<<<     ΛΛΛ     >>>   

В этот период А. Н. Голицын сошелся с Р. А. Кошелевым, это об-щение не прерывалось до самой смерти последнего в 1827 г. В. В. Ше-реметевский писал, что Р. А. Кошелев ввел А. Н. Голицына в кружок
Н. Ф. Плещеевой, где его стали приобщать к мистицизму. «Пиэтические беседы» сменялись чтением вслух мистических книг. Встречи произвели на князя очень сильное впечатление. С этого времени А. Н. Голинын стал почитать Р. А. Кошелева; он поверил в его пророческий дар. В. В. Шереметевский пришел к выводу, что Р. А. Кошелев использовал князя для проникновения к императору[4]. Действительно, А. Н. Голицын устроил
А. А. Ленивцеву свидание с Александром I. Но встреча прошла неудачно, и Р. А. Кошелев остался недоволен. С этого времени князь начал подносить императору мистическую литературу[4]. С 27 апреля 1810 г. началась переписка Р. А. Кошелева с Александром I.

Кому было выгодно общение императора с кружком Н. Ф. Плещеевой? В первую очередь А. Н. Голицыну. Этим князь «убивал сразу двух зайцев»: при помощи противников масонов он бросал тень на масонские проекты М. М. Сперанского; посредством искусных учителей А. Н. Голицын готовился стать консультантом императора по религиозным вопросам. Последняя задача была навеяна всем ходом религиозной политики. Деятельность А. Н. Голицына в Св. Синоде привела к тому, что этот орган оказался под полным контролем обер-прокурора. В 1805 г. он получил возможность, как отмечалось выше, влиять на состав Св. Синода посредством вызова в Санкт-Петербург архиереев для знакомства с императором. В 1810 г. А. Н. Голицын встал во главе Главного управления духовных дел иностранных исповеданий, сосредоточив в своих руках контроль над всеми исповеданиями империи. Видимо, уже тогда А. Н. Голицын видел себя «министром исповеданий». Он был властолюбив и не терпел конкуренции.

Деятельность А. Н. Голицына, вероятно, вполне отвечала желаниям Александра I. В отношениях с императором князь всегда играл роль ведомого. Г. А. Розенкампф писал об этом: «Он никогда не имел собственного о чем-либо мнения, но схватывал с величайшей готовностью и самым безграничным подражанием воззрения своего повелителя»[4]. И на этот раз
А. Н. Голицын лишь выполнял заказ. Император заинтересовался мистицизмом, и князь «приготовил» мистицизм, оттеснив конкурента М. М. Сперанского от царя. Таким образом, начало религиозных воззрений князя имело вполне практический характер. В этом случае А. Н. Голицын не только выполнил заказ своего царственного друга, но и защитил Русскую православную церковь от реформаторских проектов М. М. Сперанского и И. А. Фесслера.

Религиозные взгляды А. Н. Голицына сложились в период 1803–
1810 гг. и не менялись в течение жизни. Их основными чертами можно указать следующее:

1. Вера в то, что человек может обрести в сердце Иисуса Христа и таким образом спастись.

2. Разделение религии на «внешнюю» и «внутреннюю» с приоритетом последней.

3. Взгляд на обрядовую сторону религии как на вторичную, хотя и обязательную для членов отдельных церквей.

4. Равенство перед Богом всех христиан вне зависимости от принадлежности к конкретной церкви.

5. Вера в предсказания и пророчества.

6. Ожидание скорого осуществления предсказаний Апокалипсиса.

Идея «Обретения верующим во Христа в сердце своем», о чем твердили пиетисты и квиетисты, воспринималась А. Н. Голицыным буквально, он неоднократно писал Александру I: «Молю небо, чтоб сердце Ваше тесно соединилось с Богом в Господе нашем Иисусе Христе. Чего только Вы тогда не будете в силах свершить, чего только не свершит через Вас Господь»; «Что сказать про великого Государя, обладающего возможностью руководить мировыми событиями и предоставившего сердце свое Иисусу Христу, дабы Он основал в нем Свой престол и царил бы именем земного владыки над народами»[4]. В 1822 г. князь писал архимандриту Фотию (Спасскому): «Сердце мое хотя и не очень чисто, но по благости Божьей желает очиститься, и вкус имеет к открытию царствия Божия внутри меня»[4]. В январе 1824 г. А. Н. Голицын писал Фотию о том, что просит Господа поселиться в своем сердце, но «в моем сердце хорошо бы было, ежели бы только волы да ослы были, но в нем и пресмыкающиеся и всякие ядовитые змеи еще водятся, и которых может и не знаю я, как они в изгибах сердца моего гнездятся и скрываются»[4].

Вера в то, что человек может обрести в сердце Иисуса Христа, если очистится от грехов, нашла отражение в устройстве домовой церкви
А. Н. Голицына, открытой 1 октября 1812 г. Она состояла из самого храма, где служили Иннокентий, Филарет, Фотий и другие известные духовные лица, и пристроенного к нему кабинета из двух комнат. В первой комнате было развешано по стенам множество образов Иисуса Христа, подаренных князю различными людьми. В центре второй комнаты находился престол, покрытый плащаницей, на которой лежало множество распятий. В центре возвышался огромный деревянный крест. Перед престолом вместо люстры было подвешено большое стеклянное сердце, внутри которого горела свеча. Здесь А. Н. Голицын молился и проводил время в размышлениях[4]. После своего религиозного перерождения А. Н. Голицын потратил много сил, чтобы сделать свою жизнь более строгой. В письмах Фотию князь упоминал о том, что в 20-х гг. перестал посещать театры и увеселительные заведения, ограничивал себя в еде. В. В. Шереметевский писал, что трудней всего А. Н. Голицыну было отказаться от общения с женщинами, но во вторую половину жизни он этого добился[4].

Внешне князь строго исполнял обряды православной церкви. Он постился, исповедовался, причащался, читал утреннее и вечернее правила. Его письма архимандриту Фотию были полны цитатами из молитв. Обрядам православной церкви князь не отказывал в чудесной силе. В письме Фотию от 10 декабря 1822 г. он сообщал, что после причастия часто проливает «умильные слезы радости», а иногда, когда он приходит к причастию больной, приобщившись, выздоравливает[4]. А. Н. Голицын считал, что хотя различие церквей и не имеет решающего значения, но человек должен строго следовать учению одной из них. В письме В. Ю. Крюденер 10 июня 1823 г. он писал: «Вы без сомнения принадлежите к той внутренней церкви, которой глава — Господь; но пока мы живем на земле и обличены во внешнюю оболочку, мы должны принадлежать наружно к одной из христианских церквей до тех пор, пока у нас не будет пастыря, и мы не составим одно стадо»[4].

А. Н. Голицын считал обрядовую сторону религии второстепенной, ставя на первое место веру во Христа. В 1822 г. он писал В. Ю. Крюденер: «В суждении о братии, о церкви, об обрядах упускается из виду исследование главного, основного. Раз человек верит во Христа распятого, почему не считать его братом»[4]. В следующем письме князь развивал свою мысль: «Я не понимаю людей, собирающихся исключительно для внешней обрядности, ибо в церкви нет ни единого обряда, который бы не заключал в себе внутреннего, таинственного смысла, а между тем постоянно кричат против мистицизма в служении Богу-Духу»[4]. По поводу приезда квакеров в Санкт-Петербург в 1818 г. А. Н. Голицын писал Александру I: «Замечательно, что истинные христиане ощущают потребность сплотиться именно в России»[4].

Существенное место в мировоззрении А. Н. Голицына занимали ожидания Апокалипсиса. Подобно Александру I, князь был рьяным поклонником И. Г. Юнга-Штиллинга (утверждавшего в книге «Победная повесть», что события Апокалипсиса уже происходят в мире). В письме В. Ю. Крюденер 10 апреля 1823 г. А. Н. Голицын писал, что с И. Г. Юнгом-Штил-лингом их связывала взаимная любовь и переписка[4]. Следы веры в
предсказания грядущего Апокалипсиса видны во многих письмах князя.
А. Н. Голицын считал, что в его эпоху проходит решительная битва с сатаной, а Иисус уже явился в мир в сердце Александра I, и скоро должно наступить тысячелетнее царствие Христово. 24 мая 1818 г. князь передавал в письме В. Ю. Крюденер рассказ немецкого богослова о том, что скоро оболочка между злом и добром порвется, и они соприкоснутся, «тогда надо ждать Разделителя, т. е. Христа, для торжества добра»[4].

Непосредственным подтверждением скорого прихода царствия Христова для князя служила деятельность Библейского общества, «несшего Евангелие всем народам». Такие взгляды князя отразились в его письмах к З. Я. Карнееву: «В нынешние времена, где сражение тьмы со светом удивительно как становится явно, сатана старается и чувствует приближение кончины царствования своего на земле, то и употребляет последние усилия хитрейшие и покрывается даже личиной религиозной наружной, но воюет на внутренний ход»[4].

Приближение царствия Христова князь видел даже в умножении расколов, в 1823 г. он писал Фотию: «Враг куда радуется, когда видит сие разделение; не только исповедания христианские разделяются и стараются врагами быть друг другу, но и в каждой церкви опять разделение; я уже не говорю о расколах, кои столь умножились, что страшно подумать»; «Бог близок ко всем становится, но мы менее способны стали сих великих подвижников: глухи и слепы»[4]. Проповеди митрополитов Михаила (Десницкого) и Серафима (Глаголевского) убеждали князя, что «внутренние христиане» есть во всех церквах,[4] но книги Юнга-Штиллинга и проповеди Госснера настаивали, что сатана ныне действует через официальную церковь и ее служителей.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Повесть фотия духовной дщери девице анне ргб ор
Образец церковного управления искать в евангелии

Подана в санкт-петербургский комитет духовной цензуры
На руководящие должности в обществе были назначены