<<<     ΛΛΛ     >>>   

3. В чем? Теперь вопрос: в чем же конкретно, наглядно, "ощутимо" выражается существование позитивного права как особой объективной реальности - институционного нормативного образования? Только ли в том, что оно в своем развитом состоянии внешне представлено в виде "документов", выступает в облике писанного права, когда его существование и функционирование органически слито с его знаковой формой, выражается в законах, других нормативных юридических документах, а также в том, что затем сообразно формальным предписаниям юридических нормативных документов совершаются реальные практические действия.
Да, такой документальный облик, своего рода внешний информационный знак существования и действия особого институционного образования (как и его строение и последующее его опредмечивание в фактическом поведении людей) - наиболее зримое, очевидное свидетельство данного факта - наличия позитивного права. Тут - если угодно - позитивное право можно "увидеть глазами" (на столе лежит книжечка, озаглавленный "Уголовный кодекс РФ" ), даже "подержать его в руках" (взял книжечку в руки, полистал ее, нашел нужную статью) .
Но в данном случае все же перед нашими глазами в основном именно "внешняя форма", далеко не все еще компоненты того "вещественного предмета", с которым органически слито позитивное право, глубоко взаимопроникает с ним.
И вот здесь следует сразу же и со всей определенностью заметить, что в своем полном виде "вещественный предмет", в котором позитивное право выражена как "твердая" объективная реальность, выступает во всем объеме многогранной догмы права, - категории, в которой как раз обнаруживаются основные, наглядные проявления правовых реалий - и не только во внешнем выражении правовой материи - законах, других документах, но и в области ее внутреннего, атомистического строения (юридические нормы, правоотношения), а также и в ее действии - толковании, применении права, . аналогии закона.
И вот именно догма права, рассматриваемая во всем ее объеме, во всей ее многосторонности, различных проявлениях (и плюс еще "второе измерение" права, его духовно-психологическое действие), и дает ответ на вопрос "в чем?". То есть ответ на вопрос, в чем конкретно дает о себе знать существование и функционирование позитивного права как особой юридической реальности.
Итак (если вовлечь в поле зрения рассмотренные ранее особенности позитивного права во всех его проявлениях, "ипостасях"), это:
в о - п е р в ы х, - то, что позитивное право данной страны, выраженное в догме права, внешне - в виде законов, иных актов, данных практики и др., является общепризнанным, наглядным фактом и неотъемлемой частью существующей в ней официальной, государственно-публичной жизни, каждодневно проявляющимся в многообразных обстоятельствах, с которыми сталкивается каждый человек. Каждый человек в современном обществе без колебаний и сомнений знает, ощущает, своим особым человеческим зрением видит, что в официальной, публичной жизни общества есть жесткий стержень, такая "твердая реальность" - не зависящие от мнений и хотения отдельных людей - юридические нормы, обусловленные ими юридические права и обязанности, действия милиции, судов и пр. Верно пишет по данному вопросу И.А. Покровский обращая внимание на то, что существование права "ощущается всеми":". . .право есть некоторая социально-психологическая сила, регулирующая поведение людей; оно есть некоторое состояние общественного сознания и общественной воли, заключающее в себе психическое принуждение индивида к известному поведению. Как явление социальной психологии право является, таким образом, несомненной реальностью, фактом эмпирической действительности, частью из "мира сущего""1;
:в о - в т о р ы х, - то, что действующее право, выраженное в законах и юридической практике, имеет - как и все, что относится к объективной реальности - , свои специфические свойства, такие, в частности, как свойства принудительности, всеобщности и др.;
в т р е т ь и х, - то, что позитивное право отличается устойчивой внутренним строением - структурой, характеризующееся строгими, подчас математического характера соотношениями, связями;
в ч е т в е р т ы х, - то, что этому участку объективной реальности - как объективной реальности в целом - характерны объективные закономерности существования и развития. О них в общей форме на основе общенаучных данных уже кратко говорилось при освещении в первой части книги существования и функционирования позитивного права в ходе исторического развития. С более сложными, утонченными проявлениями закономерностей права мы встретимся при рассмотрении проблем в этой, второй часть книги. Ибо суть этих проблем - логика права - есть ничто иное, как закономерности, характерные для позитивного права, причем закономерности не столько в виде известных тенденций развития, сколько в виде жестких структур, "неотвратимого следования" в данных закономерных связях, в которых так или иначе проступает предназначение явления, его - если угодно - судьба.
Словом, мир права, где господствует юридическая логика, по своим исходным началам и важнейшим определениям как раз и базируется на том, что позитивное право представляет собой наличную объективную реальность.

В обыденном словоупотреблении, а нередко и в научном лексиконе (за пределами строгих юридических знаний) понятия "позитивное право" и "закон" часто отождествляются, употребляются как однозначные, взаимозаменяемые, во всяком случае - однопорядковые. Уже ранее упоминалось, что, скажем, выражения "российское право" и "российские законы" имеют для большинства людей одно и то же значение.
Для такого отождествления - как мы видели - есть известные основания. И не только по мотивам концептуального теоретического порядка (об этом чуть подробнее - дальше), но и потому, что именно законы, другие юридические нормативные акты являются внешне зримым, наглядным показателем существования определенных норм и принципов действующего права - нормативной основы юридических прав и обязанностей, юридической ответственности, других обязательных правовых последствий.
Между тем с позиций строгих юридических знаний, основанных на юридических реалиях (догме права), подобное отождествление в какой-то степени оправданное и допустимое также и во имя доступности восприятия сложных юридических категорий, в действительности, не является научно точным. Между указанными понятиями, закон и право, (если не придавать им какое-то особое, авторское значение) - различия существенные и вместе с тем - достаточно четкие, ясные, простые.
Право - это система общеобязательных норм, принципов, "говорящих" о правах (а отсюда и об отсутствии прав, о недозволенном, юридической ответственности и т. д.), т.е. по словам Канта, - норм и принципов о положении лиц, находящихся под публичными принудительными законами, "с помощью которых можно определить каждому свое и оградить его от посягательств каждого другого".
Закон же, наряду с другими формами, представляет собой источник вот этого самого позитивного права, место его бытия, пребывания. То есть - форму внешне документально-словесного выражения действующих юридических норм, принципов - важную сторону или часть догмы права.
Словом здесь - разные срезы правовой действительности. Одно (право) - ядро, существо юридической материи, институционное нормативное образование - основа всего другого в мире строго юридических явлений. Другое (закон) - внешние выражение этого образования, в котором пребывает право, где - его наличное бытие и откуда исходят (черпаются в практической жизни, как из всякого "источника") все данные об юридических правах, о всех юридически обязательных последствиях.
В то же время надо взять на заметку то обстоятельство, что в условиях советского общества - как и в условиях иных тоталитарных режимов - документы под именем "закон" широко использовались произвольно - главным образом в карательно-репрессивных целях, волюнтаристских акций в экономике, для ограничения положения людей и оправдания произвола господствующей власти. В подобной обстановке, когда к тому же отвергается существование естественного права, наличествовали известные предпосылки для того, чтобы отграничивать "право" и "закон" по идейным, политико-социальным, духовным основаниям. И под этим углом зрения "закон" и иные нормативные документы - рассматривать в качестве выражения усмотрения, нередко - произвола государственной власти, а "право" как некое олицетворение свободы людей, демократических ценностей (хотя при этом упускались из поля зрения другие стороны или части догмы права, относящиеся к его анатомическому строению и действию). Отсюда, в частности, оказалась возможной и в политико-социальном отношении оправданной положение о том, что могут существовать "неправовые законы".
Тем не менее с последовательно юридических позиций (логики права) исходным и принципиальным в концептуальном отношении является все же положение об органическом единстве, слитности указанных двух категорий, права и закона, - при всех возможных "отрывах", "уходах" их друг от друга, весьма сложных, противоречивых, подчас парадоксальных характерных для них соотношениях .
Почему? Да по той простой причине, "схваченной" нашим обыденным языком, что без такого органического единства оказывается невозможным, немыслимым сам феномен объективного права - существование объективированного институционного образования, обладающего особенностями и потенциями сильного, действенного нормативного регулятора. А значит - и сама возможность существования и функционирования такой значительной социальной силы, которую требует усложненная, крайне обострившаяся жизнь в условиях цивилизации, динамика и перспективы поступательного развития общества.
В чем же конкретно заключается миссия "закона" (под которым в данном случае понимаются все юридические нормативные акты, все формы позитивного права, в том числе "право судей") в формировании и существовании права как институционного образования? Для ответа на этот вопрос необходимо вкратце разобрать особенности права "как формы" и специфическое значение "внешней формы" - письменной формы в юридической сфере.

2. Право как форма

До последнего времени рассматриваемая проблема сводилась в основном к тому, что право имеет "внешнюю форму", которая выражается как раз в "законах", точнее - в текстах, документальном, текстуально-языковом, словесном закреплении юридических норм, принципов. И такое ограниченное понимание формы права, вполне корректное под углом зрения практической юриспруденции, подкреплялось теми соображениями философского порядка, сообразно которым содержание права напрямую "дано" экономикой, политикой, культурой, моралью. Лишь под влиянием более широких и корректных философских трактовок в юридической науке начали выделять "внутреннюю форму", к которой причислялась структура права, его подразделенность на отрасли, институты, другие структурные элементы.
Между тем наиболее основательное видение права, опирающееся на идеи классической философии, заключается в том, что само право, право в целом - это ничто иное как форма. Но и здесь опять-таки надо в таком понимание права в целом как формы видеть не нечто эфемерное, а строго реальное - то, что прежде всего выражено в догме права (во всех ее многообразных проявлениях, т.е. не только в законах, иных "внешних формах", но и во всем комплексе элементов юридической догмы, в том числе - во внутреннем строении, нормах и правоотношениях, юридических реалиях, связанны с действием, реализацией позитивного права)
Основы такой философской разработки о форм "права в целом" выработаны основателем немецкой классической философии Кантом.
Форма, по Канту, - категория фундаментальная, существующая как практическая реальность и имеющая определяющее значение по отношению к содержанию явлений, предметов, процессов.
Вот что на этот счет, раскрывая кантовские идеи, пишет М. Мамардашвили: "форма как возможность структуры, как нечто, что лежит в области полноты, есть для Канта такое образование, от свойств которого зависит все остальное в мире. В том числе социальные проблемы, социальное благо человека, его нравственное благо как конкретного, то есть несвятого существа"1.
И характеризуя в этой связи миссию права в обществе в качестве формы, которая способна не давать основания для зла и несправедливости2, М. Мамардашвили - примечательный момент! - , привлекает в качестве примера институты суда и судопроизводства, когда у участников судопроизводства существует даже инстинкт правды3: "Инстинкт правды, - пишет автор, хотя и будет в головах, но будет действовать форма. Лишь она своей со-держательностью может нейтрализовать неизбежные человеческие потуги. Только это может скоррегировать неизбежную случайность того, честен человек или бесчестен, глуп или умен"4.
В этой связи М. Мамардашвили высказывает ряд соображений о праве и правосудии, суть которых сводится к тому в высшей степени важному для нашей сегодняшней жизни выводу, что высокоразвитое чувство формы означает в данной сфере жизни общества существование независимого и полновластного суда, способного противостоять беззаконию власти. "Очевидно, - пишет М. Мамардашвили, - такое чувство формы (а закон есть один из классических случаев формы) является очень деликатным и тонким продуктом, неким гумусом. Люди прекрасно понимают - чтобы на земле что-то выросло, нужен культурный слой почвы, нужно создавать его сантиметр за сантиметром, довольно долго". И обращаясь к примеру Пруссии, где в годы Фридриха Великого было как-то сказано - "В Пруссии есть еще судьи", автор говорит: "И чтобы в Пруссии времен Фридриха Великого такое могло быть естественным образом сказано, до этого, очевидно, должно было пройти еще лет двести. Мы же и сейчас подобного естественным образом сказать не можем, нам это просто в голову не придет. Так сколько же лет нам предстоит, если мы сегодня начнем? . . ."5.
Отсюда, помимо всего иного следует, что само право имеет свою материю - материю права, выраженную главным образом в догме права, что и характеризует отмеченную философом его со-содержательность. И отсюда же следует, что сила права как формы (по выражению М. Мамардашвили "возможность структуры", "нечто относящееся к полноте" и др.) - это сила собственной материи права, ее собственного содержания. И стало быть, обоснование собственной ценности права как особой объективной реальности, институционного нормативного образования.

3. Внешняя форма права - это не только нечто "внешнее"

Характеристика позитивного права "как формы", имеющей свое, собственное содержание, требует ответа на вопрос о том, каким образом известные духовные, интеллектуальны положения приобретают качества такой "формы" - возводятся во внешне объективированное институционное образование.
И вот здесь следует вернуться к категории "закона" и со всей определенностью сказать о том, что "закон" в указанном ранее широком смысле - это не только и не просто нечто внешнее по отношению к самому праву, а явление, имеющее для него определяющее, конститутивное значение.
И такое значение внешней формы позитивного права, выражающей его институционность, характерно также и для прецедентного права, правовых систем англосаксонского типа. И не только потому, что каждое решение суда - это тоже внешне объективированный акт-документ, но и потому еще, что, по свидетельству специалистов, прецедентное начало в праве Англии, где зародилась прецедентная правовая система, связывается с публикацией отчетов о судебных решениях. "Если нет отчетов, - пишет английский правовед Р. Кросс, - доктрина бездействует"1.
Два обстоятельства предопределяют такое повышенное значение внешней формы ("закона") для возведения определенных идей, интеллектуальных положений, ценностей на уровень объективированного институционного образования - объективного права.
П е р в о е - это сама письменная речь, выражение известных идей и ценностей в виде писаного права. Думается, мы до настоящего времени еще не до конца оценили миссию письменной речи для Рразума, для формирования и развития духовной, интеллектуальной жизни людей, в особенности - для придания ее формам особого бытия, институализации. По мнению Поля Рикёра, "Письмо является . . . неким значимым рубежом: благодаря письменной фиксации совокупность знаков достигает того, что можно назвать семантической автономией, то есть становится независимой от рассказчика, от слушателя, наконец, конкретных условий продуцирования"2.Не только логические соображения, но и исторические данные подтверждают, что именно благодаря семантической автономии, порождаемой письменной формой, определенные духовные, интеллектуальные положения и ценности стали обретать качество "норм", другие свойства, характерные для объективного права, - прежде всего возможность строгой и точной определенности по содержанию, всеобщности регулирования.
И - в т о р о е. Это - то обстоятельство, что в связи с письменной формой оказалось возможным включить определенные положения и ценности (претендующие в силу требований жизни на то, чтобы стать "правом") в официальную, публичную жизнь общества, соотнести их с деятельностью властных государственных учреждений и отсюда придать им качество формальной определенности, общеобязательности, принудительности, реальной всеобщности, государственной гарантированности, обеспеченности.
Таким образом, "закон" - казалось бы нечто сугубо внешнее к праву - не просто фиксирует, документально закрепляет определенные нормы и принципы, т.е. играет не только констатирующую роль, но и выполняет по отношению к позитивному праву глубокую конституирующую функцию (т.е. функцию по конституированию - формированию, созданию, утверждении данного объекта). Ту функцию, когда на основе "семантической автономии", включенной в официальную публичную жизнь общества, именно письменные атрибуты (фиксация тех или иных положений в виде нормативных суждений, строгая определенность по содержанию и др.) выводят на строго определенную государственную публичную деятельность учреждений, наделенных властью и средствами по ее реализации.
Отсюда вытекает необходимость более глубокого, более тонкого, поистине диалектического подхода к освещению соотношения формы и содержания права. Субстанция, вещество права представляет собой в развитых юридических системах правила, нормы, выраженные в формализованном виде, в текстах правовых актов. Это обусловливает особый, высокий, "предельный" для сферы духовной жизни уровень объективированности, который позволяет использовать понятие "институционное образование" в строгом смысле этого выражения и который, в отличие от объективированности таких явлений, как, скажем, правосознание, мораль, обычаи, выводит право на плоскость четкой, предметно очерченной целостной (в чем-то даже грубой, зримой) реальности, чуть ли не вещественности.
Потому-то признак письменности является наиболее ярким, характерным при обозначении институционности права; и форма права - не просто нечто внешнее по отношению к его содержанию (как нередко толкуется, например, при рассмотрении соотношения нормы и статьи закона, системы права и системы законодательства), а сама организация содержания, которое объективируется и существует, лишь будучи отлитым в известные письменные формы. Причем это касается не только внутренней формы, выражающей четкую структурированность права, но и, как мы видели, внешней формы - законов, иных правовых актов - документов, представляющих собой необходимый, конститутивный момент и в формировании, и в самом существовании права.
Означает ли рассмотрение позитивного права как институционного образования его отождествление с законом?
Конечно же, нет, не означает. Право и закон, как мы видели, - явления различные, разнопорядковые, относящиеся к различным срезам правовой действительности. Закон, все другие нормативные документы, все источники права - остаются внешней формой позитивного права. И вместе с тем все же такой формой, при помощи которой объективное право формируется, конституируется. Формируется, конституируется - как относительно самостоятельное, институционное нормативное образование.
Итак, право формируется при помощи закона, оно выражается и закрепляется в законе, Но само право - не закон, право - нормативный институционный регулятор, выраженный в системе общеобязательных, формально-определенных норм, критерий юридически правомерного поведения. Причем - не просто регулятор, а регулятор нормативно-ценностный, имеющий "второе измерение", которое относится к духовной жизни общества.

4. Научные трактовки

При научном освещении связи закона и права необходимо исходить из того, что органическое единение права и закона - противоречиво по сути и значимости. И поэтому в научных трактовках по данной проблеме следует с необходимой строгостью фиксировать не только необходимое, исторически и социально позитивное, что характеризует органическое единство закона и права, но и то, что выражает существующие здесь сложные, противоречивые соотношения и сверх того еще - свойственные единству закона и права негативные стороны, если угодно, - пороки.
Такого рода социальные пороки, точнее - их возможность таится уже в том обстоятельстве, что сами по себе публичные, принудительные законы, при помощи которых конституируется объективное право, - это продукт государственной, публичной власти - что во многом и предопределяет возможность издания законов по одному лишь произволу власти - "капризу" или под напором "изворотливой силы", положение вещей, сполна пережитое и в чем-то еще переживаемое многими странами, нашим Отечеством в том числе.
Именно отсюда проистекает возможность, наряду с правовыми законами, также - уже отмеченный ранее факт - неправовых законов (и стало быть, возможность, как это ни парадоксально звучит, "неправового права", - неправедного, не отвечающего высоким требованиям гуманистического правопонимания1).
Но при всем при том глубокая связь закона и права - жесткая юридическая логика. Эта связь остается крайне необходимой, высокозначимой в жизни людей. Она - вовсе не повод для создания некой философии юридического позитивизма - "чистой теории" права в духе Г. Кельзена, его сторонников и последователей. Она - неизбежная, не имеющая альтернатив основа конституирования права как объективной реальности, институционного образования, которое обладает мощной социальной, регулятивной и духовной, силой.
В юридической науке нашей страны получило распространение воззрение, основанное на разработках ряда видных правоведов (Д.А. Керимова, В.С. Нерсесянца, В.А. Туманова и др.), о принципиально важном разграничении "права" и "закона"2.
Исходя из ранее изложенных соображений, надо видеть, что такое жесткое разграничение имело существенный политико-социальный смысл в условиях советского общества, когда отрицалось существование естественного права. В таких условиях, надо полагать, противоположение "действительного права" и существующего "советского закона" отвечало реальному положению дел и демократическим устремлениям, зреющим в обстановке тоталитарного советского строя. Оправданной была и критика того крайнего варианта бытующего в советских условиях юридического позитивизма (которого в ту пору - пусть и с коррективами, оговорками - придерживался и автор этой книги), в соответствии с которым "право" по сути дела сводилось к нормам действующих нормативных актов.
Но следует думать, что ситуация по рассматриваемой проблеме резко изменилась в современных условиях, прежде всего в связи со все большим признанием в нашей науке, освобождающейся от коммунистических ортодоксальных догм, категории естественного права. В этих условиях решающее значение имеет не обособление "права" и "закона" (оно с юридической стороны - очевидно, в научном отношении элементарно, если - не возводится в некий абсолют или не давать ему некой особой авторской интерпретации), а разграничение естественного права и позитивного права; по ряду же пунктов - разграничение и даже противоположение позитивного права (права в гражданском обществе) и "естественного состояния".
Важно при этом то, что соотношение здесь совсем другое - фундаментальное, более тонкое, взаимно значащее, нежели разведение "права" и "закона" - работающее на элементарном уровне в пределах правовой материи или в особой социально-политической ситуации (как это было характерно для советского общества).
Впрочем, если внимательно приглядеться к указанным, казалось бы, столь несовместимым теоретическим построениям (одно из которых "разводит" закон и право, а другое их "сводит"), то при внимательном анализе выясняется, что проблема здесь - в немалой степени терминологическая. И потому - как это бывает в научной среде, когда тот или иной термин "привязывается" к научному имени - нерешаемая по одним лишь научным аргументам. При использовании терминов "право" и "закон" дискутирующие авторы нередко вкладывают свой (авторский) смысл, понимая с позиций одних авторов под словом "закон" в основном нормативный юридический документ, а с позиций других - все позитивное право, выраженное в законе, других источниках.
В первом случае какой-либо сложной проблемы по существу нет никакой: если закон - это нормативный юридический документ, то хочешь-нехочешь приходится, наряду с правом как явлением свободы, признавать наличие и действующего объективного права (называемого "позитивным", "внешним" и т.д.). Именно - права, с которым связаны права людей, юридическая практика, правопорядок и др., - словом, все реально существующее правовое бытие. Позиция, которая, как было показано, последовательно придерживаются многие мыслители, придерживались и неизменно придерживаются юристы, деятельность которых сопряжена с реально функционирующим правом.
Во втором же случае, при достаточно жестком "разведении" указанных категорий - "права" и "закона", вся реальная правовая проблематика сосредоточивается вокруг широко и нетрадиционно понимаемого "закона", а "право" оказывается далеким от реальной жизни трансцендентным феноменом, понимаемым в качестве явления (или даже "математики") свободы.
Ныне же, когда категория и начала естественного права вновь находят среди российских правоведов все большее признание, оказывается, что разные авторы по сути дела говорят об одном и том же. И "право", отграничиваемое от "закона", и естественное право, отграничиваемое от позитивного права, одинаково - пусть и с некоторыми вариациями - трактуются как явления высокого либерального и гуманистического порядка.
Видимо, здесь нужно сближать позиции. Не тратить силы на взаимоизничтожние в науке (печальное, труднопреодолимое, въевшееся в кровь и плоть наследие советской эпохи), а, со стремлением ко взаимному пониманию найти общие точки в научных трактовках и двигаться вперед в постижении права, в претворении правовых идеалов в реальной жизни общества
В тоже время есть существенный момент в разработке современной правовой теории, к которому хотелось бы привлечь внимание.
Положения об органическом единстве закона и права - не конечная характеристика права, не завершающие его определения. Эти положения - результат выводов, вытекающих из той стороны характеристики права, которая ограничивается в основном его ролью как социального регулятора.
Такого рода положения, понятно, - важный этап понимания права, весьма существенный для решения целого ряда ключевых юридических вопросов и, особенно, - практики юриспруденции. И все же указанные положения под углом зрения постижения глубин права, его логики и предназначения в обществе - только начальный, . отправной пункт. Необходимый, важный, но только начальный, отправной. Последующие характеристики и оценки права должны стать результатом других ступеней его общетеоретической и философской проработки.

Признание позитивного права институционным образованием означает, что оно - как и всякое иное явление наличной реальности - обладает рядом объективных характеристик (что, помимо всего иного, дает возможность рассматривать его как объект строгих и точных научных знаний).
Важнейшая из таких характеристик заключается в том, что позитивное право имеет "свои", органически ему присущие объективные качества и свойства. Именно они, эти качеств и свойств, придают праву как институционному образованию значительную мощь, неведомую другим социальным явлениям и институтам - даже тем, которые также обозначаются словом "право"..
Каковы эти качества и свойства?
Признавая известную условность используемой здесь градации ("качества", по мысли автора, - это внутренние, органические особенности права как особого социального образования; "свойства" - внешние их проявления в процессе функционирования объективного права), вот какие краткие положения можно сформулировать на этот счет.
Среди качеств права прежде всего обращает на себя внимание его всеобщность (качество, которое и в истории науки, в философии права всегда выдвигалось на первый план) - возможность охвата правом при помощи законов всего населения страны, всех явлений и процессов, принадлежащих к области внешних, практических отношений, внешней свободы человека, и поддающихся юридическому регулированию. Это качество в практической жизни находит выражение в нормативности, о чем уже говорилось ранее, а по ряду моментов - речь впереди.
Особого внимания заслуживает другое качество право, которое можно назвать равновесностью. Оно является реализацией того заложенного в праве начала, которое выражено в формуле - "равная мера". Эта "равная мера" или "правовое равенство"1, "пропорциональность", не сводимые к одной лишь нормативности, означает нацеленность права на то, чтобы утвердить в жизни людей принцип эквивалентности, равного несения при равных условиях бремени ответственности, приоритета договорного метода во взаимоотношениях субъектов, состязательности и в других юридических категориях - всего того, что под несколько иным углом зрения охватывается понятием "справедливость".
Насколько это качество право можно признать для него исконным, органичным? Э.Ю. Соловьев, ссылаясь на Канта, пишет: "В "Метафизики нравов" Кант наталкивается на реальность простейших правоотношений, на феномен эквивалентности, "равновесности", известной практике правового регулирования конфликтов с самых древних времен. И в заслугу ему как аналитику правового сознания надо поставить то, что он в общем-то достаточно ясно видит внеэтичность данного феномена (запомним это существенное суждение философа - С.А.). "Равновесность" понимается им как правило чистого разума, привлеченного к решению пруденциальных проблем, а не как принцип разума практического"2. С этой точки зрения едва ли можно признать оправданной традиционную для философии права попытку все же связать такого рода "внеэтичный феномен" с его обоснованием его с позиций морали3. В действительности, соотношение между рассматриваемыми категориями здесь иное, обратное общепринятому (об этом речь пойдет в третьей части книги): исконное для права качество равновесности можно рассматривать в качестве предпосылки, во многом определяющий моральный принцип справедливости.
Наконец, к числу качеств права надлежит отнести его особенности, состоящие в том, что оно призвано обеспечить определенность регулирования общественных процессов и одновременно - прочность, надежность права. В выделении этих качеств права заслуга принадлежит выдающемуся русскому правоведу-мыслителю, цивилисту И.А Покровскому. В своем прекрасном труде, опубликованном летом 1917 года, за несколько месяцев до октябрьского большевистского переворота - какой жутко-тревожный, чуть ли ни мистический знак! - наш отечественный правовед, раскрывая миссию права в возвышении права перед всесильной властью, в первую очередь обратил внимание на то, что "одно из первых и самых существенных требований, которое предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование о п р е д е л е н н о с т и юридических норм".(этого, добавлю, прерывая суждения автора, нет в традиционном обществе: там "неопределенность" регулирования на руку власти). "Но дело, - продолжает И.А. Покровский - решительно меняется с того момента, когда возникает потребность в большей личной энергии и в большей личной инициативе, тогда определенность права становится непременным условием этих последних, с т а н о в и т с я в о п р ос о м с а м о й л и ч н о с т и. Индивид, поставленный лицом к лицу с обществом, государством, имеет право требовать, чтобы ему было этим последним точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность правовых норм, - заключает автор - есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, ни о каком "праве" не может быть речи"1 К этим суждениям русского правоведа мы еще вернемся в третьей части книги, в том числе и к тому, что вторым требованием развивающейся личности к правопорядку является требования его прочности и что ". . они оба - только две стороны одной и той же естественной и "неотъемлемой" потребности индивида иметь свое ясное и определенное место в жизни целого социального организма"2. Сейчас же обратим внимание на то, что перед нами, по Покровскому, - определяющее качество права, ибо без указанных особенности "ни о каком "праве" не может быть речи" вообще.
Теперь - о свойствах права. Характеристика права как институционного образования требует известного переосмысления распространенных, уже ставшими привычными положений о свойствах права - тех свойств, которые ранее в этой книге наряду с другими особенностями были обозначены под рубрикой признаков права [1.2.1-5]3.
В философской и юридической литературе на первое место среди таких свойств по большей части относят свойство нормативности, которое в отношении позитивного права было бы точнее обозначить как общеобязательная нормативность.
Действительно, это свойство права имеет определяющее значение с социальной стороны - прежде всего для характеристики права как регулирующей системы, при помощи которой может быть достигнуто постоянное воспроизводство присущих данному обществу ценностей, условий и форм жизнедеятельности .По своей сути нормативность в указанном значении представляет собой - действие права как регулирующей системы, состоящей из нормативных принципов и предписаний, правил поведения общего характера, распространяющихся на всякого и каждого, на любой круг лиц в данном государстве, а также способность права в соответствии с предписаниями закона охватить по фиксированным признакам любой круг явлений и процессов;
Вместе с тем, надо полагать, необходимо, наряду с нормативностью, придать высокую значимость и таким, пожалуй, не менее важным свойствам права, выражающими его принципиальные особенности, качества как определенность содержания и государственная обеспеченности.
Определенность по содержанию т.е. одно из существенных проявлений определенности права в целом представляет собой способность права (главным образом при помощи письменных нормативных документов - законов, иных источников права) предельно точно фиксировать в формализованном виде необходимые стороны и грани внешнего поведения лиц, их поступков, детали и подробности поведения, поступков, в том числе - самым точным образом определять границы внешней свободы, а также - последствия нарушения этих границ.
Это свойство права и в прошлом и ныне нередко с учетом значения для права его письменной формы обозначалось и обозначается как "формальная определенность", что также вполне оправданно. Ибо иного способа предельно строгой и точной фиксации содержания, кроме знаковой, письменной (в том числе, - ныне выраженной в средствах и механизмах компьютерной техники), - в природе не существует. В то же время надо видеть, что предпочтительней, как все более выясняется в настоящее время, в соответствующих формулировках делать ударение не на формальном моменте, а именно на самой определенности содержания, на том, что при помощи письменных документов оказывается возможным достигнуть предельной точности, ясности, конкретности в определении круга субъектов, прав, обязанностей, юридических гарантий, санкций, иных правовых последствий и т. д.
Определенность права по содержанию, понимая в таком широком значении, по сути дела, в какой-то мере охватывает и другие особенности права, в том числе свойство нормативности. Здесь нормативность выступает не только как "заглавное" свойство права, но и в виде одной из сторон определенности содержания - определенности по сфере действия, которая - и опять-таки при помощи письменной формы - как раз и обеспечивает всеобщую нормативность (возможность сделать строго определенные по содержанию нормы общеобязательными, установить одинаковый, равный для всех порядок в правах и обязанностях, формах и способах их обеспечения, гарантий).
Первостепенное значение принадлежит и такому свойству позитивного права, как государственная обеспеченность, т.е. прочность, надежность, высокая гарантированность действия права, возможность сделать реальным (главным образом, при помощи государственной власти, его принудительной силы) вводимый порядок прав и обязанностей, "переводить" его в реальные жизненные отношения, что позволяет обществу или личности при помощи юридических механизмов "настоять на своем", добиться реального результата, обозначенного правом.
Указанные свойства позитивного права (общеобязательная нормативность, определенность по содержанию и государственная обеспеченность, гарантированность) дают возможность в той или иной степени устранить из общественной жизни произвол и своеволие, в какой-то мере гарантировать стабильность, социальный мир, исключать хаос в людском поведении, произвол в отношении личности. Благодаря этим свойствам проявилась глубинная сущность права, "а именно то, что оно является инструментом, средством, механизмом или нормативно-регулятивной системой защиты личности от произвола любых других лиц, групп и общества, государства в целом"1.
Если исходить только из рассмотренных особенностей права, его определяющих свойств (не затрагивая все другое), то и тогда станет очевидным преимущества и привлекательность того строя жизненных отношений, который можно назвать правовым порядком. И с этих же позиций (при умозаключениях "от противного") представляется резко негативным характер того поведения, которое является внеправовым, т. е. такого, которое носит доправовой характер или является внеправовым с фактической стороны - выбивается из области цивилизационных отношений, противостоит им как нечто противоположное, с ними несовместное (война, террор, чиновничья вседозволенность - очевидные примеры такого внеправового поведения).
С учетом приведенных положений об особенностях права как нормативно-ценностной регулирующей системы и об его свойствах раскрывается глубина мысли знаменитого русского правоведа П.И. Новгородцева, полагающего, что право есть то начало, которое "постепенно осуществляется в истории"2.
Благодаря своим свойствам, поистине - уникальным, объективное право (вбирающее в себя то, что обычно понимается под "силой закона") оказывается способным решать многие крупные задачи гражданского общества, относящиеся к важнейшим сторонам его жизни - экономической, политической, культурной.
И действительно, какой еще институт гражданского общества способен разом, по единому образцу, всеохватно и на неопределенное время вперед отрегулировать общественные порядки и отношения? Есть ли еще другое нормативное образование, которое может строго, точно, по необходимости до деталей, до мелочей, определить должное поведение лиц? И все это - так, когда юридические принципы и нормы по своей основе обязательны для всех, и, если это требуется, обеспечиваются наиболее могущественной силой в обществе - властно-принудительной мощью государства. В этой связи есть основания полагать, что в порой невольно возникающее предположении, в соответствии с которым объективное право - крупнейшее "социальное изобретение" человечества, совершенное при его вступлении в эру цивилизации, нет на грана произвольного допуска (другой вопрос, смогли ли люди и как, в каких целях использовать потенциал этого "изобретения" - вопрос, оправданный, кажется, в отношении любого "изобретения").
Правда, сила права - это в немалой степени сила государства, также по своим потенциям ключевое "цивилизационное открытие" человечества.
Но всё же право - особая, самобытная и, как уже отмечалось, уникальная сила. И дело не только в том, что в правовой материи властно-государственная деятельность цивилизуется - особенно в связи с разумом и гуманистическими чертами права. Дело еще и в том, что в объективном праве велика "собственная сила", не присущая властно-государственной деятельности как таковой, - прежде всего сила, раскрывающаяся в важнейших сторонах его всеобщности, равновесности, определенности и прочности, а отсюда - общеобязательной нормативности, способности предельно точно и строго фиксировать должное и возможное поведение людей (добавим сюда и то, что относится к праву как к явлению духовной жизни, его "второму измерению", связанному с глубокими трансцендентными началами жизни людей).

2. Структура права

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Относящееся к субъективной сфере жизни общества
Все правосознание данного общества
Отражающая к тому же закономерности развития человеческого общества
Отдельные элементы правовой материи прежде всего юридические нормы