<<<       >>>   

"По какому праву желаешь ты, чтобы царствующий град избавлен был от опустошающих его землетрясений, когда в нем совершаются такие преступления, нечестие с неслыханною наглостью возводится в закон, и когда из него изгнан столп Церкви, светило истины, труба Христова, блаженный епископ Иоанн? Как можешь ты желать, чтобы я согласился молиться об этом злосчастном городе, потрясенном всесокрушающим гневом небес, когда я изнываю от скорби, потрясен духом, и когда мое сердце разрывается от злодеяний, совершенных на твоих глазах против всяких законов?""Творения св. Иоанна Златоустаго", т. I.>

Так праведный гнев Божий карал делателей зла, и они, думая праздновать свою победу, в действительности несли страшное поражение, терзаясь и душой, и телом. А в это самое время великий угодник Божий, державшийся того христианского убеждения, что "Господня земля и исполнение ее", нашел себе успокоение и даже радость в самом Кукузе. Лица, самые почетные в городе, старались услужить ему, предлагали ему свои дома, считая для себя особенною честью его пребывание. Златоуст избрал дом Диоскора, человека, известного своею благотворительностью и благочестием. Диоскор был так внимателен к св. Златоусту, ко всем его нуждам, с таким усердием заботился о доставлении ему средств для его успокоения, что св. изгнанник часто вступал с ним в спор за большую щедрость, с какою он хотел его содержать. Диоскор выстроил особый дом Златоусту, более удобный для зимы. Но Адельфий, епископ кукузский, превзошел всех своей любовью и попечительностью о св. изгнаннике. Он каждый день посещал его, употреблял все усилия для поправления его здоровья, своею беседою старался успокоить его и, если возможно, заставить забыть о том, что он в ссылке.

В Кукузе св. Златоуст пробыл с небольшим год. В конце 406 года по случаю набега исаврян он был переведен в Арабисскую крепость на горе Тавре. В следующем году он опять возвратился в прежнее место. Но сколько он претерпел здесь разных неприятностей, трудно пересказать. Его здоровье вскоре по прибытии в Кукуз опять сильно расстроилось. С октября 404 года снег покрыл горы и по всей стране Кукузы распространился такой сильный холод, какого прежде никогда не было. Несмотря на попечение Диоскора и всех его друзей, доставлявших в изобилии все потребное к удовлетворению его нужд, он не мог выходить вон из комнаты, чтобы освежиться чистым воздухом, не опасаясь еще больше повредить своему расстроенному здоровью. Особенно зимы 405 и 406 гг. подвергли его жестоким страданиям и едва не довели до смерти. Множество употреблял он средств, но не мог удалить вреда, который наносила ему стужа. Так он зажигал огонь, сидел в одной комнате, укрывался множеством ветоши; при этом терпел частую рвоту, головную боль, отвращение к пище, непрестанную бессонницу. Ко всему этому присоединялись еще бедствия от набега исаврян, которые расхищали страну, предавая все огню и мечу.

Между тем, римский папа Иннокентий, зная о всех бедствиях, волновавших восточную Церковь, и уверенный в невинности св. Златоуста, просил императора Аркадия созвать Вселенский собор для обсуждения дел несправедливо осужденного архипастыря.

"Кровь брата моего Иоанна, – писал он, – вопиет к Богу на тебя, царь, как в древности кровь Авеля праведного вопияла на братоубийцу Каина, и она будет отмщена, потому что ты во время мира воздвиг гонение на Церковь Божию, изгнав ее истинного пастыря, изгнав вместе с тем и Христа, а стадо вручил не пастырям, а наемникам".

Но этим благим намерениям папы не суждено было осуществиться. Враги Златоуста, опасаясь подвергнуться осуждению, если будет созван новый собор, постарались восстановить Аркадия против римского епископа и вообще против всех, сочувствовавших св. Иоанну. Они говорили, что для спокойствия Церкви Иоанна нужно перевести в отдаленнейшую часть империи, в места самые дикие и пустынные. Слабодушный Аркадий согласился и на эти требования, и св. Златоуст должен был предпринять снова мучительное для него путешествие и окончательное в его земной жизни.

Местом ссылки Златоуста назначен город Питиунт, в Колхиде, на северном берегу Черного моря. Приказ был дан внезапно (в июне 407 г.), с запрещением всякой отсрочки. И вот воины грубо схватили великого святителя и, не дав ему хорошенько проститься с жителями сделавшейся дорогой его сердцу деревни Кукуз, повлекли его вновь в далекий, трудный и неизвестный путь.

Святой Иоанн был уже до крайности ослаблен невзгодами и болезнями, ускорившими для него наступление старческой немощи, и потому это новое ужасное путешествие под конвоем грубых воинов, которым было приказано обращаться с ним жестоко и беспощадно, было уже ему не под силу. Духом он по-прежнему был бодр, непоколебим в своем уповании на Промысл Божий; но тело его было уже дряхло и немощно, и потому, когда жестокие воины, исполняя приказ своих бесчеловечных начальников, заставляли великого угодника Божия то с обнаженной головой идти по каменистой дороге под палящими, жгучими лучами солнца, то дрогнуть под проливными дождями, страдалец не выдержал. Силы его стали быстро падать, и когда после трех месяцев беспрерывного пути воины прибыли с своим узником в Команы, в Понте, и, по своему обычаю, не останавливаясь в самом городе, сделали привал с ним за городом, близ церкви св. Василиска, то святитель Иоанн совсем ослабел и не мог уже двигаться. Ночью ему было видение: явился сам св. Василиск (епископ, замученный при Максимине) и сказал ему:

– Мужайся, мой брат Иоанн, завтра мы будем вместе.

С наступлением утра святитель, чувствуя полное изнеможение, просил воинов, чтобы они, хоть на несколько часов, отложили путешествие; но они грубо отказали ему в этом и с жестокостию поволокли его дальше, и, только уже убедившись, что он находится при последнем издыхании, вернулись назад к церкви св. Василиска. Тогда, напрягнув все свои силы, страдалец вошел в церковь и, испросив себе полное церковное одеяние, облачился в него, а дорожные одежды роздал присутствующим. Совершив божественную литургию, он затем причастился св. таин и потом несколько времени молился пламенно и громким голосом. Но вот голос его начал все более и более ослабевать. С удивлением и благоговением приступили к нему присутствовавшие и, поддерживая его клонившееся вниз тело, слышали, как уста его едва внятно лепетали:

– Слава Богу за все.

Осенив себя затем крестным знамением, великий угодник Божий простер свои ноги и, сказав "аминь", предал дух свой Богу.

Спустя 30 лет по преставлении св. Иоанна, архиепископ константинопольский Прокл, ученик и преемник его на святительском престоле, в день памяти его произносил похвальное слово, в котором исчислил высокие добродетели и заслуги великого предместника своего. Народ константинопольский, чрезвычайно любивший и уважавший Иоанна, воспоминанием о славных деяниях его приведен был в такое восторженное состояние, что в продолжение самой беседы Прокловой с громким воплем требовал, чтобы мощи невинно пострадавшего святителя были непременно возвращены в Константинополь. Архиепископ, по окончании священнослужения, немедленно отправился к императору Феодосию II, сыну Аркадия, и испросил у него дозволения перенести честные останки Златоустого из города Коман, где он скончался и был погребен, в столицу империи, – место его архипастырского служения.

Феодосий, убежденный представлениями Прокла, послал в Команы избранных людей с серебряным ковчегом и с повелением тамошнему епископу и народу об отдаче им св. мощей Иоанновых. Но так как посланные, при всех усилиях своих, не могли поднять их из гроба, по причине оказавшейся в них чрезвычайной тяжести, то заключили, что святой не соизволяет на перенесение останков его.

Император, услышав об этом обстоятельстве, познал свою ошибку, что он не с молением, а с повелением послал взять мощи святителя; и потому после совещания с архиепископом и другими благочестивыми мужами, решился написать к святому, как бы к живому собственноручное послание, в коем испрашивал у него прощения в дерзновенном поступке своем и молил его, да изволит возвратиться на свой престол и утешить свое стадо. Когда это послание, отправленное в Команы, по приказанию государя, положено было на персях святого Златоуста, вслед за тем, совершено всенощное пение, тогда честные мощи его, беспрепятственно поднятые из гроба, переложены были в присланный от царя ковчег и изнесены из города в сопровождении многочисленного народа, со слезами и рыданием расстававшегося с драгоценною для них святынею. Император, с своими царедворцами и с церковным клиром, сам отправился к ним навстречу из города Халкидона. Отсюда святые мощи Иоанна на приготовленном для того царском корабле препровождены были в Константинополь, где приняты обрадованным народом с величайшим торжеством и духовными песнопениями и внесены сперва в церковь апостола Фомы, а потом перенесены в церковь Ирины. Феодосий, сняв с себя багряницу и возложив ее на гроб святителя, повергся пред ним долу и со слезами умолял его о прощении отца своего Аркадия и матери Евдоксии. На другой день священный ковчег на царской колеснице торжественно был перевезен в великую соборную церковь святых апостолов и там поставлен на патриаршем месте; при чем весь народ единогласно взывал:

– Восприими престол твой, отче!

Во время совершения божественной литургии, от мощей Златоустовых многие недужные получали чудесное исцеление; после того мощи внесены в алтарь и поставлены под жертвенником.

Василий Великий происходил из такого семейст-ва, в котором благочестие, по выражению Гри-гория Богослова, было наследственно. Местом его рождения была малоазийская провинция Понт, лежавшая на прибережьях Черного моря. С самого раннего детства он должен был усвоить себе благочестие и получить стремление к развитию в себе дара красноречия. Отец его, по имени также Василий, был ритор, и от ученого отца даровитый сын слушал первые правила красноречия. Его бабка Макрина и мать Еммелия были женщины испытанного благочестия, и мягкая, впечатлительная натура дитяти не могла не поддаваться влиянию окружающих его родственных и нежно любящих сердец. Рассказы о бедствиях, перенесенных его предками во время жестокого Максиминова гонения, весьма рано также должны были посеять в его душе начатки твердости, энергии и непоколебимого мужества, которые составляли отличительную черту его характера. Так еще с самого детства, под влиянием стольких разнообразных и сильных впечатлений, действовавших на св. Василия одновременно, должно было начаться развитие его в одном известном направлении, чтобы образовать из него сильную и цельную личность. Достигнув юношеского возраста, он оставил родительский кров и отправился путешествовать по знаменитым тогдашним городам, чтобы довершить свое образование. Он посетил Кесарию Каппадокийскую, потом – Константинополь, где было множество философов и замечательных ораторов, и где Василий слушал Ливания, и, наконец, центр тогдашней образованности – знаменитые Афины.

Здесь еще в то время была резиденция язычества; здесь также текли обильные реки научной жизни, напояемые источниками некогда славного для язычества времени, но в рассматриваемый момент уже ушедшего в область приятных воспоминаний, и здесь же, наконец, красноречивые учители пытались посредством философского аллегоризма поддержать колеблющуюся религию древности. Это был город, который Григорий Богослов в своем похвальном слове Василию называет "обителью наук".

 <<<       >>>   

К своему другу василию
Этот яростный гонитель христианства был иудей
Спросил

В нем епископы объявляют несторию