<<<     ΛΛΛ     >>>   

Если так, то все погибло!

Неужели ж нет надежд?

Нет, пока есть еще надежда — надежда именно на Россию, на ее современную реакцию, имеющую возможность совпасть с благоприятным для религии и культуры разрешением восточного вопроса.

Есть признаки не по ослеплению пристрастия, но “рационально” ободрительные!

Но они есть только у нас одних, а на Западе их нет вовсе!

Печатается по: Леонтьев К. Записки отшельника. М., 1992. С. 452 460 469 — 476.496—498,500—502.

(1842—1921)—один из крупнейших идеологов анархизма, общественный деятель, ученый. Учился в 1-й московской гимназии и в Петербурге, в Пажеском корпусе. После окончания корпуса в 1862 г. уезжает в Сибирь, в Амурское казачье войско. В Сибири готовит проекты реформ местного самоуправления, пишет корреспонденции в петербургские и московские газеты, изучает геологию и этнографию, много путешествует. Его доклады по итогам сибирских экспедиций получили одобрение Русского географического общества, в члены которого Кропоткин был избран в 1868 г. В апреле 1867 г. он уехал в Петербург, где поступил на физико-математический факультет. Летом 1872 г. сближается с бакунистами в I Интернационале. По возвращении в Петербург вступает в народническую революционную организацию чайковцев. Весной 1874 г. был арестован, два года находился в Петропавловской крепости. Затем совершил дерзкий побег из военного госпиталя, куда был переведен по состоянию здоровья. Последующие сорок лет провел в эмиграции. За границей развернулась революционная и публицистическая деятельность Кропоткина. Он выступает на различных анархистских собраниях, участвует в конгрессах анархистского Интернационала, в публичных акциях анархистов. Занимается и научной работой по биологии, социологии, истории, географии. По возвращении в Россию в июне 1917 г. выступил с призывом к “социальному миру”. В центре его научных интересов — обоснование принципов анархизма и коммунизма. Основной пафос анархизма — борьба с государственной властью, поддержка личности в ее противостоянии государству. Творчество Кропоткина в различных областях подчинено развитию внутренней взаимообусловленности анархии, коммунизма и научного метода.

Он соединил в своих трудах неприятие правового государства, демократии и рыночного хозяйства с высокой оценкой науки и технического прогресса, верой в торжество грядущей социальной справедливости, олицетворенной в общественно-коммунистическом строе будущего. (Тексты подобраны 3. М. Зотовой.)

СОВРЕМЕННАЯ НАУКА И АНАРХИЗМ

(...) Во все времена в человеческих обществах боролись два течения. С одной стороны, народные массы вырабатывали, в виде обычая, ряд учреждений, необходимых для того, чтобы общественная жизнь была возможна, чтобы обеспечить мир в своей среде, улаживать возникающие раздоры и помогать друг другу во всем том, что требует соединенных усилий. Родовой быт у дикарей, сельская община и мирской суд, охотничьи и, позднее, промышленные артели, вольные города-республики вечевого строя, возникшие среди них зачатки международного права и многие другие учреждения были выработаны не законодателями, а самим народным творчеством.

И во все времена появлялись также среди людей волхвы, шаманы, прорицатели, жрецы и начальники военных дружин, стремившиеся установить и упрочить свою власть над народом. Они сплачивались между собой, вступали в союз и поддерживали друг друга, чтобы начальствовать над людьми, держать их в повиновении, управлять ими и заставлять их работать на себя.

Анархизм является, очевидно, представителем первого течения, то есть творческой созидательной силы самого народа, стремившегося выработать учреждения обычного права, которые уберегли бы его от желающего властвовать меньшинства. Силою же народного творчества и народной созидательной деятельности, опирающейся на современное знание и технику, анархизм стремится и теперь выработать учреждения, которые обеспечили бы свободное развитие общества. В этом смысле, следовательно, безгосударственники и государственники существовали во все времена истории.

Затем во все времена происходило также то, что учреждения, даже самые прекрасные по своей первоначальной цели, выработанные сперва людьми ради обеспечения равенства, мира и взаимной поддержки, — со временем окаменевали, утрачивали свой первоначальный смысл, подпадали под иго властолюбивого меньшинства и становились, наконец, стеснением для личности, в ее стремлении к дальнейшему развитию. Тогда отдельные личности восставали против этих учреждений. Но одни из этих недовольных старались сбросить с себя иго общественных учреждений — рода, общины, гильдии — исключительно для того, чтобы получить возможность самим возвыситься над остальными и обогатиться на их счет; тогда как другие восставали против стеснительного установления с целью видоизменить его на пользу всем — в особенности же, чтобы стряхнуть ярмо власти, насевшей на общество. Все реформаторы, политические, религиозные и экономические, принадлежали к этому числу. И среди них во все времена появлялись также личности, которые, не дожидаясь, чтобы все их сородичи или даже большинство прониклись теми же воззрениями, шли вперед — где можно, гурьбою, а не то и в одиночку — на борьбу против угнетения. Такие личности становились революционерами, и мы их также встречаем во все времена. (...)

Повторяя вкратце сказанное, — анархизм ведет, следовательно, свое происхождение из созидательной, творческой народной деятельности, которою вырабатывались в прошлом все учреждения общежития, и из протеста, из восстания личности и народов против насевшей на эти учреждения, чуждой им силы, того протеста, в котором восстававшие стремились дать снова простор творческой народной деятельности, с тем чтобы она могла проявиться с новою силою для выработки нужных учреждений.

В наше время анархизм родился из того же протеста — критического и революционного, из которого родился весь социализм. Только часть социалистов, дойдя до отрицания капитала и общественного строя, основанного на порабощении работника капиталистом, остановилась на этом. Она не восстала против главного, по нашему мнению, оплота капитала — государства — и главных его оплотов: объединения власти, закона (писанного меньшинством на пользу меньшинства) и суда, установленного главным образом для защиты власти и капитала. Анархизм же не остановился в своей критике перед этими учреждениями. Он поднял свою святотатственную руку не только против капитала, но и против этих оплотов капитализма. (...)

(...) Анархизм представляет собою миросозерцание, основанное на современном механическом понимании явлений* и охватывающее всю природу, включая в нее жизнь человеческих обществ и их экономические, политические и нравственные задачи. Его метод исследования — метод точных естественных наук: им должно быть проверено всякое научное заключение. Его стремление — создать синтетическую философию, охватывающую все явления природы, следовательно, и жизнь обществ, не впадая однако в ошибки, в которые впали Конт и Спенсер по вышеуказанным причинам.

Естественно, поэтому что по большинству вопросов жизни анархизм дает иные ответы и занимает иное положение, чем все политические, а также отчасти и социалистические партии, которые еще не расстались с прежними метафизическими фикциями.

Конечно, выработка полного механического миросозерцания едва только начата в его социалистической части, касающейся жизни и развития обществ; но то немногое, что уже сделано, несомненно носит на себе, иногда, впрочем, еще не вполне сознательно, указанный характер. В области философии права, в теории нравственности, в политической экономии, в истории народов и в истории общественных учреждений анархизм уже показал, что он не будет довольствоваться метафизическими заключениями, а будет искать естественнонаучной основы. Он отказывается от метафизики Гегеля, Шеллинга и Канта, от комментаторов римского и католического права, от теоретиков государственного права, от метафизической политической экономии и старается отдать себе ясный отчет обо всех вопросах, поднятых в этих областях знания, на основании тех многочисленных работ, которые были сделаны за последние тридцать или сорок лет с точки зрения естествоиспытателя.

Подобно тому как метафизические представления о Всемирном Духе, о творческой силе Природы, о любовном притяжении Вещества, о воплощении Идеи, о цели Природы, о непознаваемом, о человечестве, понятом в смысле одухотворенного Бытия, и так далее — отвергаются ныне материалистической философией, а зачаточные обобщения, которые скрывались под этими туманными словами, переводятся на вещественный (конкретный) язык фактов,— так точно поступаем и мы, когда подходим к фактам общественной жизни. (...)

* Вернее было бы сказать кинетическом, но это слово менее известно.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Тожественна с справедливостью
Государству
Самобытность русского общественного развития именно в том общества организации
Противопоставляя демократию монархии
Орудие движения революции