<<<       >>>   

И про рубли, Шаталин, не забудь.

Не дай нам бог, чтоб не раскрылись дали

Прогнозов смелых долгожданный взлет.

Тогда вконец расстроится Шаталин

И весь отдел по матери пошлет (с. 32).

Для любого редактора журнала характерна хроническая нехватка времени для развлечений. Но случилось так, что в то самое время, когда редколлегией журнала “Социологические исследования” было принято решение о формировании номера, посвященного в основном военной социологии (1993 г.), я перечитывал Я.Гашека. Его книга “Приключения солдата Швейка” была раскрыта на том месте, где некий полковник перед строем наказывал Швейка и вольноопределяющегося Марека[126]:

“Полковник остановился перед вольноопределяющимся. Тот отрапортовал:

— Вольноопределяющийся...

— Знаю, — сухо сказал полковник, — выродок из вольноопределяющихся... Кем были до войны? Студентом классической философии? Стало быть, спившийся интеллигент... Да–с, — продолжал полковник, снова обращаясь к вольноопределяющемуся, — и с таким вот господином студентом классической философии приходится мараться нашему брату. Кругом! Так и знал. Складки на шинели не заправлены. Словно только что от девки или валялся в борделе. Погодите, голубчик, я вам покажу.

— В каре! — скомандовал полковник, и команда обступила его и провинившихся тесным квадратом.

— Посмотрите на этого человека, — начал свою речь полковник, указывая хлыстом на вольноопределяющегося. — Он пропил вашу честь, честь вольноопределяющихся, которые готовятся стать офицерами, командирами, ведущими своих солдат в бой, навстречу славе на поле брани. А куда повел бы своих солдат этот пьяница? Из кабака в кабак! Он один вылакал бы весь солдатский ром... Что вы можете сказать в свое оправдание? — обратился он к вольноопределяющему. — Ничего? Полюбуйтесь на него! Он не может сказать в свое оправдание ни слова. А еще изучал классическую философию! Вот действительно классический случай! — Полковник произнес последние слова нарочито медленно и плюнул. — Классический философ, который в пьяном виде по ночам сбивает с офицеров фуражки! Тип! Счастье еще, что это был какой–то офицер из артиллерии”[127].

Несомненно, что приведенный монолог полковника представляет собой очевидную основу для классификации военными социологами собственной науки. И похоже, Гашек уловил также и социологический подход к исследованию армии. В самом деле, достаточно ознакомиться с материалом Международной Социологической Ассоциации “Вооруженные силы и общество”, чтобы предположить, что его авторы наверняка читали Гашека. Иначе почему они выдвинули три основных направления в социологическом исследовании вооруженных сил: во–первых, военная профессия и военная организация, во–вторых, отношение военных к гражданским и наоборот, и, в–третьих, социология войны и внутригрупповой армейский конфликт[128]. Все они легко прослеживаются во взаимоотношениях главных персонажей романа.

Гашек потешается над определенной австро–венгерской армией и вместе с ним смеемся и мы, ибо для каждого из нас армия — часть собственной жизни. Многим пришлось испытать романтику армейской службы или сборов. Приобретенный там, бесценный, опыт породил не только любовь к общечеловеческим ценностям (еда, сон и питье), но и “классовую” любовь и преданность к умным и чрезвычайно тонким и деликантным командирам, — единственную любовь, которая запомнится до последних дней нашей грешной жизни. Но, кажется, в то время военачальники “Мерседесов” не приобретали. Ну, это мелочь...

Но что кажется действительно важным — функции смеха вообще, независимо от того, каковы его причины, — замечу: армию нельзя представить без юмора.

Олицетворяя механическую или электронную мощь, она была бы обречена на саморазрушение в случае абсолютной серьезности. Отсутствие смеха, впрочем, гипотетически возможно. В том случае, когда лишь роботы заменят “живую силу”, способную страдать, гневаться и смеяться. Л.Карасев в своем упомянутом ранее философском эссе считает, что в европейском этнокультурном универсуме смех выступает как знак подчеркнуто значимого деяния, имеющего в своих истоках феномен “героического” (подчеркнуто мной — А.Д.) мироощущения, отозвавшегося и в отношении к смерти у киников, и в судьбе Сократа, и даже в редкостной по своей каноничности версии–гиперболе, согласно которой Софокл скончался от смеха[129].

Помните у А.Твардовского:

Не прожить, как без махорки,

От бомбежки до другой

 <<<       >>>   

2 президент
Компании наксос
В нашей стране виселица замечательна главным образом числом лиц
Бесспорное видение истории со стороны науки
Сопоставление различных документов позволяет ближе подойти