<<<     ΛΛΛ     >>>   

Принцип космизма должен учитываться не только в физике и химии, но и в таких научных дисциплинах, как геология, минералогия, палеонтология и др., он играет не вспомогательную роль, выступает не как идея, создающая только общий фонд для исследования земных процессов (поскольку Земля сама по себе космическое тело), а предстает как научный принцип, без учета которого исчезает подлинная суть исследуемого. В. И. Вернадский так обосновывает настоятельную необходимость космизма в науках о неорганической природе: “В составе нашей планеты, и земной коры в частности, открываются указания на явления, далеко выходящие за ее пределы. Мы не можем их понять, если не отойдем от области земных, даже планетных явлений, не обратим­ся к строению всей космической материи, к ее атомам, к их” изменению в космических процессах”. Эта мысль была близка и А. Л. Чижевскому, и хотя он по-своему разрабатывал научный принцип космизма, ученики Чижевского считали Вернадского его единомышленником. В подтверждение заметим, что Чижевский неоднократно ссылался на идеи Вернадского, одна из которых была особенно созвучна его творчеству: “Лик Земли... Он не есть только" отражение нашей планеты, проявление ее вещества и ее энергий — он одновременно является и созиданием внешних сил космоса”.

Сейчас вряд ли кто-нибудь будет оспаривать мысль о том, что мощные космические излучения, непрерывно оказывающие воздействие на все оболочки Земли, должны непременно учитываться в геологических;,.. науках. Но для того чтобы это стало очевидным, геология должна была вслед за астрономией снять с себя шоры геоцентризма, а, по свидетельству Вернадского, путь этот не так уж прост.

Другие положения Вернадского еще нуждаются в глубоком научном осмыслении. Так, он утверждал, что для подлинного исследования самых ранних состояний нашей планеты мы должны обращаться уже не к геологической истории, а к космической. “Понятие о них дает нам не геология, а космогония. Эти условия мы не можем выяснить на основании изучения земных слоев, геологу доступных, а т. к, они по времени предшествуют геологи­ческим периодам, то мы должны откосить их не к геологическим периодам, а к предшествующим им космическим периодам сущест­вования Земли”. Тем самым в круг наук втягивается космогония, которую мы привыкли воспринимать не как науку в строгом, смысле слова, а только как шаг на пути к ней. Для Вернадского связь геологии и космогонии непреложна: “Неизбежно проникают космогонические представления в геологию, без них нельзя обой­тись, т. к. космические периоды Земли — это реальный факт: они (жди, и они так или иначе отражаются и до сих пор в окружающей нас природе”.

Космически понятая геология снимает традиционное противостоя­ние Земли и космоса как окружающей ее внешней среды. Мы осознаем, что граница между Землей и космосом лишь мысленная, воображаемая, ее по существу нет. Поэтому справедливо утверждение: родиной нашей является не только Земля, но и космические просторы.

Мы пока воспроизвели одностороннюю связь — воздействие космоса на составляющие его элементы (галактики, звезды. Солн­це, планеты, молекулы, атомы...), влияние макрокосма на микро­косм. При таком изложении складывается представление об одно­сторонних причинно-следственных связях, о линейных зависимо­стях. И совсем другое понимание ориентируют нас произведения русских космистов. Микрокосм не пассивен в восприятии космических процессов. Особенности его внутреннего мира, в свою очередь, через сложные зависимости влияют на космическую организацию: “В безграничных областях небесных пространств... очевидно, что химические элементы не распределены в беспорядке в сгущениях материи этих пространств, в туманностях, звездах, планетах, атомных облаках, космической пыли. Их распределений зависит от строения их атомов”.

После краткого и, конечно, далеко не полного обзора представ­лений русских ученых о взаимовлияниях микрокосма и макрокос­ма на уровне неорганической природы перейдем к изложению принципа космизма применительно к миру живого.

Важнейшее утверждение мы обнаруживаем у Чижевского. “В каждый данный момент, органический мир находится под влиянием космической среды и самым чутким образом отражает в себе, в своих функциях перемены или колебания, имеющие место в космической среде”. Примем этот тезис в качестве отправного. И поскольку с общим смыслом идеи космизма читатель уже знаком, зададимся вопросом, чему противостояла идея космизма, на смену каким установкам в биологических науках она пришла.

Ответы на этот вопрос мы находим и у Чижевского, и у Вернадского. Чижевский дает такую оценку одному из подходов в современной ему биологии: “Создается впечатление, что органический мир словно вырван из природы, поставлен насильно над нею и вне ее. Для живого, согласно такому воззрению, существует только одна среда — само живое”.

В. И. Вернадский, вскрывая недостатки другого весьма распространенного подхода, говорит о необходимости “оставить в стороне наши представления о биосфере... в течение долгих веков казав­шиеся правильными, отбросить долго царившие объяснения чисто геологического характера”. И далее перед нами предстает собст­венная позиция ученого: “В биосфере мы должны искать отраже­ния не только случайных единичных геологических явлений, но и Проявления строения космоса, связанного со строением и историей химических атомов”, “биосфера не может быть понята в явлениях, на ней происходящих, если будет упущена эта ее резко выступа­ющая связь со строением всего космического механизма”.

Конечно, неверно было бы по данным высказываниям Чижевского и Вернадского судить о них как о противниках изучения внутрибиологических закономерностей или попыток вычленения собственно геологических факторов влияния на живое. Ученые не приемлют этих подходов лишь как единственно возможных, а главное, подчиняют их новой идее.

При подобном разъяснении космическая идея в биологии обретает уже более конкретное звучание: “Процесс развития органического мира не является процессом самостоятельным, автохтонным, замкнутым в самом себе, а представляет собой результат действия земных и космических факторов, на которых вторые являются главнейшими, т. к. они обусловливают состояние среды”. Итак, русские космисты считают, решающими космические факторы, а зависимыми от них — геологические: “Жизнь... в значительно большей степени, явление космическое, чем земное”. Причем, согласно замечанию Вернадского, во внимание должны быть приняты не единичные и случайные, а закономерные взаимные факторы; и тогда сами земные факторы обретут космическое звучание, поскольку закономерное на Земле представляет ее как планету, а значит, и одно из космических тел. 1

Обыденному сознанию и сейчас очень трудно воспринять мысль, что все живое на Земле не ею главным образом определяется, а космосом. По Вернадскому же, эта зависимость ярко проявлена в особенностях живой природы: “Космическая сила придает ей разный вид на суше и в воде, она же меняет ее структуры, т. е. определяет количественные соотношения, существующие между разными автотрофными и гетеротрофными организмами”.

Мы подошли к существенно важному моменту русского космизма — признанию закономерного характера пребывания живого в космосе. Именно это положение, на наш взгляд, является тем принципиально новым, что было внесено в биологию идеей биосферы В. И. Вернадского. (В этой связи заметим, что П. Флоренский отдавал должное Вернадскому, признавая его приоритет в придании явлениям жизни характера космической категории.)

В. И. Вернадский писал: “...твари Земли являются созданием сложного космического процесса, необходимой и закономерной частью стройного космического механизма, в котором... нет слу­чайности”. Почему живое не случайное и не единичное событие в космосе? Объяснение дается на уровне физико-химических процессов — живое есть “...проявление строения атомов и их положения в космосе, их изменения в космической истории...”.

Итак, живое космично по своей природе и закономерно для космоса. Логическим продолжением сказанного становится мысль, которую мы обнаружили у Циолковского: каждая частичка космоса “...периодически, неизбежно, через громадные промежутки време­ни, принимает сложный организованный вид, называемый нами жизнью”. Если жизнь — это особая пространственно-временная организация атомов, то нет принципиальных препятствий к тому, чтобы, блуждая в космосе, каждый атом принимал самые разнооб­разные формы и претерпевал всевозможные превращения.

С позиций космизма “каждое зерно материи периодически оживает”. И не кажется фантастическим вымыслом утверждение Циолковского о том, что “всякая частица (атом) космоса потенциально жива”, а “Млечный Путь битком набит жизнью”. (Сам ученый писал, что это важнейшая для него мысль.)

Вернадский настоятельно подчеркивал, что он пришел к выводу о космической природе жизни, опираясь на факты и основанные на них эмпирические обобщения". Он считал, что “жизнь есть явление космическое, а не специально земное”; что нет космоса без проявлений жизни, нет безжизненного космоса, жизнь в космосе вечна, поскольку вечен сам космос.

Космичность жизни, приравненная к жизненности космоса (атрибутивности жизни в космосе), несет в себе и еще один смысл — единство, всего живого. К этому выводу применительно к земным условиям приходит Вернадский: “Современное живое вещество генетически связано с живым веществом всех прошлых геологиче­ских эпох”. О единстве всего живого в весьма категоричной форме писал и Циолковский, доказывая живительность природы: “Есть только одна жизнь, которая никогда не прекращалась и никогда не прекратится”. Эти выводы звучат скорее как фило­софские, нежели научные положения. Но, как мы уже отмечали, у данных мыслителей они приводятся в научных текстах, где постоянно оговаривается, что в основе этих выводов лежат лишь факты и научные обобщения.

Вернадский настаивал на понимании геологических процессов как планетных явлений, которым свойственны закономерности присущие другим планетам. Идея единства живого, закономерно­сти этого появления в условиях планеты Земля, а значит, и всех подобных космических образований и космоса в целом роднит концепции Вернадского и Циолковского. Теория биогенного происхождения жизни (а она, как видим, непосредственно вытекает из названных выводов, а значит, и из признания космической природы жизни) имеет хождение и своих сторонников в современной науке.

В биологических науках космичность живого, изучается на уровне конкретных механизмов. В одном из таких механизмов живая клетка предстает трансформатором космических энергий, переводящим “космические излучения в действенную земную энергию — электрическую, химическую, механическую, тепловую и т. д . В этом преобразовании космических энергий Вернадский видел важнейшее геологическое значение биосферы — совокупно­сти живых организмов, населяющих Землю. Среди наиболее изученных — механизм превращения зелеными организмами лучи­стой солнечной энергии, который через явление фотосинтеза вошел в школьные учебники.

Миссия транслятора-посредника между Землей и космосом не будет до конца понята, если не отметить роль живого в круговороте материи. Поскольку живое обращено не только к небу, но и участвует в земных процессах, то оно способно соединять в себе и то и другое. Так, у Вернадского мы находим: “Жизнь захватывает значительную часть атомов, составляющих материю земной поверхности. Под ее влиянием эти атомы находятся в непрерывном, интенсивном движении. Из них все время создаются миллионы разнообразнейших соединений... На земной поверхности нет химической силы, более постоянно действующей, а потому и более могущественной по своим конечным последствиям, чем живые организмы, взятые в целом”.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Как преломляется сквозь призму культуры реальный мир человеческого бытия соответствия принцип
человек как его представитель
Антропокосмическая ориентация в русской науке ярко демонст­рирует самобытный окрас ее содержания
Европейской культур через оппозицию внутреннего
Именно культура являет собой предельные