречься от него после 1945 года, приводил порой в отчаяние даже своих поклонников.

Как и Хайдеггер, Шмитт вырос в провинциальной католической семье; но, в отличие от Хайдеггера, детство которого прошло в традиционно католическом регионе, Шмитт жил в Вестфалии, где доминировал протестантизм. Шмитт поступил на юридический факультет и, еще будучи студентом, стал испытывать неудовлетворенность нравственным состоянием тогдашнего общества — это чувство находило выход в своеобразных по форме язвительных сатирах, высмеивавших напыщенных интеллектуалов. Сатиры печатались в антисемитском баварском журнале. В сотрудничестве с другом-евреем Шмитт — в стиле «вежливого» антисемитизма, типичного для Западной Европы, — обличал современную культуру со всеми ее «еврейскими» выскочками и прочими характерными фигурами43. В противоположность модной в то время напыщенной академической прозе Шмитт выработал ясный и четкий стиль, который позднее назвал «предшественником дада» («dada avant la lettre»).

В 1914 году, когда началась война, 27-летний Шмитт, находившийся на государственной службе и готовившийся к экзамену на получение степени, не был призван в армию. Сдав экзамен и закончив свою третью монографию, в феврале 1915 года он подал заявление о поступлении добровольцем, но уже при прохождении начальной подготовки был назначен на безопасную должность в армейском правовом отделе в Мюнхене. Позднее Шмитт вспоминал, как упал с лошади во время службы в элитном кавалерийском полку, однако эта история не была подтверждена документами. Находились и такие, кто выказывал удивление, каким образом Шмитт сумел так быстро получить офицерское звание и как вообще этот невысокий человек с северо-запада Германии умудрился попасть в почетный караул Баварского полка44.

Примечания

Глава 3

СОЮЗНИКИ В АКАДЕМИИ

1 Jaspers К. Philosophische Autobiographie: Erweiterte Neuausgabe. Miinchen, 1977. S. 100—101. См. также: Karl Jaspers: Notizen zu Martin Heiedegger / Hrsg. v. H. Saner. Munchen, 1978. S. 23-43. Mommsen W.J. Der Geist von 1914//Der Autoritare Nationalstaat: Verfassung, Gesellschaft und Kultur in deutchen Kaiser-reich/Hrsg. v. W. Mommsen. Frankfurt am Main: Fischer, 1990. S. 407-412.

2 NiebuhrR. Religion in the New Germany//Christian Century. 1933. № 50. Apr. 5. P. 451.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Появился в русле романтической реакции на просвещение
Штатных профессоров
Молодой философ получил место в марбургском университете
Карла шмитта обнаруживает столько точек соприкосновения с экзистенциалистской философией хайдеггера философией столько