Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Бланшо М. Отсутствие книги* Maurice Blanchot. L'absence de livre, из книги; L'Entretien infini. © Gallimard, 1969. Перевод с французского Виктора Лапицкого Настоящий перевод взят из подготовленного издательством Ad Marginem сборника художественной и критической прозы Мориса Бланшо. Попробуем себя же вопросить - то есть воспринять в форме вопроса то, чему в вопрос отлиться не под силу. 1. - "Писать - что за безумная игра". Этими донельзя простыми словами Малларме открывает письмо письму. При всей своей простоте слова эти таковы, что понадобится уйма времени - разнообразнейший опыт, мирские труды, бессчетные недоразумения, утраченные и рассеянные по свету произведения, продвижение к знанию, поворотный пункт, наконец, некого бесконечного кризиса, - чтобы прийти к пониманию, какое же решение готовится на основе того конца письма, каковой возвещается его наступлением. 2. - С виду мы читаем лишь потому, что написанное уже тут, уже предложено нашему взгляду. С виду. Но тот, кто писал первым, оставляя под древними небесами засечки на камне и дереве, вместо того чтобы отвечать на потребность во взгляде, взыскующем точки отсчета и придающем ему смысл, изменил все соотношения между зрением и зримым. Оставленное им после себя - не нечто еще, добавленное к уже бывшему, и даже не некое изъятие - убыль материи, выемка в рельефе. Что же это было такое? Зияние универсума: ничто, которое было зримым, ничто, которое было незримым. Я полагаю, что в это неотсутствующее отсутствие канул, сам о том не ведая, первый читатель, а читателя второго вовсе и не было, поскольку чтение, понимаемое с тех пор как видение некого непосредственно зримого - то есть вразумительного - присутствия, как раз-таки и было утверждено, чтобы сделать невозможным это исчезновение в отсутствии книги. 3. - Культура связана с книгой. Книга как хранилище и средоточие знания со знанием, отождествляется. Книга - это не только книга из библиотеки, того лабиринта, где сворачиваются в тома всевозможные комбинации форм, слов и букв; книга - это Книга. Подлежащая прочтению, подлежащая написанию, всегда уже написанная, всегда уже замороженная прочтением, книга составляет условие для самой возможности чтения и письма. Трояко - и совсем по-разному - можно вопрошать книгу. Есть книга эмпирическая, книга - источник знаний; та или иная определенная книга встречает и принимает ту или иную определенную форму знания. Но книга как таковая никогда не сводится к книге только эмпирической. Книга априорна знанию. Не было бы и речи ни о каком знании, если бы всегда заранее не существовало безличное воспоминание о книге, и, что еще существеннее, предварительная способность писать и читать, которой владеет каждая книга и которая только через оную и утверждается. Абсолют книги кроется тогда в обособлении некой возможности, якобы не имеющей истока ни в чем предшествующем. Абсолют, который в дальнейшем - у романтиков (Новалис), потом, более неукоснительно, у Гегеля, а затем, более радикально, но на другой лад, у Малларме - постарается утвердиться в качестве целостной совокупности отношений (абсолютного знания или Произведения), где обрели бы свершение либо сознание, каковое знает самое себя и возвращается - вслед за самополаганием вовне во всех своих диалектически связанных фигурах - к самому себе, либо язык, замкнувшийся на своем собственном утверждении и уже рассеянный. Итак, по пунктам: книга эмпирическая; книга - условие всякого чтения и всякого письма; книга - целостность или Произведение. Но все эти формы со все большей утонченностью и истинностью предполагают, что книга включает в себя знание как присутствие чего-то в принципе присутствующего и всегда непосредственно доступного - пусть и при помощи эстафеты посредников. Что-то здесь есть - что книга, представляя себя, представляет, а чтение оживляет, возвращает своей оживленностью к жизни некого присутствия. Что-то, что на низшем уровне является присутствием некоего содержания или некоего означаемого, далее, повыше, присутствием некой формы, означающего или операции, еще выше - становлением некоторой всегда уже имеющейся - пусть и в виде грядущей возможности - системы отношений. Книга сворачивает, разворачивает время и удерживает это развертывание в качестве непрерывности некоего присутствия, в котором актуализируются настоящее, прошедшее, грядущее. 4. - Отсутствие книги отвергает всякую непрерывность присутствия, будто оно избегает привносимого книгой вопрошания. Оно не является ни внутренностью книги, ни ее всегда ускользающим Смыслом. Оно скорее вне ее, хотя в нее и заключено; не столь ее внешняя сторона, сколь отсылка к некоторому вне, которое книги не касается. Чем больше смысла и претензий обретает Произведение, удерживая в себе не только все произведения, но и все формы и возможности дискурса, тем ближе к тому, чтобы себя предложить, подходит, кажется, отсутствие произведения - никогда тем не менее не показываясь. Так и происходит у Малларме. У Малларме Произведение осознает самое себя и тем самым схватывает себя совпадающим с отсутствием произведения, каковое навсегда отклоняет его от совпадения с самим собой и обрекает не невозможность. Движение отклонения, в котором произведение исчезает в отсутствии произведения, - ну а отсутствие произведения всегда заранее ускользает, сводясь просто-напросто ко всегда уже исчезнувшему Произведению. 5. - Акт письма соотносится с отсутствием произведения, но вкладывается в Произведение под видом книги. Безумие письма - "безумная игра" - это свойственное письму отношение, соотношение, которое устанавливается не между письмом и производством книги, но - посредством производства книги - между актом письма и отсутствием произведения. Писать - это производить отсутствие произведения (не-изведение, безделье). Или еще: акт письма - это отсутствие произведения, каковым оно производится через произведение и сквозь произведение. Акт письма как безделье (в активном смысле слова) - это безумная игра, рисковая случайность между рассудком и безрассудством. Что же есть от книги в этой "игре", в которой в операции письма высвобождается безделье? Книга: фаза бесконечного движения, ведущая от письма как операции к письму как безделью, стадия, которая тут же прерывается. Через книгу проходит письмо, но не книге оно предназначено (не она его предназначение). Через книгу проходит письмо, свершающееся в ней в собственном исчезновении, и тем не менее пишут все-таки не для книги. Книга: уловка, при помощи которой письмо движется к отсутствию книги. 6. - Попытаемся получше разобраться в отношениях между книгой и отсутствием книги. а) Роль книги диалектична. Она некоторым образом под рукой, чтобы обрела свершение не только диалектика дискурса, но и дискурс как диалектика. Книга - это работа языка над самим собой - словно нужна книга, чтобы язык осознал язык, себя охватил и завершил во имя своей незавершенности. б) Тем не менее книга, ставшая произведением, - весь литературный процесс, утверждается ли он в долгой череде книг или же проявляется в единственной книге или пространстве, ее замещающем, - сразу и является книгой - в еще большей степени, чем все остальные, - и находится уже за пределами книги, вне пределов ее категории и ее диалектики. Еще более книгой: книга знания почти не существует как книга, как развернутый том; произведение, напротив, претендует на некую исключительность: уникальное, незаменимое, почти что личность; отсюда опасная тенденция произведения возвести себя в ранг шедевра, а также и в ранг сущего, то есть указывать на себя подписью (подписаться не только автором, но, что много серьезнее, в некотором смысле и самим собою). И однако уже вне книжного процесса: словно произведение отмечает лишь отверстие - перебой, - через которое приходит нейтральность письма, и колеблется в нерешительности между самим собой (языковой совокупностью) и неким еще не случившимся утверждением. Сверх того, в произведении уже язык меняет направление - или место: место направления, - будучи уже не диалектизирующим и сознающим себя логосом, но оказываясь вовлеченным в некое совсем иное отношение. Таким образом, можно сказать, что произведение колеблется между книгой - средством знания и мимолетным моментом языка и Книгой, возвышенной до Большой Буквы, Идеей и Абсолютом книги; потом - между произведением как присутствием и отсутствием произведения, которое всегда ускользает и в котором время не работает как время. 7. - Письму нет конца ни в книге, ни в произведении. Когда мы пишем произведение, нас притягивает отсутствие произведения. Хотя нам с необходимостью и недостает произведения, из-за этой нехватки мы тем не менее не подпадаем под необходимость в отсутствии произведения. Унифицируемой читать неприсутствующее произведение |
|
|
|
|
