Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Даль Р. Смещающиеся границы демократических правленийРоберт Даль - один из патриархов американской политологии, всемирно известный специалист в области теории демократии. На протяжении вот уже более 50 лет его научная деятельность неразрывно связана с факультетом политологии Йельского университета, где он является в настоящее время почетным профессором политических наук. Р.Далем опубликовано огромное количество научных статей и монографических исследований демократической системы правления, среди которых особое влияние на развитие политической теории приобрели такие работы, как "Предисловие к демократической теории" (1956), "Полиархия. Участие и оппозиция" (1971), "Дилеммы плюралистической демократии" (1982), "Демократия и ее критики" (1989) и ряд других. Его последняя книга "О демократии" была опубликована в 1998 году и уже успела выдержать несколько переизданий.
Первым изменением было перемещение местообитания демократического государства от города-государства к нации-государству, или к стране. Вторым было гигантское расширение демократическими правительствами масштабов реализуемых ими программ и политик. Третьим, произошедшим совсем недавно, изменением было огромное возрастание числа как стран, так и граждан, живущих при демократическом правлении. Четвертое изменение заключается в том, что демократические правительства все в большей степени вовлекаются в недемократические международные системы. От города-государства к нации-государствуПервое изменение произошло столь давно, что многие люди, возможно, уже не сознают его. Большинство демократов полагают наиболее соответствующим для демократического правительства местообитанием страну, независимо от того, является ли она столь маленькой, как Исландия, или столь большой, как Соединенные Штаты, Индия или, допустим для данного случая, Китай. Хотя эта точка зрения широко признана, она игнорирует или отвергает почти двадцатидвухвековую историю прежних убеждений и реальностей. Примерно с V века до нашей эры и до XVIII столетия демократические и республиканские идеи и формы их реализации считались применимыми только к очень маленьким государственным образованиям - чаще всего, к городам-государствам. Даже тогда, когда город-государство расширялся за пределы его первоначальных границ, как это произошло с Римом, - его политические институты в большинстве своем сохранялись, несмотря на то что эти структуры больше не годились для сколько-нибудь значительного участия масс в управлении чрезвычайно разраставшейся республикой. Убежденность в том, что народные правления должны быть невелики, еще сохранялась в 1787 году, когда создатели американской конституции собрались для выработки основного закона, предназначавшегося для республики, которой предстояло осуществлять власть над огромной и все еще расширявшейся до неизвестных масштабов территорией. Многие из делегатов, включая одного из главных архитекторов конституции Джеймса Мэдисона, отчетливо сознавали, что то, что они пытались создать, противоречит общепринятому мнению. Безусловно, никто из делегатов всерьез не подвергал сомнению тезис о том, что демократическое правительство может быть пригодным для государственных образований, которые будут достаточно невелики, чтобы дать возможность гражданам собираться вместе. Правда, их опыт деятельности в правительствах колоний позволял считать, что определенный тип народного правления может быть уместным и на более широком пространстве. Однако то, что народное правление может существовать в масштабах некоего союза 13 штатов, представлялось чрезвычайно сомнительным - тем более, в случае дальнейшего расширения американских границ, которое, как тогда считалось всеми, должно было продолжиться. Вместе с тем, к 30-м годам прошлого века, когда Алексис де Токвиль посетил Соединенные Штаты, старая доктрина утратила свою силу - в основном благодаря тому, что демократия (по стандартам того времени) в действительности существовала в этом государстве. Явным местообитанием демократического правительства теперь стала страна. Конечно, это чрезвычайное расширение пространства требовало нового набора политических институтов, который никогда не существовал в более старых республиках - например, системы представительства плюс политические партии, плюс разнообразие ассоциаций (групп интересов, как мы бы сказали сегодня), которое Токвиль расценил и как жизненно важное, и как заслуживающее похвалы. Я обращаю внимание на это изменение масштабов демократических правительств не столько в силу его исторического интереса, сколько потому, что оно содержит некоторую аналогию с четвертым изменением, упомянутым мною. Если основное местообитание демократии в течение XVII и XVIII веков сместилось от города-государства к нации-государству, то не сместится ли оно в течение следующего столетия от нации-государства к международным организациям? Расширенная сфера деятельности демократических правительствВ течение минувшего столетия масштаб демократических правлений возрос и в другом измерении: демократические правительства гигантским образом расширили сферу осуществляемых ими программ и проводимой ими политики. Они делают сегодня больше, значительно больше того, что делали когда-то. Размеры этого расширения сферы деятельности демократических правительств раскрываются, в частности, огромным ростом количества программ и направлений политики, требующих правительственных расходов, денежных перечислений, источников доходов, регулирований и тому подобного. Если посмотреть на сферу деятельности правительства с несколько иной точки зрения, демократические правительства расширили свои функции также и по защите прав граждан, их привилегий и предоставлению им социальных услуг. Изменение в сфере деятельности правительства отчетливо проявляется в экстраординарном увеличении правительственных доходов и затрат. Общие правительственные расходы, измеряемые долей ВВП (в нынешних ценах), возросли с 1913 по 1992 год во Франции с 8,9% до 50,1%, в Голландии - с 8,2% до 54,1%, в Великобритании - с 13,3% до 51,2%, в США - с 8% до 38,5%. С 1950 по 1990 год налоги (в процентном отношении к ВВП) выросли в 17 европейских странах на 40%. Общие правительственные денежные поступления увеличились здесь почти на 70%. В 1990 году денежные поступления этих правительств составляли в среднем 45% от ВВП, варьируясь от 64% в Швеции и примерно 56% в Норвегии и Дании до 34% в Греции. Правительственные денежные поступления были высокими даже в наиболее бедных европейских демократических странах: 38% в Португалии и Испании и 34% в Греции. Даже такие политические лидеры, как Рональд Рейган в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании, открыто порицавшие налоговое бремя и государство благоденствия, произвели лишь небольшое сокращение правительственных доходов и расходов. Среди 19 наиболее давно существующих демократических стран общие расходы правительств находились в среднем на уровне немногим меньшем половины ВВП в 1990 году, и они остались в конечном счете не изменившимися в 1997 году. Крайние показатели размеров этих расходов варьировались от примерно 60% от ВВП в Швеции до примерно 31% в Японии и Соединенных Штатах. Хотя некоторые классические либералы выражали опасения по поводу того, что возрастание сферы реализации правительственных программ и направлений политики может нанести огромный вред индивидуальным свободам граждан и в конечном счете даже подвергнуть угрозе выживание демократических институтов - опыт, как представляется, разрушает их страхи. Факты говорят в действительности о том, что эти отношения могут быть даже прямо противоположными. Именно в зрелых демократиях, в которых существуют самые большие, с точки зрения их роли в экономике, правительства, гражданские и политические свободы являются наиболее обеспеченными. Учитывая тот факт, что значительную часть своих расходов большие правительства направляют на здравоохранение, образование, поддержание уровня доходов граждан и тому подобное, неудивительно, что эти страны получают наиболее высокие оценки по различным показателям социального развития5. Самые большие правительства являются, как представляется, самыми лучшими. Авторы одного недавнего исследования функционирования правительств в 152 странах после измерения размеров общественного сектора по таким показателям, как денежные перечисления, субсидии, государственное потребление в процентах от ВВП и занятость в общественном секторе в процентах от общей численности населения, пришли к следующему выводу: "Хотя более крупные правительства взимают больше налогов, они выглядят лучше почти по каждому показателю их функционирования. Данные о том, что чем больше правительства, тем выше их качество, являются одним из ключевых результатов нашего исследования". Думаю, что мы можем с определенной степенью уверенности сделать вывод о том, что возрастание сферы деятельности правительства не наносит фундаментального урона демократическим институтам и политическим свободам, которые для них необходимы. Могут быть приведены веские доказательства того, что они оказались косвенным образом укрепившимися. От немногих стран ко многимМы все сознаем, что демократические или преимущественно демократические правительства установлены сегодня в значительно большем числе стран, чем когда-либо прежде в мировой истории. В 1900-1909 годах в мире было 8 демократических стран, что составляло 17% всех государств. В 1940-1949 годах было 25 демократических стран, то есть 33% всех тогдашних государств мира. При этом до 1920-30-х годов общей для демократических (по тогдашним понятиям) стран практикой являлось предоставление избирательных прав только мужскому населению. Хотя несколько отличающиеся друг от друга критерии и методы, используемые для определения демократий, дают сегодня в известной степени различающиеся результаты, большинство попыток провести грань между демократическими и недемократическими странами выявляют в значительной мере сопоставимый набор стран. Оставляя определенную свободу для окончательного определения грани, разделяющей демократическое и недемократическое правительство, я насчитываю по состоянию на 1994-1997 годы примерно 86 стран (то есть 45% от общего числа из 192 существующих в мире стран), которые определяю как "демократические". Конечно, поскольку общее количество государств также многократно возросло, глобальная экспансия демократии может сохранить темпы только при увеличении числа стран в мире. Если бы такое увеличение произошло, это было бы все еще интересным и важным явлением. Однако процент стран мира, имеющих демократические правительства, возрос также наряду с долей населения мира, живущего при демократических режимах. В 1997 году 57,3% всего населения земного шара жило при демократических правительствах. 22,6% населения всех стран приходилось на старые демократические государства, и 34,7% - на "новые демократии", в том числе 5,6% - на страны с демократией высокого уровня, 1,1% - на "в основном демократические страны", 28% - на наименее демократические страны и 0,04% - на микрогосударства с демократическими режимами (то есть государства с числом граждан менее 500 тыс. человек). Население одного лишь недемократического Китая составляет 21,2% всего мирового населения. Еще 21,4% населения мира приходится на все остальные недемократические страны. Если суммировать все эти данные, мы можем с достаточным основанием сделать вывод о том, что значительно большее, чем когда-либо в истории человечества, число людей обладает сегодня возможностью осуществлять коллективный контроль над решениями своих правительств. Достигла ли глобальная экспансия демократии своих пределов? Я не думаю, что мы можем с большой уверенностью ответить на этот вопрос. Но для предположительного вывода может быть полезным ответ на другой вопрос: чем объясняется глобальная экспансия демократии? Тот факт, что демократические системы правления распространились на большее число стран, не потерпели при этом крушения и, таким образом, остаются на месте, означает, что на смену прежним неблагоприятным для возникновения и сохранения демократических институтов условиям должны были прийти в значительной мере более благоприятные условия. Позвольте указать на почти полдюжины изменений, помогающих объяснить глобальную экспансию демократии. Внешнее вмешательство и влияние, враждебное демократическим институтам, уменьшилось, в то время как международная поддержка демократии возросла. Наиболее значительный источник открытой антидемократической интервенции, особенно в Центральной Европе, рухнул вместе с Советским Союзом; менее явная поддержка со стороны США военных режимов в Латинской Америке была существенным образом изменена в 80-е годы на противоположную политику; международные организации, от ООН до Всемирного банка, начали пусть робко, но все же поддерживать демократизацию. Мировой климат, таким образом, стал более благоприятным для образования и выживания демократических правительств. Большинство крушений демократических режимов в XX веке происходило в результате военных переворотов, нежели по иным причинам, что было наиболее заметно в Латинской Америке. Однако в последней четверти столетия военные диктатуры оказались дискредитированы их политическими, экономическими, а в Аргентине даже военными неудачами. Таким образом, наиболее частая внутренняя угроза демократии и главный источник переворотов существенно ослабли, в то время как контроль над военными и полицией со стороны избранных гражданских лидеров усилился.
|
|
|
|
|
