<<<     ΛΛΛ     >>>   

Я цитировал официальную эротику исповеди по его книге, которую считаю наиболее верным и авторитетным источником. Хиникви не легко было покинуть католическую церковь, а сделал он это лишь после долгих лет душевного страдания и горьких сомнений. Он следующим образом начинает главу книги, о которой мы упоминали:

"С этой главой должны ознакомиться законодатели, отцы и мужья, после чего у нас возникнет вопрос, не должны ли они из уважения к своим матерям, женам и дочерям принять немедленно меры против тайной исповеди. Может ли девушка оставаться чистой в своих помыслах после такого обмена мыслей наедине с холостым мужчиной? Не есть ли это скорее путь к разврату, чем к жизни в браке?"

И это сходит с пера такого духовного лица, которое своими глазами в продолжение нескольких десятков лет имело возможность убедиться в развращающем влиянии тайной исповеди на женщин. Найдется, разумеется, немало людей, более или менее равнодушных в половом отношении, которые столь же безразлично будут относиться к порочной подкладке подобной исповеди. Но для них такая исповедь вовсе и не предназначена!

Я получил много энергичных протестов от католиков в ответ на такое толкование мною этого вопроса; в них Хиникви выставляется, разумеется, в самом скверном свете. Но эти попытки являются не достигающими цели, так как высокая порядочность Хиникви не подлежит никакому сомнению. Можно лишь предположить, что в более культурных странах, чем Канада времен Хиникви, тайная исповедь поставлена несколько осторожнее, причем здесь, может быть, духовник считается с тем, какие именно вопросы предлагать в каждом отдельном случае, и не обязан задавать девушке непристойные вопросы. Однако, ему всюду и везде делать это не возбраняется. Чтобы выяснить истинное положение вещей, я обратился к одной девушке-католичке, которую я знал уже давно, и которая отличалась безусловной честностью, порядочностью и солидностью. Не посвящая ее в причины моих расспросов, я получил в ответ, что исповедник иногда не удовлетворяется сделанными ему сообщениями, но считает долгом задавать еще вопросы от себя. Когда я спросил, касаются ли его вопросы и половых отношений, она ответила, что "главным образом". Я больше не вдавался в подробности. Но это показание, свободное от какого-либо внешнего воздействия, является наиболее характерным.

На почве такого сплетения половой жизни с догматом церкви можно заметить сочетание курьезного жеманства с тайным эротизмом. В некоторых католических монастырских пансионах (например, монашеские пансионы в Галиции) воспрещается воспитанницам приводить в чистоту свои половые части, так как это будто бы непристойно! В немецкой Австрии распятия в спальнях у монахинь завешиваются платком, "дабы Христос не узрел их наготы". Но это не мешало женским монастырям в средние века уподобляться домам терпимости, причем под прикрытием религиозного экстаза заведомых обманщиков или же истерически-эротических субъектов (того или другого пола) то и дело совершались половые оргии в самом извращенном виде. Всякий принудительный аскетизм дает всегда в результате извращения, в качестве "грех против натуры".

Женщины готтентотов вытягивают у себя свои малые срамные губы. Восток дает нам искусственных евнухов. И при всяком отсутствии какой-либо связи между этими обычаями и религией, все же они освящены соответственной религией и только таким образом вошли в плоть и кровь народа.

Отсылаю к главе VI за аналогичными примерами. Но и из вышеприведенных вполне явствует склонность человека связывать свою эротику с религией, приписывая первой божественные источники и выдавая ее за продукт веления свыше. Половая жизнь принимает на себя, стало-быть, воздействие мистики в качестве догматизированного плода фантазии человека. Знаменательно, что освящение религией касается именно обычаев дурного свойства, между тем как другие обычаи базируются на гигиенических требованиях.

Однако, здесь можно всего правильнее видеть и сферу влияния патологии (см. главу VIII). Должно считаться с тем глубоко мистическим характером, какой в глазах некультурного человека, а особенно дикаря, имеет процесс воспроизведения. Конечно, им чуждо какое бы то ни было представление о зародышевой клетке, о конъюнкции — и зачатия вместе с родами приписывались чуду, воле какого-нибудь доброго или злого божества. К тому же проявление любви вместе с высшей точкой полового побуждения обусловливают собою экстаз, который может дать повод смешивать эротику с экстазом на почве религии.

Краффт-Эбинг подчеркивает это в своем труде о половой психопатии. И, на самом деле, происходит какое-то калейдоскопическое смешение религиозности, поэзии и эротики на почве юношеской, полной томления чувственности. Не свободна от половых представлений и жизнь святых, причем нередко в самой отталкивающей эротической форме. Известны ведь безумные оргии древних, а также и современных нам сект на почве той же религиозной обрядности. Таким образом, происходит какое-то триединое объединение мистики, религиозного экстаза и полового сладострастия, причем чувственность, не получивши удовлетворения, ищет его в религиозных мечтаниях. Вот некоторые примеры, приводимые Краффт-Эбингом из судебной психологии Фридриха (стр. 389).

"Монахиню Бланбекин, таким образом, постоянно мучила мысль о том, куда девалась частица, снятая при обрезании Христа".

"Признанная папой Пием II блаженной Вероника Юлиани, чтобы выразить высшую степень своего благоговения к небесному агнцу, укладывалась в постель с обыкновенным ягненком, которого ласкала, целовала и кормила своей грудью, выделявшей несколько капель молока".

"Внутренний жар часто сжигал св. Екатерину, которая в этих случаях растягивалась на земле и причитывала: "Любовь, о, любовь! больше я не в состоянии!" В эти моменты у нее проявлялась исключительная склонность к ее духовному отцу. Она однажды понюхала его руку, аромат которой проник ей в самое сердце, "аромат, способный своим приятным чувством воскресить мертвых".

"Св. Армелле и св. Елизавете была свойственна страсть в такой же мере по отношению к младенцу Христу. Искушения св. Антония Падуанского общеизвестны. Характерна в этом же смысле сохранившаяся молитва, которая гласила: "О, если бы мне посчастливилось обресть тебя, блаженный Эммануил, если бы ты очутился в моей кровати, какою радостью исполнились бы тогда мое сердце и мое тело! Приди же ко мне, приди,— и сердце мое пусть будет твоим жилищем!"

Отсылаю в дальнейшем к сказанному уже в главе VIII, III, 8. Душевнобольные, особенно женщины, очень часто обнаруживают отвратительное соединение эротизма с религией. Все эти обручения с Христом и пресвятой матерью, с богом или духом святым, на почве полового экстаза и воображаемого совершения полового акта (а на самом деле онанизма), а затем представления о беременности и родах относятся к этой же категории явлений. У французских психиатров мы находим даже специальный термин применительно к такому состоянию: "delire erotiko-religieux". Все эти проявления, между прочим, очень легко увидеть непосредственно, посетив женское отделение психиатрической лечебницы.

Еще в незначительной степени исследовано то чрезвычайно важное исторически установленное обстоятельство, что лица безусловно психопатические и истеричные всегда воздействовали на судьбы народов, причем это могло быть объяснимо, главным образом, гипнотизирующим влиянием представлений на половой и одновременно религиозной почве. Еще в 1906 г . в одной из местностей Венгрии рабочий, душевно-больной и помешанный на религиозных представлениях, но вместе с тем и сексуально извращенный, имел "откровение" и повел за собою большое число женщин. Эта новая община должна была совершенно оголяться и сжигать свои платья в печи, расположенной посреди комнаты. Члены общины с исступленными взорами присматривались к дыму, подымавшемуся от горевших платьев, и в состоянии галлюцинации видели появлявшегося св. духа в сопровождении св. девы и хора ангелоз. Девушки объявляли себя невестами Христа. Около десятка из них были признаны душевно-больными. Впрочем, история эта скоро раскрылась. Ко всему этому нужно отнестись достаточно вдумчиво.

Психиатр всегда считается с наличностью у каждого душевно-больного известных религиозных или мистических представлений, которые, в силу этих идей, не выходящих из области бреда, воздействовали всегда на нормальных людей, или (да простится мне это выражение) на нормальное человеческое стадо. Характернее всего то, что сами больные находятся прежде всего под патологическим непосредственным влиянием их же собственных бредовых представлений, и притом в столь сильной степени, что вдохновляются до крайней степени, приобретают фанатизм пророков и развивают такую колоссальную энергию, которою единственно и оправдывается их колоссальное воздействие на массы. При этом безответственная самоуверенность, вера в собственную непогрешимость, пророческие приемы — все это настолько импонирует толпе, что она идет вслед за ним, экзальтированная и загипнотизированная, подчиняя свою волю и свои поступки желаниям и прихотям психопата. С безумием в этих случаях весьма часто сочетается и самый низменный эротизм, прикрытый, однако, религиозным экстазом и не обнаруживаемый окружающими, которые убеждены в чистоте всего их окружающего, ибо в этом же убежден и сам увлекший их психопат. У нормального человека чувство всегда главенствует над рассудком. Изображенные же выше личности и воздействуют, главным образом, на чувство, причем главными, непосредственно воздействующими факторами являются молниеносный взор, убийственный тон, но отнюдь не содержание сбивчивых, невнятных речей и непонятных учений. На этой почве и происходят довольно часто все эти увлечения пророками и мессиями небольшого калибра, святыми девами, а также и душевные расстройства, носящие названия инфекционных психозов (folie adeux trois quatre). В зависимости от некоторой доли организованности в деятельности пророка, а также от большей или меньшей невежественности его последователей происходит быстрое увеличение числа последних, обусловливая собою возникновение всевозможных сект и общин. Собрания этих сект нередко завершаются половыми оргиями, разумеется, на почве религиозного экстаза. Но у более культурных народов пророческая деятельность такого мессии не успевает пустить глубоких корней, так как его большей частью быстро, в силу необходимости, приходится на некоторое время поместить в психиатрической лечебнице. В наше время такие пророки не останавливаются, благодаря общедоступности печатания, перед печатной пропагандой своего учения (и делают это при худших обстоятельствах даже на свой счет). У меня имеется не малое количество такого рода произведений, полученных мною непосредственно от их авторов. Очевидно, их преследовало опасение, что они будут сочтены за людей ненормальных. В подавляющем большинстве им сделано откровение (по их бредовому представлению) самым богом, причем они уполномочены быть его представителями. Нет недостатка и в сопутствующих эротических элементах. Один психиатр определяет в своем печатном произведении свои половые чувства в качестве "психосексуального контакта через действие на расстоянии!" Другой дал богу наименование I. га. гу. и руководителя планет, которые являются мужскими и женскими существами. С такими проявлениями часто приходится сталкиваться в психиатрии, и они уясняют нам следующее:

В тех случаях, когда данная личность не представляет собою помешанного в окончательной форме, а только так называемого "полупомешанного" или истеричного, причем этот субъект от природы одарен умственно, дело может принять совершенно иной оборот. При наличности у него сильной логики, что встречается нередко в таких случаях, она в связи с бредовыми иллюзиями, способна принять такие формы, которые будут в состоянии воздействовать не на "нормальных только овечек", но и на культурных в большей или меньшей степени людей. У данного субъекта, рядом с психологическими односторонними представлениями, могут возникнуть и общечеловеческие возвышенные идеалы. История дает нам примеры таких личностей, которые, таким образом, как выясняется, представляли собою не больше, как патологические натуры. Основным элементом их учения все же являлось сплетение религиозных начал с эротическими представлениями. Такая категоря людей и представляет собою переходную ступень от безнадежно психопатических новаторов к гениальным личностям, обладающим, однако, нормальным душевным равновесием. Вообще же есть масса переходных ступеней между умственной ненормальностью, с одной стороны, и гениальностью — с другой, что обусловливает всевозможные толкования иногда противоположного свойства. Если гений и бывает иногда патологической натурой, то это ни в коем случае не дает права на поспешное заключение, сводящееся к тому, что всякий гениальный оригинальный субъект считается "ненормальным, хотя бы в силу того, что он не считается с шаблонами, не признает рутины и стремится проложить самостоятельные тропы в области мышления. Приведем здесь несколько примеров. Я убежден, что Жанна д'Арк (Орлеанская дева) представляла собою гениальную истеричку, которая находилась под непосредственным воздействием собственных галлюцинаций. Восприняв всеми своими чувствами печальное состояние любимой родины и находясь под владычеством тайных голосов, являвшихся ей в многочисленных видениях, она — экзальтированная и верующая — повела Францию к успешной войне за освобождение. Обстоятельства ей, в свою очередь, благоприятствовали. С другой стороны, констатировано, что нравственность ее была выше всяких сомнений, причем на допросе инквизиции она рядом с ясным рассудком обнаружила и высоко-этические чувства. Ее любовь могла вылиться в экстатически-религиозное увлечение или же трансформироваться в преклонение перед ее собственной миссией, что вообще свойственно женщинам.

Томас Бекст представляет нам образец того, как могло совершиться внезапное превращение светского человека в аскетическое духовное лицо (разумеется, внешняя причина заключалась в назначении его архиепископом), причем, будучи другом и слугою английского короля, он сделался его энергичным противником. И здесь мы сталкиваемся со случаем самовнушения истерической личности, способного объяснить такие резкие противоположности. Мормонский пророк Смит, без сомнения, соединял религиозные представления с эротизмом, что и сказалось на полигамной организации основанной им секты.

Половые отношения занимали видное место и в учении Магомета, которому не чужды были видения. Апостол Павел был духовидцем, и Паскаль, Руссо, Наполеон не лишены были патологических особенностей в характере, что особенно проявлялось у Руссо в его половой области...

Половой вопрос не соприкасается непосредственно со всеми этими явлениями, но нам желательно было объяснить столь крупное влияние этих людей на людей и на историю. Половые воззрения таких лиц, отличаясь явной несообразностью, все же привлекают внимание, как мы это видим на примере Толстого. Если с такою личностью происходят неожиданные превращения с переходом из одной крайности в другую, то это может быть объяснено только действием внушения или самовнушения у лица с предрасположением к истерии на почве аффектов (см. главу IX).

Некоторые действия истерических людей и душевно-больных вполне определяют их ненормальности и в половом отношении. Не подлежит, например, сомнению, что римские императоры Нерон, Тиверий, Каракалла были садистами, и мучения их многочисленных жертв доставляли им половое наслаждение. История дает нам примеры садисток в лице Валерии Мессалины и Катерины Медичи. Известно, что последняя, прикрываясь религиозными мотивами, была вдохновительницей устройства Варфоломеевской ночи и вкушала удовольствие от созерцания убийства гугенотов.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Тем менее возможно расчитывать на инициативу в этом смысле со стороны властвующих элементов
He любя своего ребенка
Женщине урнингу очень легко удается соблазнить нормальную девушку
вившиеся следствием совершения полового акта
Половой инстинкт