Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
К 1988 году лишь около четверти чилийских рабочих вносили достаточно, чтобы впоследствии получать минимальную пенсию— $1,25 в день 87 ! По утверждению критиков программы, достойные пенсии в конце концов получат только 20 процентов записанных. Хуже того, большая часть гипотетически высоких выплат по плану рассчитаны исходя из высоких показателей бурного экономического роста в конце 80-х. Но этот рост был следствием глубокой экономической депрессии 1983 года и неизбежно должен был продолжаться несколько лет. Теперь, когда реальный рост приблизился к потенциальному, развитие чилийской экономики замедлилось. Поэтому пенсии будут ниже того, что сулят зазывалы. В начале 80-х, когда создавалась сегодняшняя система, правительство предоставило людям выбор: остаться на государственном попечении или начать делать вклады в частную программу. Более 90 процентов граждан переключились на частный план. Однако это было достигнуто смесью из угроз, принуждения и краткосрочных побудительных выплат. Многие работодатели просто автоматически переписали своих работников на частную программу. Граждане, весьма нуждающиеся в наличных, получили кратковременную прибавку к жалованию; в то же время расходы тех, кто остался в государственной системе, возросли. «Имея ту же информацию, что сегодня, — 124 говорит Сесилия Прадо, 17 лет проработавшая на государственной службе, — я ни за что не стала бы менять программу. При демократическом правительстве они бы никогда не смогли заставить нас это сделать. А если они когда-нибудь примут закон, по которому можно перейти обратно, начнется великий исход» 88 . Что скрывают многие защитники сегодняшней чилийской программы, так это то, что по старой программе рабочие получали не только пенсии, но и деньги на медицинские расходы, низкопроцентные займы на дома из пенсионных фондов и многие другие пособия. И эта программа обеспечивала 75 процентов чилийцев. Как только появились частные пенсии, все остальные пособия были отменены. Именно в результате этого чилийские «благотворительные пенсии» для совсем нищих быстро выросли на 400 процентов и достигли легального максимума. Очень показательно также то, что, когда Пиночет ввел программу в действие, его армия и полиция остались при своих щедрых государственных пенсионных планах. Частные планы, удел масс, были, как видно, недостаточно хороши для тех, кто правил страной. У этой развивающейся катастрофы есть много других аспектов, которые было бы слишком долго здесь описывать. Подведем только итог: убедить Америку в «успехе» Чили можно только с помощью мошенничества высшего класса. Заключение. Обычная защита чикагского эксперимента заключается в том, что чилийское «процветание было рождено из страдания» 89 . Страдание, однако, продолжается и по сей день. Хотя чилийская экономика и растет сегодня в здоровом темпе, она все равно отстает от большинства Латинской Америки. Значительная часть роста происходит за счет уничто- 125 жения экологии. Неравенство и бедность по-прежнему вызывающие. Более того, большинство промышленных предприятий Чили принадлежат иностранцам — и доход, вместо того, чтобы оставаться в Чили, утекает в другие страны. Внешний долг Чили по-прежнему один из самых высоких в мире, из-за чего Чили по-прежнему используется как рекламный образец для Мирового Банка и МВФ. Внутри США Чили быстро продвигают к тому, чтобы принять четвертым членом в организацию НАФТА — по причинам, которые нетрудно себе представить. Другая защита чикагского эксперимента — это то, что условия были неподходящие, из-за чего и произошла очевидная неудача. Наибольшие возражения вызывает репрессивный военный режим генерала Пиночета. Неясно, однако, какое отрицательное воздействие оказал его политический курс на экономическую политику чикагских мальчиков— скорее, наоборот, именно режим Пиночета дал им возможность осуществить свои планы. Раз нерегулируемая капиталистическая рыночная экономика может быть принята рабочими только под угрозой прямого террора — значит, надо искать другие, более человеческие экономические модели. Третий способ защиты — это вообще отрицать неудачу эксперимента и выставлять его как потрясающий успех. Обычно для такого сорта апологетики используют манипуляции с бизнес-циклом. Самое обычное — это учитывать невероятные подъемы конца 70-х и конца 80-х, и не обращать внимания на то, что их вызвало, — на предшествующие глубочайшие депрессии. В настоящий момент демократия, похоже, повернула вспять развитие рыночной тирании. Однако крупный бизнес по-прежнему влияет на правитель- 126 ство больше, чем следовало бы. Таким образом, восстановление жизнеспособного чилийского общества скорее всего потребует долгой, медленной и болезненной борьбы. Пару слов от себя в добавление. Процитированная работа содержит вполне простительную ошибку: 1500 человек — это не все жертвы режима, а лишь те из них, кого до сих пор разыскивают родственники, то есть похищенные и казненные в неизвестное время в неизвестном месте. Всего же список жертв Пиночета исчисляется величиной порядка 50 000 человек. Причем более 30 000 из них погибли в первый же месяц после переворота, когда режим потопил в крови всякий намек на несогласие. Если вы хотите получить представление о том, что это значило бы в масштабах нашей страны, то все числа умножайте на 14 —- именно во столько раз отличаются населения Чили образца 1973 года и России наших дней. Ну что, вам все еще хочется «российского Пиночета»? В контексте же рассматриваемой темы нас интересует лишь констатация факта: несмотря на безумный террор, подавивший всякое сопротивление режиму «шоковой терапии», а затем и «неолиберальной нормализации», «чилийское экономическое чудо» есть миф — в реальности ничего хорошего 15-летнее засилье чикагских мальчиков чилийцам не принесло. Это лишний раз подчеркнуло начало постпиночетовской эры: в 1990—1993 годах, при власти президента Эйлвина, отказавшегося от «невмешательства» государства в экономику, средние темпы роста ВВП Чили составили 6,3%. И это во время американской рецессии 1990—1991 годов — а ведь «фридмановцы» получали подобные результаты лишь на пике роста мировой экономики. И это далеко не все: администрация Эйлвина уполовинила инфляцию и снизила уровень безработицы до двадцатилетнего минимума, а кроме того, вопреки воплям неолибералов установила гарантированный минимум социальных пособий — что, как видите, вовсе не 127 помешало росту экономики 90 , Таким образом, единственный образец, представляемый в качестве доказательства торжества неолиберализма, оказался банальным враньем. Стало быть, теперь уже можно сделать вполне определенный вывод: везде, где это шарлатанское учение было принято на вооружение, оно привело к резкому замедлению экономического роста и ухудшению социальной обстановки. По интервью евгения Ясина интернет изданию вести религии современной |
|
|
|
|
