<<<     ΛΛΛ     >>>   

На старинных картах обнаружено не менее шести крупных поселений, носивших английские названия. На картах XIV-XVI-го веков эти поселения расположены вдоль северного побережья Черного моря. Одно из таких поселений носит название „Сусако" (от слова Сэксон — саксонский). Город, расположенный в 110 милях от Керченского пролива вблизи Азовского моря, носил название „Лондиа" или „Лондин", или „Лондина". На сирийской карте XII века Азовское море названо „Варяжским морем", т.е. „морем Варягов" (так в те времена в Константинополе называли не только скандинавов, но и англичан). Известно, что в XIII веке в этих местах жил христианский народ „саксу", говорящий на языке, близком к староанглийскому. Войска „саксу" входили в грузинскую армию в XII веке.

Мы видели столь много совпадений, что не можем не предположить, что Азовское море не было первой или единственной „Новой Англией". Присутствие в этот период англичан в Константинополе и в Восточном Средиземноморье, не говоря уже о Черном море, подтверждается многими. В 1090 году французский хроникер сообщает о небольшом флоте в 30 английских кораблей в Восточном Средиземноморье. В 1098 году Эдгар Ателинг, внучатый племянник св. Эдуарда Исповедника и легитимный наследник английского престола, посетил Константинополь под предлогом паломничества в Святую Землю. В этом есть нечто странное. Более всего этот визит похож на бегство от врагов к друзьям, чем на паломничество.

В XII веке в Англии прошло несколько кампаний по набору воинов в армию византийского императора. Между 1101 и 1116 годами в Англии действует некто Ульфрик, уроженец Линкольна, приехавший из Константинополя в качестве официального вербовщика. Известно, что в 1204 году английские войска защищали город от мародерствующих крестоносцев (79). Составитель хроник того времени француз Робер Клер сообщает, что у этих английских солдат были в Константинополе свои священники. Позже, в XIV веке, как рассказывают, потомки английских изгнанников еще говорили на своем родном языке и приветствовали императора на Рождественском пиру, произнося „многая лета" на своем „северном наречии" (80).

Те англичане, которые поселились в самом Константинополе, жили в квартале „Вланга" („варяжский") у Мраморного моря. Мы знаем, что в Константинополе был храм Святого мученика короля Олафа, хотя, возможно, он принадлежал скандинавам, а не англодатчанам (81). Известно также о монастыре, посвященном Божией Матери „Панагия Варангиотисса" („Варяжская"). Упоминания о монастыре продолжаются вплоть до 1361 года, и, судя по названию и по некоторым другим обстоятельствам, этот монастырь, скорее всего, был основан женщиной английского происхождения. Один из изгнанников-англичан, „человек святой жизни" по имени Колман, воспитывавшийся в монастыре Св. Августина в Кентербери, построил в Константинополе базилику, освященную в честь св. Николая Мирликийского и св. Августина Кентерберийского (82).

Пожалуй, наиболее подробное описание православных англичан в изгнании дает Анна Комнина в связи со сражениями англичан против нормандцев в Дураццо (теперешняя Албания) в 1081 году. „Вооруженные топорами варвары с острова Туле (так их называет Анна Комнина) отразили атаку на своем участке фронта, после чего загнали нормандцев в море по самые шеи. Но они слишком увлеклись, преследуя их, и были отброшены назад нормандской кавалерией. В этих тяжелых условиях они оказались слабее кельтов (нормандцев). Почти все они были истреблены на месте, за исключением тех, кто нашел убежище в храме Св. Михаила Архангела. Те, кто могли, спрятались в храме; другие забрались на крышу, думая, что здесь они спасены. Латиняне попросту сожгли храм вместе со всеми..." (83)

Вот так гимн английских православных воинов „Крест Святой! Крест Святой!" пал, замолчав, на землю. И Бог принял их жертву, как жертву всесожжения Ему Самому на Небесах. „Да приведет их святой Михаил Знаменосец к Святому Свету, Который Ты обещал прежде Аврааму и семени его" (84).

В XVI веке Английская церковь сбросила иго Рима и объявила о возврате к истинной церкви допапистских времен, король Эдуард Исповедник на смертном ложе имел видение, ему было обещано, что англичане могут надеяться на прекращение действий злых сил против них, „когда зеленое дерево, срезанное посредине, восстановится после того, как отрубленная часть, отнесенная на три фарлонга (1/8 мили) от ствола, вновь присоединится к нему без помощи человеческой и снова станет приносить листья и плоды от старой любви своих живительных соков" (85). Но можем ли мы считать, что ствол, отрубленный во время нормандского завоевания, снова был присоединен к дереву Святой Православной Церкви в XVI веке?

Утверждать это можно было бы только в том случае, если бы: а) учение Англиканской церкви было бы точно таким, каким было учение Английской Православной церкви до 1070 г; и б) если бы Англиканская церковь искала и обрела единство со стволом — т.е. со Святой Православной Церковью Востока.

Англиканская реформация XVI века, как и протестантская реформация вообще, придавала большое значение возврату к практике и учению первых христиан; и, действительно, Англиканской церковью стал в определенной степени признаваться авторитет раннехристианских отцов Церкви, чьи писания были вытеснены из церковного сознания средневековой католической схоластикой. В частности, Кранмер подтверждает факт возврата к авторитету отцов увеличением числа цитат из Иоанна Златоустого богословами XVII века. Также в XVIII веке Уильям Ло, в частности, широко использовал раннехристианскую патристику, впрочем, вера самого Кранмера была далека от веры св. отцов Церкви. Так, в частности, в понимании Евхаристии он был последователем Цвингли (86). Официальная доктрина Англиканской церкви, выраженная в т.н. „39 пунктах", отрицает все Таинства, кроме Крещения и Евхаристии. Отрицается также практика раннехристианской церкви (абсолютно идентичная практике Англо-Саксонской церкви: посты, монашество, почитание святых, важность добрых дел для спасения в отличие от чисто протестантского выделения значения одной только веры).

Мало что было сказано или сделано в отношении возвращения к союзу с Православием. В 1383 году Джон Виклиф писал: „Гордыня Папы — вот причина отхода греков от так называемой „правой веры"... Это мы, люди Запада, из-за своего фанатизма отделились от правоверных греков и от веры, которую дал нам наш Господь Иисус Христос..." (87) Эта точка зрения никоим образом не была учтена англиканской реформацией. И хотя иногда провозглашались попытки якобы возврата к Церкви старой Англии, однако ясного представления о том, что нормандское завоевание имело значение как церковной, так и политической революции — такого ясного представления не возникало.

Более того, события, сопровождавшие закрытия монастырей Генрихом VIII, показали, что англиканская реформация с ее насилием и разрушением святынь ближе была к „реформации" Вильгельма и Гильдебранда, чем к реставрации православия святым Августином. Особенно кощунственным было разрушение гробниц святых на севере и на юге.

На севере королевские уполномоченные в 1537 году прибыли в Дурхэм, чтобы уничтожить раку и мощи святого Кутберта. „Сорвав с раки покров и драгоценности, они стали рассматривать святые мощи, не ожидая увидеть ничего, кроме праха и пыли,... но они нашли тело святого целым и невредимым, с открытым лицом и словно двухнедельной бородой и во всем облачении, как бы готовым служить Божественную литургию. Когда ювелир почувствовал, что сломал ногу святого при взломе раки, он испугался и воскликнул:

„Увы, я сломал ему ногу!" Доктор Хенли, услышав это, приказал ему „выбросить эти кости"; тот ответил, что не может расчленить тело, так как сухожилия и кости очень крепки. Тогда подошел доктор Ли проверить, так ли это. Отойдя он сказал доктору Хенли по-латыни, что тело совершенно нетленно. Доктор Хенли не поверил и снова приказал „выбросить кости". Доктор Ли ответил: „Если вы не верите мне, подойдите сами и посмотрите". Доктор Хенли подошел и потрогал тело, и понял, что оно цело. Тогда он приказал вытащить тело. Вопреки ожиданиям оказалось, что не только тело было целым, но и облачение, в котором святой обыкновенно служил Божественную литургию, было свежим, целым и совсем новым. После всего этого посланцы короля приказали перенести святые мощи в ризницу и ожидать указа короля. Согласно решению последнего, святые мощи были захоронены в земле на том самом месте, где была рака" (88).

Так именно англиканская реформация невольно свидетельствовала о святости Англо-Саксонской церкви и тут же хоронила эту святость под суетными мыслями и неверием!

Еще более ужасные надругательства совершились в Гластонбери. Существовавшая там древняя церковь, построенная св. праведным Иосифом Аримафейским и посвященная Божией Матери (первая церковь во имя Божией Матери в мире), сгорела в 1184 году, но святыни, связанные с Иосифом Аримафейским, были сохранены католическими монахами, и Гластонбери стал одним из самых святых мест паломничества в западном христианском мире. Но протестанты уничтожили икону Божией Матери, о которой Ричард Пинсон писал в своем „Житии святого Иосифа Аримафейского" в 1520 году (89).

Протестанты уничтожили также знаменитый гластонбе-рийский терновник, посаженный св. Иосифом; однако отростки его сохранились и, таким образом, терновник существует и по сей день. Это замечательное растение свидетельствует о другой апостольской традиции, которую Православная Английская церковь хранила, но которая была отвергнута (следуя Папе) Англиканской церковью. Джон Рид пишет:

„Рассказывают, что, когда он (св. Иосиф) начал проповедовать в Гластонбери Благую Весть Иисуса Христа, местные жители противостояли ему. Противоборство и недовольство выражалось по-всякому — от забрасывания его камнями до криков. Св. Иосиф, однако, не устрашился и продолжал свои проповеди. Однажды, когда на холме Виариал Хилл он рассказывал в праздник Рождества Христова о том, как Царь царей родился в хлеву и лежал в простых яслях, толпа стала требовать знамения. Тогда св. Иосиф услышал голос, говоривший ему, чтобы он воткнул свой посох в землю. Он сделал так, в течение нескольких минут посох выпустил ветки, почки и расцвел. Видя такое знамение, народ уверовал.

С точки зрения ботанической классификации, растение это является, по мнению отца Л.С. Льюиса, ливанским терновником; Джефри Эш в книге „Авалон короля Артура" относит растение к одному из видов боярышника Crataegus oxyacantha. Терновник Гластонбери не приживается путем посадки отростков, но его можно привить на родственное растение. Оно не плодоносит, но оно зацветает в мае и в день Рождества по старому календарю.

В 1582 году календарь был передвинут на 11 дней в соответствии с календарем Папы Григория ХIII, введенным в Западной Европе повсеместно. В день Рождества собралась целая толпа посмотреть, прореагирует ли растение на изменение даты Рождества. К радости одних и к смущению других дерево отказалось следовать календарю Папы и зацвело пятого января по тогдашнему новому стилю. Это явление продолжается и по сей день. Теперь дерево зацветает 7 января по нынешнему новому стилю. Начиная с 1929 года вошло в обычай подносить эти цветы правящему монарху" (90).

Иконы, почитание святынь и церковный календарь не были единственными апостольскими традициями, которые протестанты уничтожили. Вскоре под угрозой оказались сами догматы Церкви и идея иерархической власти в Церкви и Государстве. „Разрыв с Римом,— пишет Кристофер Хилл, — и особенно радикальные меры Эдуарда VI позволяли надеяться на продолжение реформации, которая совершенно уничтожит механизм принуждения, взятый на вооружение Католической церковью. Елизаветинское постановление разочаровало тех, кто надеялся на то, что Протестантская церковь будет отличаться от папистской объемом власти, предоставленной епископам и духовенству. Епископская иерархия стала главным препятствием на пути к радикальным реформам" (91).

Казнь короля Карла вызвала реакцию со стороны т.н. „нонжурорс" (non-jurors—неприсягатели; священники, отказавшиеся присягать трону), которые впервые подошли близко к тому, чтобы воссоединиться с православием. „Каноническое положение этой группы, — писал отец Георгий Флоровский, — было шатким: хиротония их епископом не признавалась, паства не была организована по территориальному принципу, но рассеяна повсюду, независимо от территорий" (92). Некоторые лидеры этой группы пришли к мысли о возможности упорядочения своего положения путем конкордата с церковью Востока. „Неприсягатели" сохраняли богословскую традицию времен Каролингов, которая проявляла большой интерес к восточной традиции и учению св. отцов Греческой церкви. Греческая церковь решительно возражала против казни Карла I; Русское правительство действовало также, отменив привилегии английских купцов в России. Среди первых „неприсягателей" был епископ Фремптон, который много лет провел на Востоке и с большим уважением относился к Восточной церкви. Но и задолго до того сам архиепископ Санкрофт поддерживал тесные контакты с Восточной церковью. Так что было много причин для того, чтобы „неприсягатели" тянулись к Востоку.

В 1712 году некоторые из них, воспользовавшись визитом греческого митрополита в Англию, вступили в переговоры с Православной церковью. Называя себя „остатком Кафолической церкви" в Британии, они хотели, как пишет Флоровский, „возродить старый благочестивый порядок в церкви и утверждали, что уже взялись за это дело" (93). Однако попытка не удалась, частью из-за противодействия архиепископа Кентерберийского, частью из-за того, что „неприсягатели" отвергали ряд православных доктрин: почитание святых, почитание икон, а также не совсем по-православному понимали Таинство Евхаристии, т. е. три доктрины, которые не подвергались ни сомнению, ни иной интерпретации в древней Англо-Саксонской церкви.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В монастыре флёри библиотекарь
Монахи в городе Я собрания монахам
Какое наступало после операции
О каждом из этих орденов
Евхаристия поистине занимает исключительно важное место в духовной жизни монастыря умирающий