<<<     ΛΛΛ     >>>   

Главный насильник, т. е. власть, для поддержания собственной длительной способности к беспроигрышному, без тотального поражения участию в противоборстве оказывается объективно вынужденным не только грабить, но и поддерживать материальное производство в собственном социуме. Весьма длительное многостороннее противоборство насильников, ведущееся примерно на равных, дает исторический шанс, открывает уникальную социальноисторическую возможность для развития производящей части общества: насильник оказывается вынужденным перейти от «охоты» на производителя к его «окультуренному содержанию», «выращиванию», «разведению».

Теоретически насильник мог бы заняться социальноэкономическим «производством» и раньше (что в современном мире фактически осознали и делают многие режимы). Но мешала сама логика власти, то, что власть насилия всегда и везде тяготеет к тоталитаризму (иной вопрос, какой реальной меры тоталитаризма она фактически достигает). Уже только по этой причине она не может терпеть рядом с собой никакой другой власти, даже латентной.

Однако труд, пусть даже самый неумелый и ленивый, всегда приносит результаты двоякого рода: прежде всего материальные продукты труда, ради получения которых он и осуществляется; производственный и социальный опыт производителя, из которого впоследствии выкристаллизовываются его знание и понимание. Со временем у производителя все более концентрируются не только доходы от его деятельности, т. е. материальное богатство, но и порождаемое этой деятельностью богатство духовное  производственные навыки, знания, в результате чего в его сознании постепенно нарастает демифологизация тех представлений, при помощи которых насильник оправдывает свое господство.

Тоталитарная власть может быть в своем ареале только высшей, иначе ею станет ктото другой. Она не может терпеть рядом с собой какиелибо локальные центры независимости, даже если последние не бросают ей прямого вызова. Само их существование для нее  уже вызов, мириться с которым тоталитарная власть насилия органически неспособна. Вот почему все деспотии неизменно периодически разоряли производителей, либо уничтожая их физически, либо лишая их накопленного богатства, духовного авторитета, возможности свободного труда, преследуя людей и сословия  носителей знаний и мысли.

Если на протяжении последних шестисот лет социальноэкологическая система Европы, особенно западной ее части, складывалась под знаком нараставшего доминирования производственного начала, породив в итоге промышленную цивилизацию, то на протяжении того же времени и столь же последовательно социальноэкологическая система России формировалась под знаком нараставшего доминирования, а потом и безусловного господства отъемноперераспределительского начала, породив в результате перераспределительскую цивилизацию.

Этот факт не отменить простым импортом технологий  промышленных, организационных или социальноэкономических. Технологии важны, но интересы развития социума требуют способности найти и на протяжении длительного времени поддерживать динамически оптимальное соотношение между насилием и производством при доминирующей, но не господствующей, не всеподавляющей роли производства. То, что однажды в истории смогло сложиться стихийно и дать могучий импульс всему мировому развитию, несомненно, в принципе может быть воспроизведено сознательно. Но только при условии, что будут воспроизводиться не внешние формы явления, а те глубинные его факторы, что вызывают к жизни объективный императив развития. Факторы эти  качество социальноэкологической системы, объективно обусловленный баланс в ней всех трех базовых способов существования (подбирания, производства и отъема) и вытекающие отсюда доминирующие организационные формы жизни социума и структура его социальной мотивации.

За последние шесть веков, оставаясь в принципе в рамках одной соответствующей социальноэкологической системы, как Европа, так и Россия неоднократно меняли конкретные общественные формы жизни. Переделывались границы государств, их внутреннее устройство, политические системы, изменения претерпевали практически все социальноэкономические и иные параметры. Одна и та же социальноэкологическая система, таким образом, допускает множество конкретных состояний в своих общих пределах. Эти состояния прослеживаются на двух разных временных горизонтах и качественных уровнях социальных процессов.

На протяжении веков и в масштабе десятков поколений определенная социальноэкологическая система формирует в принципе национальный характер, культуру и цивилизацию. Национальный характер  это обусловленное данной социальноэкологической системой конкретное и в целом достаточно устойчивое во времени, хотя и меняющееся, сочетание психологических и социальнопсихологических особенностей данного социума, вытекающих из конкретного сочетания и соотношения в его жизни всех трех базовых способов существования. Это конкретная этика и мораль социума; психологические характеристики социума в целом, его элиты, наиболее значимых слоев и групп; долговременные компоненты в структуре социальной мотивации; набор наиболее устойчивых социальных функций и ролей и т. д.

Культура и цивилизация разнятся между собой главным образом протяженностью во времени и полнотой воплощенных в них характеристик социума. На протяжении меньших (но все же значительных) отрезков времени, измеряемых продолжительностью жизни нескольких или нескольких десятков поколений, могут меняться территория обитания социума и его общественные структуры. Тем самым социальнотерриториальная система (СТС) предстает как конкретноисторическии «срез», как одно из потенциально возможных реальных воплощений системы социальноэкологической. Внутри конкретной СТС в целях политикопсихологического анализа могут быть выделены статическая и динамическая модели общества, основанные на вычленении социальноэкономической, организационнополитической, психологоповеденческих матриц данного социума.

Статическая модель социальнотерриториальной системы

Политикопсихологический анализ как прикладное исследование имеет две компоненты: политическую и собственно психологическую. Выделение первой не сталкивается с особыми теоретическими и методологическими трудностями. И на социологическом, и на конкретнополитическом уровнях анализа объект и предмет исследования устанавливаются достаточно легко и ясно, поскольку отграничение политики от других, неполитических сфер и форм деятельности прочерчено с высокой степенью четкости и в массовом сознании, и тем более в специальной литературе.

С выделением психологической компоненты сложнее. Она заведомо присутствует везде, где хотя бы есть человек, тем более человек действующий. Ограничиваться анализом только поведения конкретной личности в конкретной ситуации или процессе значило бы непомерно зауживать сферу психологического и сильно ограничивать свои прогностические возможности: вне поля зрения и учета оставались бы тогда многочисленные общественнопсихологические и историкопсихологические факторы. Необходимость и желание выявить такие факторы немедленно ставят проблему отделения «психологического» от «непсихологического»: как исследователь может быть уверен, что при объяснении данного сложного явления или процесса предпочтение должно быть отдано действию закономерностей именно психологического ряда, а не, допустим, экономического, политического или какогото иного?

Ответ на этот вопрос предполагает определение, применительно к каждому конкретному ППАисследованию, круга реальных носителей психологических качеств (субъектов рассматриваемых процессов); критериев вычленения психологических факторов и закономерностей из всех прочих; конкретного знания анатомии реального анализируемого процесса. Статическая модель СТС и призвана в принципе дать ответы на перечисленные вопросы.

Проблема того, кто является носителем психологических, общественнопсихологических, а также политикопсихологических свойств и качеств в анализируемых явлениях и процессах, имеет ключевое теоретическое и методологическое значение, но она в то же время непроста в нескольких отношениях.

Прежде всего, в принципе неправомерно говорить о психологии любого рода безотносительно к субъекту. Психология  непременная предпосылка сознания, последнее же  один из важнейших родовых признаков субъекта. Поэтому психология как бы дважды неразрывна с субъектом: она просто невозможна без субъекта, и, кроме того, психология всегда есть психология какогото конкретного субъекта или некоторой их группы. Следовательно, при ППА любых явлений и процессов должен быть в первую очередь установлен реальный круг субъектовучастников не политической жизни вообще, а именно рассматриваемых процессов. Первое и второе, как будет показано далее, вовсе не одно и то же.

Поэтому во всех случаях каждый раз необходимо устанавливать какието критерии, объективные параметры субъектности (способности быть субъектом), т. е. тот необходимый и достаточный набор признаков, который позволяет сделать вывод, что данный участник процесса действительно обладает субъектообразующими признаками и может, применительно к данному процессу, быть признан одним из его субъектов.

Отдельно взятую личность, индивида правомерно априори считать субъектом (по крайней мере, до тех пор, пока не доказано обратное), ибо любой человек в жизни, независимо от его социального положения, степени активности, даже психического здоровья всегда имеет и осуществляет какойто выбор, преследует какието свои цели, руководствуется некоторыми представлениями об окружающем его мире, и т. д. Иное дело  выяснение того, является ли он субъектом политики, при каких обстоятельствах может вступить в политическую жизнь своего общества или выйти из нее; на эти вопросы и призван отвечать ППА.

Проблемой остается и определение сложного социального субъекта (ССС). С точки зрения психологии и социальной психологии, род людской не является единым целым, хотя и не сводится только к механической сумме входящих в него индивидов. Кроме того, с социальнопсихологических позиций несомненно, что народ, нация, классы, т. е. крупные и крупнейшие социальные общности, не могут непосредственно участвовать в общественных, в том числе политических, отношениях. Иными словами, в таком случае не могло бы существовать самого явления общественных отношений, а значит, и политики как одной из их сфер и направлений. Следовательно, общественные отношения в принципе не могут быть редуцированы к межличностным, хотя и включают в себя эти последние в тех случаях, когда такие межличностные отношения устанавливаются в связи с практическим осуществлением какихто социальных отношений более высокого уровня.

Понятие социального субъекта хорошо известно отечественной и мировой обществоведческой литературе: это «юридическое лицо» в праве, «экономический субъект» в теориях экономики и рынка, «субъект международных отношений» в международном праве, теории международных отношений и внешней политики, собственно «социальный субъект» в социологии, политологии, теории управления. Все перечисленные науки, однако, не дают определения такого субъекта, ограничиваясь интуитивным пониманием данной категории на уровне здравого смысла или, как, например, в праве  некоторыми признаками сугубо формального порядка («юридическое лицо» есть должным образом зарегистрированная организация). Естественно, что все они не задаются вопросом о психологии такого субъекта, он просто не входит в число их задач. Но для любого психологического исследования именно этот вопрос является краеугольным, что требует более строгого, менее интуитивного подхода к определению сложного социального субъекта (ССС).

Прежде всего ССС должен существовать физически как вполне реальное материальное образование, иметь достаточно четко определимые физические пределы, рамки, границы, формы. В психологическом и конкретносоциальном смыслах не могут быть признаны субъектами класс, нация, социальная группа: эти и некоторые другие понятия суть абстрактные аналитические (иногда чисто статистические, как, например, «класс») категории, а не реальные человеческие организации. Ими можно оперировать в философскосоциологических теориях и концепциях, но не на уровне конкретного политикопсихологического анализа. Разумеется, физические формы социального образования, характер и мера его внутренней самоорганизации могут варьироваться в очень широких пределах, но формы ССС должны быть материально осязаемы.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Анализируя политическую деятельность российских лидеров
На современном этапе развития политикопсихологической науки практически все исследования в области

Удовлетворяющую ожиданиям