Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Вук Герман. Это Б-г мой.Источник: www.il4u.org.il
XIV. ТОРА Библиотека Гумер - Вук Герман. Это Б-г мой. Еврейский образ жизни Вук Герман. Это Б-г мой.ЭПИЛОГ "КАК ВЫ СОХРАНИТЕСВОЮ ЕВРЕЙСКУЮ СУЩНОСТЬ?" Когда я беседовал с Бен-Гурионом в его рабочем кабинете, этот отец-основатель Израиля, мудрый, крутой старик с пышной седой шевелюрой мечтателя и тяжелым подбородком генерала, сказал мне: - Вам, американским евреям, выпало на долю жить так, как евреи еще никогда не жили. Вы у себя в стране - не пришельцы; или по крайней мере вы - такие же пришельцы, как и все остальные американцы: ведь Америка - страна иммигрантов. Вы - равноправные члены общества, и вас ждет завидное будущее. Но как вы сумеете сохранить свою еврейскую сущность? Почти машинально я ответил: - С помощью религии. Старый социалист взглянул на меня искоса с загадочной улыбкой и положил руку на книгу в коричневом переплете. - Я держу Танах у себя на письменном столе и еще в тумбочке у кровати. Израиль станет страной, построенной по заветам Танаха. Это я могу вам обещать. А что до религии... Тут все - великая тайна. Бен-Гурион пожал плечами, и в глазах у него появилось отрешенное и, как мне показалось, озабоченное выражение. Мы заговорили о чем-то другом. Хотя я - ортодоксальный еврей, соблюдающий все обряды нашей веры, я никогда не притязал на непогрешимость в религиозных вопросах. Я всегда считал для себя невозможным присоединить свой голос к хору обличений, которые обрушиваются на головы реформистов, консерваторов и сионистов-атеистов; и во всех своих - может быть, даже чересчур многочисленных - публичных выступлениях я никогда не клеймил ассимиляторов. Мне близки слова Теннисона: "В сомнении честном - больше веры, чем в половине всех доктрин". Возможно, мои друзья-евреи, когда я у них в гостях отказываюсь от приготовленной ими пищи, считают меня фанатиком; но я у них в гостях чувствую себя как дома. Я понял их сомнения, а вот они не сумели понять моей убежденности. Еще в юности мне было суждено достичь того, о чем мечтают многие американцы: своими собственными усилиями я добился теплого места под солнцем, на меня лился поток долларов, у меня была роскошная квартира на верхнем этаже одного из нью-йоркских небоскребов, то и дело я совершал наезды в Голливуд, я вращался в обществе прекрасных женщин - и все это тогда, когда мне не стукнуло еще и двадцати четырех лет. Ничего выдающегося я не совершил: просто я писал текстовые заготовки для знаменитого радиофельетониста Фреда Аллена; но это было золотое дно. А я мечтал о чем-то большем - мечтал стать прославленным романистом или драматургом (как Ноэл Эрмен, герой моего романа "Марджори Морнингстар"), мечтал идти от успеха к успеху. Но, ведя довольно обычную благоустроенную жизнь автора-невидимки, работающего в бизнесе развлечении, и одновременно предаваясь довольно обычным юношеским грезам о славе, я в то же время чувствовал, как все это зыбко и эфемерно. Я не был ни пресыщенным, ни мятежным. Но в глубине души я сам не верил - не мог поверить, - что шумная популярность плюс случайные удовольствия добавят к моей жизни что-то весомое. Все это оставляло в стороне мою сущность. Люди, которые гонятся за удовольствиями, деньгами и успехом и не ставят перед собою никаких других целей, - это взаимозаменяемые шифры, только и всего. Удовольствия, деньги и успех оставляли в стороне моего деда - самого колоритного человека, какого я знал, - оставляли в стороне большинство серьезных книг, которые я прочел. И вот я снова взялся за книги - после того, как, окончив колледж, совсем было их забросил, чтобы бездумно погрузиться в мышиную возню погони за богатством. Не делая для себя никаких далеко идущих выводов, я по доброй воле избрал жизнь стороннего наблюдателя. |
|
|
|
|
