<<<       >>>   

Принудительный характер смеха Л.Карасев связывает с его особой природой и предназначением: смех представляет собой эмоцию, резко выделяющуюся среди всех остальных (смех как “благой ответ на реплику зла”). Парадоксальный характер смеха говорит о том, что он является “эмоцией будущего”.

“Кажется, что он взят из какого–то еще неведомого набора чувств и дан нам как компас, указывающий, куда двигаться дальше. В этом смысле смех преждевременен, хотя его преждевременность неслучайна и имеет глубокий смысл. Смех тянет нас в будущее, ибо знает о том, что оно возможно и осуществимо. Сила смеха в том, что он представляет мир будущего...”[49].

Совсем недавно российский читатель смог ознакомиться сразу с двумя произведениями Ю.Борева: “История государства советского в преданиях и анекдотах” (М., 1995) и “Краткий курс истории XX века в анекдотах, частушках, байках, мемуарах по чужим воспоминаниям, легендах, преданиях и т.д.” (М., 1995). Если добавить к ним предыдущие работы (“Сталиниада”, “Фарисея”), то, по сути дела, перед читателем предстает своеобразная энциклопедия социального опыта советской интеллигенции, так называемая энциклопедия неподцензурного устного рассказа. Безымянными авторами этих рассказов выступали кто угодно: как простые очевидцы событий, так и знаменитые политические деятели, т.е. читатель сталкивается с жанром мемуаров по чужим воспоминаниям.

Автору, президенту Академии эстетики и свободных искусств, каким–то образом чуть ли не ежегодно удается издавать по книге. По–видимому, кроме таланта — главной причины плодовитости, следует иметь в виду долгожданное обретение литературных и политических свобод, да и спрос на книжном рынке на серьезный (именно так) юмористический жанр.

Но начну свои размышления о книгах Ю.Борева с собственных, далеко не юмористических воспоминаний.

В журнал “Социологические исследования” я пришел работать в качестве главного редактора в конце 1987 г. и сразу же, как обычно говорится, столкнулся с необходимостью решать некоторые проблемы. Одна из них заключалась в ответственном секретаре редакции Валентине Попове, который, как мне тогда казалось, слишком уж по–журналистски подходил к подборке материала в номер. В начале нового года он привел в редакцию представительного вида пожилого человека, который, как выяснилось из беседы, был личным охранником Сталина. С большим сомнением я принял к печати его материал в рубрику “Время, идеи, судьбы” под названием “Рядом с И.В.Сталиным”. Последующие комментарии и письма в редакцию убедили меня в правильности принятого решения. Дело в том, что профессиональный социолог смог не только заметить апологетику Сталина, но и оценить материал в качестве “устного” документа[50]. Наиболее взвешенным представляется мнение И.В.Бестужева–Лады, посчитавшего, что сопоставление различных документов позволяет “ближе подойти и к исторической правде, и к социологической обоснованности”[51].

Поведение Берии при последних днях жизни Сталина А.Г.Рыбин описывает следующим образом.

“...Берия нагонял на врачей страх зловещим вопросом: “А вы гарантируете жизнь товарищу Сталину?” Настойчивого эскулапа, предлагающего помощь, он спросил: “Ты кто такой? Ты провокатор или бандит?”

Свою оценку книг Ю.Борева я начал с собственных воспоминаний, естественно, не случайно. Зависть к людям, бережно относящимся к памяти своих предков, навряд ли самое худшее из моих качеств. Публикации Ю.Борева в этой связи явно нельзя отказать в праве на существование в качестве серьезно–юмористического социально–исторического документа, что я и попытаюсь показать.

Главная новизна книг Юрия Борева заключается в своеобразной узаконенности слухов как особой социологической формы, так не похожей на традиционную, ставшую уже привычной для читателя литературу.

На слухи социологи и психологи привыкли смотреть с позиций оценки некоего недоработанного, неуловимого документа, который содержит в себе сведения, существующие лишь недолгое время. Но слухи все же неоценимо важны для оценки эпохи, и процесс исследования заставляет собирать, запоминать и излагать жизненные ситуации, неожиданные случаи, услышанные анекдоты. Словом, слухи, как это ни звучит парадоксально, вообще не могут быть поняты неавторским сознанием.

В книге “История государства советского в преданиях и анекдотах” ее автор, видимо, совершенно уверенно констатирует, что в закрытом обществе слух — главная форма информации. Война слухов, по сути дела, представляет собой довольно важную часть общественной жизни.

Имея своей оппозицией письменные (официальные) источники, устная, зачастую с юмористической окраской, речь не менее достоверно передает те или иные факты, столь необходимые для серьезного исследователя. Именно поэтому автор дает образец совершенно иного, но все же документа — вот постулат, на фоне которого многое становится понятным при чтении книги.

Разумеется, наличие определенного опыта у любого исследователя–гуманитария исключает на первый взгляд возможность признания надежной достоверности этого вида документа. Но лишь до того момента, когда слухи становятся письменным источником, т.е. предстают во вполне оформленном и официальном виде. Переход “слух” — “письменный источник” в общем–то не нов в русской социальной мысли[52]. Что касается политически “чистого” слуха, то Ю.Борев, кажется, стал своеобразным архивистом (см.: “Сталиниада”, “Фарисеи” и др.), собирая и обрабатывая так называемый интеллигентский фольклор. Дополнительным источником ему послужили и малоизвестные в годы советской власти печатные тексты, которые при устном пересказе несколько меняли свое содержание. Понимая всю неопределенность понятия “слухи”, автор обратил внимание на короткие остроумные рассказы–анекдоты, политические реплики и необычные высказывания отдельных актеров тогдашнего политического театра. При этом возникла проблема типологизации столь разнообразного материала. Положенный в основу книги исторический подход, естественно, в какой–то степени может удовлетворить лишь представителя определенной специальности. С точки зрения социолога все же наибольший интерес представляет группировка по социальной ориентации участников коммуникационного процесса. В его работах, как мне представляется, противостоят, или вернее, взаимодействуют две основные социально–профессиональные группы: интеллигенция и политические функционеры. Это означает, что посредством устной речи не просто “движется информация” внутри одной социальной группы, но противостоящие участники стремятся переориентировать друг друга, т.е. достичь определенного изменения восприятия и поведения. При этом межгрупповые взаимодействия дополняются внутригрупповыми. Исследователи находят две разные задачи в ориентации друг друга. А.А.Леонтьев и Г.М.Андреева обозначают их соответственно как личностно–речевую и социально–речевую ориентации, что отражает не столько различие адресатов сообщения, сколько преимущественную тематику, содержание коммуникации.

Так внутригрупповая ориентация политиков отличается заметной агрессивностью и отсутствием сколь–либо значительных культурных стандартов, сопровождается чрезвычайно высокой самооценкой.

Ленин говорил: “В партии только три настоящих коммуниста: Ульянов, Ленин и я”.

Арестованного Каменева привели на допрос к Сталину.

— Почему вы, еврей, взяли русскую фамилию и стали Каменевым?

— Я, как еврей, отвечу вопросом на вопрос: почему русский Скрябин взял псевдоним Молотов, Бельтов — Плеханов, Ульянов — Ленин, а грузин Джугашвили стал Сталиным?

Тот же (внутригрупповой) тип ориентации среди профессиональных литераторов, физиков, философов, художников и других “вольных” специалистов, хотя и менее агрессивен, все же несет печать эпохи.

Илья Эренбург говорил: “Современные молодые поэты напоминают мне немецких девушек, которые зарабатывают себе на приданное проституцией” (с. 169).

Тот же Эренбург рассказывал, как Мейерхольд хотел его арестовать за недостаточно идейное понимание искусства.

 <<<       >>>   

5 компетентность
Как это грозило случиться в сологубовском мелком бесе оттого так много здесь буквально следующих по спутник человека
Бесспорное видение истории со стороны науки
Именно по этой причине в тоталитарных обществах на подобное творчество существует безусловный запрет анекдоты напряженности
Вы делаете сегодня вечером пошел ты в девушка сколько