<<<       >>>   

В.Радзишевский отреагировал заметкой под названием “Физкульт–ура!”:

“Но грянула перестройка, проклюнулась гласность, восторжествовала свобода печати — и “Рыбы России” опять явились на свет. Правда, на скверной бумаге, конечно, на клею, понятно, без суперобложки. Но зато и без проклятых купюр. Читайте и оттягивайтесь: “Особенно ценится щучье мясо евреями, а потому за последнее двадцатилетие оно сильно поднялось в цене, как в Москве, так и везде, куда расползлась эта клопоподобная нация. Замечательно, что Донская область — единственная в России страна, застрахованная от еврейского нашествия, — вместе с тем единственная местность, где щука считается поганою и никогда и никем в пищу не употребляется”.

Книга выпущена, как и в прошлый раз, издательством “Физкультура и спорт”, год издания — 1993–й.

Физкульт–привет, ребята! Здорово вы их ущучили наконец, этих объедал. Пусть теперь сами попляшут, как на сковородке. Пусть побьются жабрами об лед. Пусть поболтаются на стальном крючке живодерского остроумия.

Лишь бы текстология не пострадала”[72].

Э.Киян подхватил брошенную перчатку и опубликовал свою (“Тов. В.Радзишевский тоскует по урезанию”):

“Да, знаменитый русский рыболовно–охотничий автор, охотовед, журналист и издатель Леонид Павлович Сабанеев не очень, мягко говоря, благопристойно, хотя и походя, высказался о евреях в России. Но это факт его биографии, черта его мировоззрения, и пусть он является на суд потомков со своим подлинным лицом, а не с тем приглаженным и напомаженным иконописным ликом, по которому так тоскует тов. В.Радзишевский. Кстати, с книгой Л.П.Сабанеева были знакомы многие известные и вполне уважаемые люди — от А.П.Чехова до В.А.Гиляровского — и ничего, не писали возмущенных писем не только в прессу, но даже друг другу, а совсем наоборот — восхищались: не этими восстановленными местами, конечно, а книгой в целом. Так что не все было так уж безмятежно в той самой России, которую потерял Станислав Говорухин.

И еще одна застойная привычка тов. В.Радзишевского — отнесение одних жизненных явлений по ведомству Юпитера, других — по ведомству Быка. Не могу поверить, чтобы В.Радзишевский, кроме рыболовной литературы, не читал больше ничего — ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Гоголя... Иначе как понять, что тов. В.Радзишевский ограничился физкульт–приветом, не послал, скажем, литературно–художественный поклон издательству “Художественная литература”, которое осмеливается (и неоднократно!) издавать без купюр пушкинского “Скупого рыцаря” (“Да знаешь ли, жидовская душа, Собака, змей! Что я тебя сейчас же На воротах повешу...”). Почему оставил без научно–академического салюта издательство “Наука” за то, что в “Тарасе Бульбе” не только не купирована речь приземистого казака (“И если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на святой пасхе... Уже, говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз...”), но и оставлена в неприкосновенности вся сцена расправы запорожцев с торгашами–евреями (“Перевешать всю жидову!” и т.д.). Да только ли они!

Что же не ублюли, товарищ В.Радзишевский?

Урезать — так урезать!”[73]

Роль юмора в качестве способа предупреждения и ослабления межличностного конфликта является общепризнанной. В своем учебнике по социологии Н.Смелсер, касаясь ролевых конфликтов в семье, создающих напряженность, с уверенностью называет любую шутку реальной возможностью “выпустить пар”[76]. В рамках же модели межличностного взаимодействия юмору и смеху многими приписывается набор таких целительных средств, которому мог бы позавидовать любой фармацевт. Отсутствие эмпирических исследований в этой области отнюдь не опровергает эту точку зрения.

Еще раз о З.Фрейде

Зигмунд Фрейд был одним из первых исследователей, рассмотревших юмор в качестве защитного средства.

“Защитные процессы, — пишет он, — являются психическими коррелятивами рефлекса бегства и преследуют цель: предупредить возникновение неудовольствия. Затем они служат для душевной жизни автоматическим регулятором, который, в конце концов, оказывается, конечно, в чем–то ущербным для нас и должен поэтому подвергнуться подавлению со стороны сознательного мышления... Юмор может быть понят как высшая из этих защитных функций”[77].

Объясняя место шутки, каламбура в логике неврозов, Фрейд считал, что следующий за ними смех разряжает напряженность, созданную ограничениями со стороны социальных норм. Такая разрядка вызывает чувство удовлетворенности, хотя бы и временное, у участников конфликта и способствует разрешению проблем.

Любой человек, контактируя с другими, как правило, стремится сохранить свой образ, поддержать свой престиж. Признание последнего со стороны других лиц является такой потребностью, которая стимулирует активность поведения. Читатель наверняка знает из своего опыта, что рассказчик анекдотов никогда не довольствуется самим рассказом. Признание компании, если, конечно, оно состоится, приносит рассказчику не сравнимое ни с чем удовлетворение.

Положительная оценка шутника оказывается необходимым стимулятором пусть краткой, но весьма положительной активности. Умело и вовремя рассказанная история выполняет и уже упомянутую защитную функцию. В любом случае рассказчик имеет реальную возможность разрядить напряженность в межличностных отношениях. “У всякого глупца хватает причин для уныния, и только мудрец разрывает смехом завесу бытия” (И.Бабель).

Межличностное сотрудничество во многих случаях связано со взаимопомощью между людьми. Помимо сотрудничества, связанного с получением материальных выгод, существуют и другие его виды, например, сотрудничество, мотивированное потребностью в самоутверждении, а также в дружеской поддержке. На такие виды сотрудничества, на наш взгляд, юмор и смех воздействуют в качестве весьма эффективных “скрепок”.

На психологическом уровне конфликта утверждение о полезности юмора и смеха подтверждается жизненным опытом многих поколений. “Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от желания Вас повесить”, — повторим утверждение Бернарда Шоу. Юмор и смех, как правило, ведут к сублимации конфликта. Разумеется, сублимация — не решение конфликта, поэтому риск его эскалации остается. Но острота ситуации, несомненно, ослабевает.

Трансактный метод Э.Берна

Эрик Берн, автор теории так называемого “трансактного анализа” (ТА), был неудовлетворен результатами классического психоанализа. В частности, он сделал попытку ухода от непонятной пациенту “научной” терминологии путем создания единого языка как для специалистов, так и для клиентов. Введя слэнг в текст, сделав его разговорным, Берн стал понятен даже для детей восьмилетнего возраста.

Краеугольным камнем ТА считается трехчленная схема анализа (Родитель — Взрослый — Ребенок), основанная на “феноменологических реальностях, а не на умозрительных конструктах”.

 <<<       >>>   

Рассказать тебе анекдот
Вида документа
2 границы
Юридическое разрешение конфликта обычно рассматривается в соответствии с канонической спортзале краткий
2 должности