<<<     ΛΛΛ     >>>   

«ложно»

«верно»

Среднее время ответов, мс

1040

1260

1480

1710

предложений просмотр пропозиций должен повториться три раза, и число операций оказывается равным к+3. Хронометрические зависимости говорят о том, что каждый из повторных циклов продолжается примерно 220 мс. Модель допускает расширение на фразы типа «Не верно, что объекты красные», требующие до пяти дополнительных просмотров.
Несмотря на количественное подтверждение предсказаний моделей верификации изображений по их словесному описанию, тезис о единой пропозициональной форме внутреннего кода противоречит результатам других исследований. Так, Барбара Тверски (Tversky, 1969) пришла к выводу, что в задачах сравнения предложений и картинок как зрительная, так и лингвистическая информация могут кодироваться в образной форме. Свидетельством этого было влияние геометрических характеристик изображений и иррелевантность синтаксических и лексических отношений, например, той же маркированности29. В одной из последующих работ (Hunt, 1978) эксперименты Карпентер и Джаста были повторены на более широкой выборке испытуемых, причем модель объяснила около 90% дисперсии. В то же время анализ индивидуальных данных показал, что корреляция между ними и предсказаниями

138

29 Уже Кларк и Чейз (Clark & Chase, 1972) обнаружили, что влияние этого фактора неустойчиво и зависит от пространственного распределения внимания — можно получить более быстрые ответы на предложения с маркированным наречием «ниже», просто дав испытуемому инструкцию фиксировать нижнюю часть изображения (см. 7.1.2 и 7.3.2).

7.3.2 От глубинной семантики к когнитивной грамматике

В логическом отношении подход Хомского продолжает традиционный анализ суждения, основанный на абстракции его субъектно-предикат-ной структуры. Как мы только что видели, выбор синтаксической формы предложения может быть связан с семантическими и внелингвисти-ческими факторами. Поэтому в последние два-три десятилетия в лингвистике и за ее пределами возрастает влияние альтернативных подходов, представители которых критикуют типичный для последователей Хомского в лингвистике и психолингвистике «синтаксоцентризм» — движение от синтаксиса как основы глубинной репрезентации к семантике и фонологии. На трактовку проблем грамматики в когнитивной психологии и лингвистике особенно большое влияние оказала теория падежной грамматики, предложенная американским лингвистом Чарльзом Филлмором в 1968 году (Fillmore, 1968)30.
Главное отличие падежной грамматики от подхода Хомского состоит в интерпретации глубинной структуры. Она не выводится из правил структурирования фразы и не содержит иерархического и вообще упорядоченного набора компонентов типа групп существительного и групп глагола. Глубинная структура падежной грамматики состоит из модального квантора (он определяет наклонение, отрицание и время) и собственно пропозиции. Эта последняя включает глагол как центральный компонент и неорганизованный набор именных групп, выполняющих функцию глубинных семантических ролей. Специальные правила, аналогичные карнаповским постулатам значений (см. 6.1.1), связывают далее с каждым глаголом список падежей, которые он допускает, предполагает или требует. Так, глагол «чинить» требует АГЕНСа, осуществляющего починку, ОБЪЕКТ и ИНСТРУМЕНТ. Другие глаголы могут быть связаны с иным набором глубинных семантических ролей. Предлоги выступают в качестве падежных морфем. Применение правил трансформации позволяет порождать множество поверхностных реализаций одной и той же глубинной структуры. Например, в предложении «Маша открыла дверь ключом», «дверь» играет роль ОБЪЕКТа, а «ключ» — ИН-СТРУМЕНТа. Эти же роли сохраняются за ними и в следующих предло-
•30 Понятие «падеж» было центральным уже в психологии речи Вильгельма Вундта,
который пытался в своих поздних работах проследить изменение падежных ролей, отве
чающих на вопросы «когда?», «где?», «откуда?», «чем?», в ходе культурно-исторического
развития языка.                                                                                                                                        139

жениях: «Дверь была открыта ключом», «Ключ открыл дверь» и даже просто «Дверь открыта».
Поскольку глубинная репрезентация строится в падежной грамматике на основе глагола (предиката), этот подход в целом более отвечает духу современной логики, трактующей пропозиции по аналогии с математическими функциями, имеющими вид предикат{аргумент(ы)) (см. 2.2.3 и 6.1.1). Интересной является и предложенная Филлмором содержательная интерпретация ролей, основанная на метафоре внутреннего театра: «Предположим, что мы рассматриваем идею, выражаемую простым предложением, по аналогии со сценой или актом некоторой пьесы, и предположим, что мы думаем об участниках языкового общения как о драматургах, работающих в рамках определенной театральной традиции, которая ограничивается фиксированным числом типов ролей, с тем дополнительным ограничением, что не более чем одно действующее лицо может выступать в данной роли в любой отдельной сцене» (Fillmore, 1968, р. 383).
Этот подход инициировал ряд работ, направленных на проверку вывода о критическом значении сказуемого по сравнению с подлежащим. Так как в порождающей грамматике падежи являются элементами поверхностной, а не глубинной структуры, Хомский продолжал настаивать, что «нет никакой альтернативы выбору Глаголов в терминах Существительных». Экспериментальные данные скорее говорят об обратном. В экспериментах немецкого психолингвиста X. Хёрманна (Hoermann, 1981) испытуемые заслушивали и тут же повторяли фразы, искаженные белым шумом. По сравнению с другими грамматическими классами восприятие глаголов было особенно трудным. Но правильное восприятие глагола улучшало восприятие субъекта и объекта в большей степени, чем их восприятие улучшало восприятие глагола. В другой работе испытуемые сравнивали содержание некоторой картинки, например, изображающей машину, врезавшуюся в дерево, и простых предложений типа «Поезд врезался в дерево», «Машина объехала дерево», «Машина врезалась в стену» и т.д. Быстрее всего обнаруживалось несоответствие глаголов. Это подтверждает мнение о ключевом положении глагола (предиката) в структуре предложения.
Более детальный анализ глубинных семантических ролей наталкивается, однако, на известные затруднения. С помощью различных вариантов методики классификации были предприняты попытки проверить психологическую реальность таких ролей, как АГЕНС, ИНСТРУМЕНТ, ОБЪЕКТ, и, в некоторых производных от падежной грамматики психолингвистических теориях (Hoermann, 1981), роли ПАЦИЕНС (она может быть представлена ролью Ивана в предложении «Иван страдает от зубной боли»). Лучше всего удавалась классификация АГЕНСов, затем следовали ПАЦИЕНС, ИНСТРУМЕНТ и ОБЪЕКТ. К сожалению, успешность классификации была довольно невысокой, так что данные в 140

целом не подтвердили существования выделенных падежных отношений. Предсказываемое падежной грамматикой сходство между различными группами глаголов не удается обнаружить и с помощью иерархического кластерного анализа. Таким образом, теоретически не удается добиться создания законченной и внутренне уравновешенной концепции. Некоторые падежи оказываются связанными с большинством глаголов, другие — только с некоторыми из них, а естественный вопрос об общем числе ролей до сих пор остается открытым31.
Разумеется, для любого направления, которое, подобно генеративной грамматике, в конечном счете ориентировано на математику, эти результаты были бы серьезным нарушением эстетической эвристики (см. 1.1.1). Опыт использования логико-лингвистических подходов в психологии речи показывает, однако, что успешность этой работы определяется не столько мощностью используемого формального аппарата, сколько учетом особенностей повседневных форм активности. Так, особая семантическая «нагрузка» глаголов объясняется тем, что они позволяют представить мир в терминах целей и действий партнеров общения (этого мнения, в частности, придерживался Карл Бюлер). Полезность такого, несколько нестрогого взгляда может быть проиллюстрирована исследованиями развития речи ребенка. Как отмечалось выше (см. 7.1.2), здесь после однословных «холофраз» и двухсловных конструкций в возрасте примерно двух-трех лет наблюдается фаза так называемых глагольных островов — феномен, демонстрирующий зависимость синтаксических средств от контекста использования тех или иных глаголов32.
Представление о центральном положении глагола используется и в ряде компьютерных моделей процессов понимания (см. 6.4.1 и 8.1.1). Примером служит ранняя модель CDT (по первым буквам английского названия «теория концептуальной зависимости»), разработанная Р. Шенком и Р. Эйбельсоном (Schank & Abelson, 1977; Шенк, 1980), и ее многочисленные последующие модификации. Эти авторы стремятся к возможно более полному описанию знания, выходящему за рамки того, что непосредственно представлено в анализируемом тексте. Прежде всего они пытаются построить падежные схемы глаголов и тем самым свести разнообразные предложения и отрывки текста, имеющие одно и то же значение, к единой глубинной репрезентации. Это достигается благодаря выделению 7 примитивных семантических компонентов глаголов, называемых АСТами (их не следует путать с названием глобальной
31    Серьезным недостатком ориентированной на первичность глаголов падежной грам
матики является порочный круг в логическом обосновании. Некоторый глагол считается
?-местным предикатом, поскольку у него ? дополнений, после чего возможность именно
? дополнений объясняется тем, что данный глагол — ?-местный предикат (Goldberg, 1995).
32    Наиболее детально разработанной лингвистической концепцией, оперирующей
понятием «роль» (или «макророль»), в настоящее время являетсяреференциально-ролевая
грамматика Р. Ван Валина (например, Van Valin, 1993).                                                                    141

когнитивной модели Дж.Р. Андерсона — см. 6.4.1). Выделяемые на основании интуитивных соображений и описываемые в довольно причудливой графической форме АСТы обозначают действия различного рода — от изменения пространственного положения и отношений владения (PTRANS и ATRANS) до обращения внимания и вокализаций {ATTEND и SPEAK).
Наиболее общей единицей организации знания эти авторы считают' сценарий («скрипт»), под которым понимается связная последовательность событий, ожидаемых актором и включающая его как участника или наблюдателя (см. 6.3.3). Сценарий состоит из так называемых виньеток — вербальных или невербальных репрезентаций событий, актора, его поведения, окружения и т.д. Виньетка рассматривается как набор схем (например, мать кормит ребенка). Каждая схема — КОРМИТЬ (МАТЬ, РЕБЕНОК) — имеет имя и состоит из конфигурации атрибутов, которые группируются вокруг глагола и определяются его глубинными семантическими компонентами. Предполагалось, что построенные на базе CDT программы могут быть использованы для перевода, составления резюме и осуществления выводов из текстуальной информации, однако, как и в случае большинства глобальных когнитивных моделей, технически реализовать эти планы, хотя бы в первом приближении, пока не удалось (см. 6.4.1 и 8.1.1). Возможной причиной этого является недостаточная гибкость модели, опирающейся на ограниченное число фиксированных в памяти семантических заготовок33.
Работы Филлмора последующих двух десятилетий были направлены на создание более гибкого подхода, который позволил бы объединить лингвистические представления о построении высказывания с психологическими данными о практически бесконечном многообразии ситуативно порождаемых значений (Филлмор, 1988; Fillmore, 1982). Этот новый подход получил название фреймовой семантики, что подчеркивает его сходство с работами в области психосемантики и искусственного интеллекта (см. 6.3.1 и 6.4.2). Главное в нем — попытка показать, каким образом ситуативный контекст может формировать значение понятий.
Любое понятие, с этой точки зрения, имеет лишь потенциальные значения, которые раскрываются во взаимодействии с контекстом, или фреймом. Так, понятие РИСКОВАТЬ в качестве фрейма имплицитно содержит целый спектр ролевых валентностей, в число которых, наряду с АГЕНСом и потенциально ПАЦИЕНСом, также входят такие конструкты (или конструкции), как НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ, ШАНС, ВРЕД, ПОЛЬЗА, ЦЕННОСТЬ, ДЕЙСТВИЕ и т.д. Лишь часть из них актуализируется в конкретном коммуникативном эпизоде. Фреймы, следова-
33 В 1970-е годы И.А. Мельчуком, А.К. Жолковским и Ю.Д. Апресяном была разработана потенциально более интересная модель «Смысл <=> Текст», которая описывала до 30 глубинных семантических ролей и использовалась для автоматизации процессов технического перевода (Мельчук, 1974; 1995). Эта модель успела в те годы оказать влияние на 142        нейролингвистические работы (Лурия, 1975).

тельно, способны продуктивно влиять на семантику возникающего у слушателя/читателя образа ситуации. Зависимость значений от контекста объясняет распространенность явлений полисемии и омонимии (многозначности слов — см. 7.2.2), а также влияние культурного окружения на значение отдельных терминов, осложняющее или даже делающее практически невозможным их перевод. Филлмор рассматривает в качестве фреймов также и ситуации выполнения речевых актов (см. 7.1.2), для понимания которых определяющим является учет намерений говорящего. Эти феномены будут подробнее рассмотрены в последнем разделе главы, в рамках теории «ментальных пространств» (см. 7.4.2).
Работы Филлмора по фреймовой семантике органично вошли в новое научное направление, получившее название когнитивной лингвистики. С конца 1980-х годов все большее число лингвистов идентифицируют себя с этим направлением, общими признаками которого являются, с одной стороны, ментализм (см. 2.2.1 ), а с другой — критическое отношение к гипотезе о центральной роли синтаксиса, характерной для генеративной грамматики. Так, Р. Лангакер (Langacker, 1987; 1991) создал теорию, названную им когнитивной грамматикой. Основное положение этой теории состоит в трактовке речевой коммуникации как процесса концептуализации — воссоздания средствами концептуальных структур (см. 5.3.3) той ситуации, которую имел в виду говорящий или пишущий. Для решения этой задачи используются как семантические, так и синтаксические средства. Синтаксические средства отличаются лишь тем, что имеют относительно фиксированный и часто специфичный для конкретного языка характер. Например, в русском языке различие между выражениями «он кричал» и «он крикнул» состоит в присутствии суффикса «ну», сигнализирующего, что крик раздался только один раз. В английском языке для передачи той же информации приходится использовать особую лексическую единицу: «Не cried (was crying) once».
Лангакер, как и многие другие когнитивные лингвисты, старается построить общую классификацию лингвистических средств, используе-. мых для конструирования образа ситуации. Эти средства можно было бы назвать «операторами конвенционального воображения». Упоминание «конвенциональности» продуктов применения этих средств оттеняет их отличие от средств, используемых в творческом мышлении (в этой книге мы называем последние «метаоператорами воображения» — см. 8.1.3). В табл. 7.5 приведен с некоторыми изменениями и значительными сокращениями перечень лингвистических средств построения образа ситуации из обзорной работы Крофта и Круза (Croft & Cruse, 2004).
Различия между приведенными в этой таблице четырьмя группами механизмов не строги и часто определяются лишь интуитивными соображениями. Мы попытаемся кратко проиллюстрировать каждую группу   , механизмов примерами из русского языка. Эффективное управление вниманием слушателя/читателя имеет в процессах коммуникации едва        < м?

144

Таблица 7.5. Основные группы лингвистических средств управления конвенциональным воображением (по: Croft & Cruse, 2004)

Внимание/ выделение

Сравнение/ оценка

Перспектива/ ориентация

Структурирование/ гештальт

Фокусирование
Распределение/ охват
Динамика во времени

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Классическая вариация на тему референтного значения состоит в том
Величковский Б. Когнитивная наука Основы психологии познания психолога 3 система
Социокультурных изменений могут сыграть психология
Создаваемых на основе анализа матриц близостисходства различия бабочка
При визуализации объемных сцен время реакции определяется близостью объектов в трехмерном пространстве