<<<     ΛΛΛ     >>>   

из функций любви, как это становится ясно из межкультурных исследований, состоит в том, что она является как бы дополнительным ориентиром в выборе партнера тогда, когда отсутствуют другие, более определенные способы его поиска. Кроме того, можно предположить, что возрастание роли любви при отсутствии экономического и иного принуждения может означать, что лишь в этих, более благоприятных условиях реализуется способность к установлению эмоциональных контактов с другими. К данной функции роль любви, однако, не сводится. В некоторых культурах она способствует достижению более высокого статуса, в ряде других связана с обоснованием отделения от родителей и т. д. Любовь, следовательно, полифункциональна, а набор и относительная важность функций связаны с различными аспектами социальной жизни.

Остается неясным механизм влияния таких глобальных характеристик, как, например, свобода выбора брачного партнера, на эмоциональные отношения в паре. П. Розенблатт [185] называет два конкретных способа такого влияния. Во-первых, это нормы и представления, на основе которых индивид строит свое поведение. Они определяют, что контакты с данным человеком престижны или, наоборот, нежелательны, что общение именно с этой девушкой не может переходить границ легкого флирта и т. д. Во-вторых, это возможность для общения. Для того чтобы выбор партнера был действительно свободен, необходимо не только отсутствие факторов принуждения. Нужно еще и достаточное число контактов с потенциальными партнерами. Общество может либо способствовать, либо препятствовать таким контактам. Культуры, характеризующиеся малой свободой выбора партнера, ограничивают или даже запрещают их. Большая же свобода выбора оказывается связанной с легкостью таких контактов.

Как видно из вышеизложенного, нам больше ясна роль любви в создании, но не в функционировании семьи, данные по проблеме связи любви с успешностью брака сравнительно немногочисленны и весьма противоречивы. Многие специалисты в области семьи относятся к любви настороженно, как к фактору, в лучшем случае не связанному, а в большинстве своем

41

мешающему семейному счастью. Например, в учебнике Р. Адри «Социальный контекст брака» в главе, посвященной успешности брака, любовь даже не упоминается [200]. 3. Рубин [187] на основании лонги-тюдинального исследования 231 пары юношей и девушек приходит к выводу, что уровень любви положительно влияет на прогресс отношений только тогда, когда субъект отношения разделяет романтические установки. Есть и иные данные, свидетельствующие о том, что любовь в браке далеко не всегда играет позитивную роль.

Если бы речь шла о какой-либо другой психологической проблеме, например о проблеме памяти или внимания, этот вывод наверняка был бы признан достаточно обоснованным. Однако в данном случае содержательные моменты так тесно переплетены с этическими, что несоответствие вывода нравственным критериям (которые сами по себе являются продуктом длительной эволюции и отражают, по-видимому, не просто желаемые, но и возможные характеристики общения) заставляет искать новые факты или новые объяснения.

Фактов противоположного рода немного, но они все же есть. Так, сравнение успешных и неудачных браков показало, что в стабильных семьях уровень любви, измеренный по стандартным шкалам, значительно выше [138]. При более подробном анализе структуры супружеской любви оказалось, что счастливые семьи особенно сильно отличаются от несчастливых по вербальному компоненту любви, т. е. в счастливых браках люди чаще говорят друг другу о своей любви. На наш взгляд, этот результат имеет большое значение как в научном, так и гуманистическом плане.- Положительная связь между любовью и удовлетворенностью браком была получена также и в проведенном нами совместно с Ю. Е. Алешиной [6] исследовании на материале двухсот супружеских пар с различным стажем брака.

Завершая анализ вопросов регулятивной роли эмоциональных отношений в жизни человека, отметим, что если с точки зрения психологии здесь еще много неясностей, то на уровне обыденного сознания картина достаточно проста и непротиворечива. Так, из опрошенных У. Кепхартом [159] студентов 70% мужчин

42

Эта и последующие главы книги посвящены детерминации эмоциональных отношений в паре. Рассматриваться будут лишь те факты и закономерности, которые были выявлены в ходе психологических исследований. Здесь не будут разбираться выводы философского анализа эмоциональных отношений, описания их в рамках искусства и т; д. Это, естест­венно, приведет к резкому сужению, обеднению материала, но в то же время позволит бо­лее четко осветить те аспекты эмоциональных отношений, которые становятся понятны именно вследствие их профессионального изучения и не ясны или недостаточно ясны вне контекста психологической науки. Проблема эмоциональных отношений столь сложна и многогранна, что ее целостное описние — задача, требующая интеграции не только фак­тов, полученных в разных областях гуманитарного знания, но и вообще значительной части того, что накоплено мировой культурой. Эта задача явно непосильна для одного че­ловека. Сознательное же ограничение круга рассматриваемых феноменов лишь теми, ко­торые «видны» с позиций современной психологии (прежде всего экспериментальной со­циальной психологии), дает возможность добавить какие-то новые штрихи к нашим пред­ставлениям о том, чем детерминируются возникновение, развитие и распад эмоциональ­ных отношений в паре.

Эмоциональные отношения на первом этапе их развития предстают в виде симпатий и ан­типатий одного человека к другому. Межличностный, диадический характер эмоциональ­ных отношений выражен здесь еще в минимальной степени. Возвращаясь к выделенным двум сторонам эмоциональных отношений — развивающемуся процессу и аттракции, можно сказать, что на первом этапе развития эмоциональ-

44

ных отношений именно аттракция выступает в качестве их ведущего компонента.

В соответствии с приведенной на рис. 1 схемой анализа в качестве одной из детерминант появления аттракции выступают свойства ее объекта. Обыденное сознание также уделяет особое внимание этой группе характеристик. Внешние данные, социально-демографичес­кие характеристики, поведенческие паттерны человека традиционно считаются главной причиной симпатии или антипатии к нему со стороны других людей.

На первых этапах общения заметнее всего будет воздействие наиболее открытых для на­блюдения характеристик человека, не требующих для своего опознания сколько-нибудь длительного времени, таких, как социально-демографическая принадлежность, символы социального статуса и т. д. Главной из таких характеристик является внешность, степень физической привлекательности.

Физическая привлекательность измеряется обычно путем экспертных оценок, степень го­могенности которых при условии принадлежности оценивающих («судей») к одной суб­культуре, против ожидания, очень высока [114]. Факторами, влияющими на оценку внеш­ности, являются пол «судьи» и степень его знакомства с оцениваемым — знакомых оце­нивают значимо выше, личностные же особенности «судей» на оценку не влияют. Это по­зволяет сделать вывод о том, что оценка физической привлекательности или красоты дру­гого человека определяется степенью соответствия его одному из существующих стандар­тов внешности, одинаковых для людей, принадлежащих к одной или близким субкульту­рам. Распространенность и жесткость таких стандартов можно связать с воздействием кино и телевидения, рекламирующих одни и те же образцы внешности.

Наиболее распространенным результатом исследования связи физической привлекатель­ности объекта и симпатии к нему является констатация преимущества более красивых. Это преимущество проявляется и в более высоком социометрическом статусе в группе сверстников начиная с раннего детства (по данным К. Дайон [129, 130], красивая внеш­ность обеспечивает и мальчикам и девочкам более высокую

45

популярность начиная с четырех лет, отрицательная зависимость фиксируется лишь у де­вочек от 5 лет 5 месяцев до 6 лет 10 месяцев), и в диадическом межполовом общении. Так, Э. Уолстер и др. [204] еще в начале 60-х годов установили, что удовлетворенность парт­нером на танцах определяется только его физическими данными и не зависит от интеллек­та, социально-демографической принадлежности и других характеристик.

Можно выдвинуть ряд гипотез, объясняющих наличие такой связи. Во-первых, не исклю­чено, что красота является безусловным положительным подкреплением, что в свою оче­редь связано с особенностями филогенеза человека. Действительно, есть данные, что субъект осуществляет выбор красивых, даже и не предполагая общаться с ними и вообще имея весьма ограниченный опыт контакта с людьми. Так, дети обоего пола от 2 лет 9 ме­сяцев до 6 лет 1 месяца в ситуации эксперимента значимо чаще вызывали на экран тахи­стоскопа изображение красивого сверстника, чем некрасивого [129]. Но если красота яв­ляется безусловным стимулом, стандарты ее должны быть в силу принадлежности всех людей к виду homo sapiens одинаковы во всех человеческих обществах. В действительно­сти это далеко не так. Еще Ч. Дарвин отмечал, что у человека нет единых стандартов кра­сивого тела, а, по выражению Дж. Хоманса, «мы значительно лучше знаем, что нравится рыбам, чем то, что нравится людям» [151]. Конечно, развитие средств массовой коммуни­кации и экспансия европейской культуры привели к некоторой межкультурной унифика­ции стандартов красоты, тем не менее степень их разнообразия очень велика. По данным межкультурных исследований единственной характеристикой тела, ассоциирующейся с физической привлекательностью во всех известных " нам культурах, является развитие мускулатуры и рост у мужчин [114]. Столь же жестким правилом для разнополой диады является требование того, чтобы мужчина был выше и физически сильнее женщины, по­этому мужчины маленького роста и высокие женщины находятся в невыгодном положе­нии, объективно имея меньше потенциальных партнеров.

Во-вторых, предпочтение более красивых может

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Последствиям распада эмоциональных отношений
Испытуемый получал четыре набора вопросов
Указывает на ее качественное отличие от других человеческих отношений
вляющиеся привычным для субъекта паттерном поведения в данной ситуации