<<<     ΛΛΛ     >>>   

У Михельса мы встречаем элементы исторического подхода к демократии. "На нижней ступени человеческой культуры господствовала тирания. Демократия могла возникнуть только на более поздней и высокоразвитой стадии общественной жизни". Однако олигархичность присуща «самой природе человеческого общества». .Исследуя развитие политических систем, «...замечаешь, что по мере развития демократия вновь оборачивается вспять... Институт вождей был известен во всех прежних эпохах. И когда сегодня, особенно среди ортодоксальной социал-демократии приходится слышать, что в социал-демократии нет вождей, а есть лишь чиновники ... это ведет к усилению вождизма, поскольку, отрицая его, не позволяет массам разглядеть действительную опасность" . Партийная элита обладает преимуществами перед рядовыми членами (имеет больший доступ к информации, возможности оказывать давление на массы). "Чем более расширяется и разветвляется официальный аппарат, чем больше членов входит в организацию, ...тем больше в ней вытесняется демократия, заменяемая всесилием исполнительных органов. Формируется строго обособленная бюрократия со множеством инстанций. Таким образом, нет сомнения в том, что бюрократизм олигархической партийной организации вытекает из практической формальной необходимости, ...демократия – всего лишь форма. Но форму нельзя ставить выше содержания" .

Михельс с сочувствием цитирует мысль Руссо о том, что масса, делегируя свой суверенитет, перестает быть суверенной, для него представлять – значит выдавать единичную волю за массовую. "Масса вообще никогда не готова к господству, но каждый входящий в нее индивид способен на это, если он обладает необходимыми для этого положительными или отрицательными качествами, чтобы подняться над нею и выдвинуться в вожди" . Причем партийная элита оказалась подверженной всем соблазнам обладания властью и настроенной "использовать массы в качестве трамплина для достижения своих целей и планов". Особое внимание Михельс уделяет борьбе элит за позиции власти. "Редко борьба между старыми и новыми вождями заканчивается полным устранением первых. Заключительный акт этого процесса состоит не столько в смене элит, сколько в их реорганизации. Происходит их слияние" .

Невозможность демократии существовать без организации, управленческого аппарата и профессиональной элиты неизбежно ведет к закреплению постов и привилегий, к отрыву от масс, фактической несменяемости лидеров. "Вожди, как правило, невысоко ставят массы. Вожди делают ставку на безмолвие масс, когда устраняют их от дел. Представитель ...превращается из слуги народа в господина над ним. Вожди, являясь первоначально творением масс, постепенно становятся их властелинами. Одновременно с образованием вождизма, обусловленного длительными сроками занятия постов, начинается его оформление в касту" .

Михельс доказывает "формально-техническую невозможность прямого господства масс". Невозможность прямой демократии вытекает прежде всего "из численности". Гигантские митинги стремятся без подсчета голосов и учета различных мнений принимать резолюции целиком, не вникая в детали. Толпы заменяют и вытесняют индивида. Причем харизматических лидеров, поднимающих массы к активной деятельности, сменяют бюрократы, а революционеров и энтузиастов – консерваторы и приспособленцы. Руководящая группа становится все более изолированной и замкнутой, защищает, прежде всего, свои привилегии и в перспективе превращается в интегральную часть правящей элиты. Профессиональные функционеры профсоюзов, социалистических и левых партий, особенно ставшие членами парламента, меняют свой социальный статус, становятся членами правящей элиты. Таким образом, лидеры масс, став частью элиты, начинают защищать ее интересы и тем самым свое собственное привилегированное положение. Но интересы масс не совпадают с интересами бюрократических лидеров массовых организаций. Поэтому партийная элита склонна проводить консервативную политику, не выражающую интересы масс, хотя она и действует от их имени, конкурируя с другими фракциями политической элиты, а именно с элитой аристократии, менеджеров и т.д. Жизнь лидеров социал-демократических партий становится буржуазной или мелкобуржуазной, и они защищают свое новое положение.

При этом Михельс отнюдь не отрицает способность элитарной структуры к демократической мимикрии. «Даже консервативные партии приняли в современном государстве демократический облик,... встретившись с натиском демократически настроенных масс» . И далее развтвает эту мысль: «...в современной партийной жизни аристократия охотно демонстрирует себя в демократическом облачении, а в содержении демократии явно проступают аристократические признаки. Здесь мы встречаем аристократию, принявшую демократическую форму, там – демократию с аристократическим содержанием» . Михельс делает вывод: «Господство в нашем обществе отношений сильной экономической и социальной зависимости делает невозможным в нынешних условиях появление идеальной демократии... Но тогда нам следует задать также второй вопрос о том, ... имеются ли в зародыше силы, которые бы приблизили общество к идеальной демократии, и пробиваются или вытесняются эти силы» .

Итак, поскольку элита "организуется и консолидируется, управляя массой", Михельс считает неизбежным элитарную структуру любой общественной организации. "Формальная специализация, являющаяся необходимым следствием любой организации", порождает необходимость профессионального руководства. А это приводит к тому, что "вожди становятся независимыми, освобождаясь от влияния масс". Сущность любой организации (партии, профсоюза и т.д.) содержит в себе "глубоко аристократические черты... Отношение вождя к массам они превращают в свою противоположность. Организация завершает окончательное разделение партии или профсоюза на руководящее меньшинство и руководимое большинство" . Причем руководящее меньшинство – отнюдь не лучшие, высокоморальные люди, а чаще всего честолюбцы и демагоги. "Демагоги, эти льстецы массовой воли, вместо того, чтобы поднимать массу, опускаются до ее самого низкого уровня, но опять лишь для того, чтобы ложным, искусно изобретенным прикрытием... надеть на них ярмо и господствовать от их имени" . Как видим, Михельсу нельзя отказать во многих тонких наблюдениях и обобщениях. Но можно разглядеть и "белые пятна" в его концепции. Описывая действительную трансформацию лидеров социал-демократии, он абсолютизирует этот феномен, выводя его из "вечных" механизмов управления, с неизбежностью выливающихся в олигархическое правление. Главный довод Михельса заключается в том, что неолигархическое управление большими организациями невозможно технически. Но ведь технические препятствия рано или поздно могут быть преодолены. Михельс не был знаком с возможностями современных (и тем более будущих) ЭВМ. Возможна ли демократия и неолигархическое управление большими организациями, если технические препятствия для этого преодолены, если существует развитая система прямой и обратной связи между руководителями и членами больших организаций – проблема, которая еще ждет своего решения.

К элитологам первого поколения западные историки политической науки не без оснований относят и Жоржа Сореля, французского теоретика анархо-синдикализма, критика буржуазной демократии, которую он называл "раем для финансистов". Сорель с большим темпераментом доказывал, что демократия (буржуазная) – обман, что теория власти народа и капиталистическая практика разительно противоречат друг другу, что подобная политическая система, именуемая ее апологетами демократией, в действительности есть олигархия финансовых тузов . При этом неизбежно возникает вопрос, с каких позиций критикуется буржуазная демократия – слева, с леворадикальных или марксистских позиций, или справа, с позиций правого радикализма и фашизма. Сорель же, которого Ленин называл "известным путаником" , (хотя их позиции в критике буржуазной демократии во многом пепесекаются) с его политической неуравновешенностью, все более склонялся к критикам справа (отметим, что Муссолини называл именно Сореля своим "духовным отцом"). Сорель писал, что в "век масс" углубляется противоречие между утопией (идеологией элиты) и "популярными мифами" (идеологией масс). Первая апеллирует к умам с высокоразвитой способностью к рассуждениям (специфическое качество элиты) . Напротив, воздействие "популярных мифов" основано на внушении, на гипнотизировании масс; чем глубже они воздействуют на "массовые инстинкты", чем больше щекочут нервы толпы, чем активнее провоцируют слепое, стихийное начало, тем они действеннее . Сорель во многом следует за концепцией массовой психологии Г.Лебона . В свою очередь, ряд идей Сореля развил К. Маннгейм в своей известной книге "Идеология и утопия". "Известный путаник" Сорель совершил ряд сальто-мортале в своей идейно-политической эволюции. С одной стороны, он развивал идеи анархо-синдикализма, с другой, оказался одним из идейных предшественников фашизма (что ряд политологов считает одним из свидетельств близости ультра-левых позиций с ультра-правыми). Однако вопрос о том, можно ли проследить связь между основоположниками элитаризма и фашизмом, мы рассмотрим ниже.

Большой вклад в элитологию внесли крупнейшие социальные мыслители конца XIX – первых десятилетий ХХ века М.Вебер и З.Фрейд. Однако их взгляды также будут рассмотрены нами особо в связи с проблемой бюрократии, классический анализ которой дал Вебер, и социально-психологическим обоснованием элитаризма, оригинальная трактовка которого дана Фрейдом.

Еще раз отметим, что заслуга основателей элитологии в том, что они вычленили объект и предмет науки, систематизировали накопленные знания о правящих меньшинствах, попытались сформулировать законы структуры, функционирования, развития и смены элит. При этом они могли, увлекшись, что вполне естественно, предметом своего исследования, гипертрофировать роль элит в историческом процессе, недооценить роль неэлит, прежде всего, роль народных масс.

Напомним, что понятие «элитолог» шире, чем «элитарист»; оно включает и тех политологов, которые, признавая особую роль элит в политическом процессе, не считают элитарную структуру общества единственно возможной или хотя бы желаьельной; ряд элитологов подчеркивают, что существование элиты противоречит демократии.

Г.Моска. Правящий класс // Социс, 1994, № 10, с187.

Там же, с.189.

Там же.

Там же, с.191.

M osca G . Elementi di scienza politica , Bari, 1953, p. 212.

Allbertoni E .Gaetano Mosca e la teoria della classe politica. Firenze, 1974, p.9.

Социс , 1994, ? 10, с .193.

Там же , с .193.

Pareto V. Trattato di sociologia generale. Firenze, 1916, v. 1, p. 317.

Pareto V. Mind and Society. NY, 1935, v. 1Y, p.p.2027–2031.

Ibid. p. 2031.

Pareto V. Compendio di sociologia generale, Torino, 1978 // Антология мировой политической мысли , т .2, с .61.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Говорится о возникновении государства как своего рода общественном договоре между народом
На модернизацию общества
Слоями общества