<<<     ΛΛΛ     >>>   

Более четырех десятилетий мир жил по законам, сформулированным за столом переговоров в Ялте и Потсдаме. Будущие историки, на фоне текущих и грядущих событий, возможно, посчитают, что это были не самые тревожные годы человеческой истории, хотя большинство современников с ними вряд ли согласится. Все-таки, с 1945 по 1990 год в мире произошло около 30.000 терактов; в среднем по два убийства, взрыва, или угона транспортных средств каждые сутки. Однако, на рубеже 80-х - 90-х годов Двадцатого века, сложившаяся система относительного равновесия, повинуясь глубинным, быть может, отчасти мистическим импульсам, начала неожиданно и стремительно разрушаться. Событиям тех лет, в которых во многом заложены основы сегодняшних потрясений, в том числе поступательной эволюции феномена терроризма, будут посвящены следующие серии этого документального цикла. Нас же сейчас интересует ответ на простой вопрос – что же такое терроризм?

На этот простой вопрос нельзя дать не только простой, но даже и сложный вопрос. А возможно – вообще никакой. Если ориентироваться в современной нам системе правовых и научных координат, то мы вынуждены будем констатировать, что сегодня в мире существует более ста (!) официальных определений феномена терроризма. Несомненно, что в композиции этих определений очень часто присутствуют политико-прагматические подходы национально-государственного, и быть может даже, более заниженного, ведомственно-группового уровня. Наложение же через призму религиозной морали, философских воззрений, психологических аспектов, однозначно усугубляет понимание и без того сложного фона рассматриваемого явления. При этом, ранее сформировавшееся многоплановое смысловое содержание понятия «терроризм» в современный нам период, после событий 11 сентября, стремительно видоизменяется, и, следовательно, девальвируется. Поэтому, избегая универсальных формулировок, постараемся выделить те несомненные присущие признаки, которые ярко выделяют терроризм на фоне других социально-политических явлений.

Насилие как абсолютное средство выбора и диапазон целей

Сердцевиной терроризма являются организованное насилие, или угроза его применения, в импульсном, или продолжительном режиме, и их немедленные производные – страх, паника, атмосфера коллапса. Долгосрочный целевой диапазон структур, реализующих терроризм в качестве средства достижения цели, включает: заявка на существование и влияние; выдвижение требований в широком контексте необходимости политических или социально-экономических трансформаций, реализации этнических, идеологических, или религиозных проектов; принуждение к их частичному или полному выполнению. В случае, когда таких требований нет, а факт терроризма налицо – это уже признак ведения войны, направленной на достижение тотальной цели – дестабилизацию и разрушение общественного и государственного строя, воспринимаемых в качестве противника.

Цель оправдывает средства

Несущим стержнем любой идеологической конструкции любой из структурных групп, или индивидуумов, реализующих террористическую практику, является моральное оправдание совершаемого насилия благородно-этическими целями, мотивами, стимулами, предлогами. Вот как сформулировал идею в конце 60-х годов Хуан Карлос Марихелья, лидер бразильской повстанческой группы Авангард народной борьбы, автор известного учебника "Краткое пособие по организации городской партизанской войны": "Террор – оружие, от которого революционер никогда не откажется" . А генерал Амброджио Вивиани, шеф итальянской контрразведки периода 80-х г.г., автор не менее известного "Учебника контрразведки", считал: <>"Терроризм – это оружие тех, кто намерен бороться за свободу, но не имеет для этого армии". Практическим следствием такого «морального» подхода является преодоление любых моральных же и правовых ограничителей (за исключением моментов, связанных с прагматическими соображениями), и неизберательность в средствах достижения поставленной цели. Трагическим подтверждением этого стали: больница в Будденовске, роддом в Кизляре и московский театр, захваченные вместе с более чем 5.000 заложников чеченскими боевиками Басаева, Радуева, Бараева, в качестве "законных военных объектов".

Символы сопротивления

Характерным признаком терроризма можно считать претензии относительно ограниченных по составу элитных групп, или отдельных лиц, на репрезентацию широких категорий общества. Вряд ли должен удивлять тот факт, что лидеры, говорившие от имени угнетенных масс – от Робеспьера и Энгельса до Арафата и бен Ладена – сами происходили из слоев, которые принято считать средними, т.е. обеспеченными. Так, Робеспьер и Ленин были юристами, Че Гевара и Жорж Хабаш – врачами, Бакунин – мелким дворянином, Мао Цзе-Дун – библиотекарем, Усама бен Ладен – инженером-строителем. За этим внешним парадоксом, как правило, присутствует устойчивая попытка "оседлать тенденцию" за счет направления обоснованного недовольства в русло личных амбиций, реализация которых могла бы способствовать переходу его носителей из среднего непосредственно в высший класс общества. В этой связи, в интересах мобилизации масс, руководящему эшелону структур, реализующих теорию и практику терроризма, обоснованно присущ культ "символов сопротивления", персонифицирующихся с отдельными личностями. При этом одним, в зависимости от индивидуальных и групповых социо-культурных и психологических стереотипов, достаточно революционной философии Реже Дебре, фактически романтизирующего терроризм в лице комманданте Че Гевары; другим же необходим пантеон мучеников, ассоциирующийся с портретами безымянных шахидов, развешанных на узких пыльных улочках палестинских городов.

Без определения не будет воспрещения

Итак, перед нами очевидные составные элементы; однако, собрать окончательную конструкцию не удастся. Слишком многоликим, неоднородным, неоднозначным и динамичным феноменом является терроризм сегодня, в начале XXI века. Слишком мало консенсуса по данной глобальной проблеме, и перспектив его достижения не предвидится. Слишком много политизации, двусмысленности, субъективных интересов, отражающихся в частичных, конъюнктурных, или интуитивных и эмоциональных определениях. Поэтому, к сожалению, сегодня как никогда верна формула израильского исследователя проблемы Боза Гэнора: "Без определения не будет воспрещения" (No prohibition without definition). Но, быть может, к концу этого сериала мы все-таки будем немного ближе к окончательному ответу.

Двадцатый век вошел в историю как период практически непрерывного военного насилия. Выход человечества к последним пределам среды обитания, и закрытие мирового пространства – ойкумены, обозначили начало продолжительного процесса ожесточенной борьбы за контроль над сферами влияния и ресурсами. Динамика отношений между государствами слишком часто стала принимать крайние формы, логическим результатом чего стали десятки войн и сотни вооруженных конфликтов. Подавляющее их большинство вошло в качестве составных компонентов в глобальные военные циклы – мировые войны.

Характерной особенностью Первой и Второй мировых войн было прямое вооруженное столкновение противоборствующих сторон с применением ими эксклюзивного инструмента государственного насилия – регулярных вооруженных сил. Однако, стремительное развитие средств вооруженной борьбы после 1945 г., обозначило фактический конец эпохи многомиллионных армий. Символическим апофеозом ее стали зловещие грибы ядерных взрывов над Хиросимой и Нагасаки.

В результате, уже на этапе генезиса Третьей мировой ("холодной") войны, начала формироваться новая универсальная тенденция. Запад и Восток – две глобальные системы, создавшие ракетно-ядерный потенциал многократного уничтожения человеческой цивилизации, в интересах собственного самосохранения перенесли эпицентр взаимного противостояния на мировую периферию.

Новая – Третья мировая война, следовательно, не носила характер прямого крупномасштабного столкновения, но была фрагментирована на многочисленные продолжительные военно-политические кризисы и ожесточенные вооруженные конфликты вдоль сложившихся разделительных линий. И именно тогда, уже на начальном этапе Третьей мировой, впервые выявилась, и очень скоро полноценно реализовалась качественно новая военно-политическая категория – самостоятельные военизированные структуры и системы, не имеющие определенной принадлежности к существующим государственным институтам. Эти структуры и системы, первоначально возникавшие в силу локальных условий, при поддержке противоборствующих мировых центров силы, ведомых логикой "холодной войны" и парадигмами блокового мышления, немедленно вовлекались ими в орбиту глобального противостояния. Воюя формально за свои собственные цели, они повсеместно – в песках африканских пустынь и в южноамериканских джунглях, в азиатских горах и на улицах европейских городов, в очень многих случаях становились самым эффективным инструментом негативной стратегии и политики могущественных аутсайдеров. Этим инструментом пользовались все участники мирового конфликта – и СССР, кормивший мало-мальски значимые марксистские группы планеты за свой счет, и США, делившие «сукиных детей» на своих и чужих, и их младшие партнеры. Пример Ливии времен раннего Каддафи, когда ливийские доллары и оружие оборачивались выстрелами и взрывами на обширном пространстве от Ольстера до Филиппин, является весьма наглядным.

Общий тупик противостояния двух ядерных сверхдержав и их сателлитных систем, законсервировавший военно-политическую динамику второй половины ХХ века, борьба колоний за национальное освобождение и появление новых государств, послевоенный хаос, взрывоопасная комбинаций невыполненных обещаний, несбывшихся надежд, неудовлетворенных амбиций, оказались самой благоприятной питательной средой для развертывания феномена терроризма. Именно промежуток 1945 – 90 г.г. можно назвать инкубационным периодом его зарождения и стремительного распространения в том самом многоликом и угрожающем виде, который сегодня предстает перед нами. Охватить все, даже основные аспекты этого процесса нереально; однако мы попытаемся отследить общие тенденции на отдельных примерах, характеризующих многолинейную схему развития терроризма в эпоху Третьей мировой войны.

Одним из основных узлов противостояния двух систем с 50-х г.г. ХХ века стал Ближний Восток. Стратегическое положение региона и наличие крупнейших энергетических ресурсов определили ожесточенность этого противостояния. Ключевой сюжет развивался вокруг арабо-израильского конфликта, и ее стержневой проблемы – оккупированной Израилем территории Палестины. Горечь поражений лишь усиливала нетерпимость и решимость уничтожить Израиль, и, по образному выражению Гамаль Абдель Насера, "сбросить в море евреев" , рассматривавшихся не только в широких массах, но и большинством арабских интеллектуалов того периода, как чуждый элемент в регионе, внезапно появившийся после 18 веков скитаний. Вооруженная борьба палестинского движения сопротивления, развернувшаяся с 1968 г., и продолжавшаяся, со спадами и подъемами, до середины 80-х годов, по многим своим параметрам (массовый захват заложников, угон авиационных транспортных средств, применение взрывных устройств против гражданских объектов) может быть однозначно отнесена к террористической практике. Вместе с тем, следует особо подчеркнуть, что лидеры палестинского движения того периода по своим убеждениям являлись светскими националистами, вдобавок находившимися под определенным воздействием марксистских концепций; следовательно, терроризм рассматривался ими, в определенной степени, как вынужденная и избирательная форма насилия. Однако, к началу 80-х, в тени происходивших у всех на виду событий, начала формироваться абсолютно новая, тогда мало кем понятая и учтенная, тенденция.

В 1973 г. некто Махмуд Гаффари, безвестный иранский богослов, сформулировал концепцию исламского государства, основанного на социальной справедливости, для реализации которой он создал "Партию Аллаха" (на арабском и персидском языках звучит Hezbollah ). Партия являлась фактически кружком из нескольких человек, включая самого Гаффари, который вскоре умер в Тегеранской тюрьме. Однако, его концепция, нацеленная на создание государства, всецело организованного на принципах религии, нашла широкий отклик в низших слоях населения тех стран, которые входят в ареал распространения шиитского направления ислама. Этому способствовал набор особых внутренних характеристик выделившегося в самостоятельную конфессию в VIII веке шиизма: традиция мессианства (ожидание мессии – скрытого имама), исторически обостренное чувство угнетения и несправедливости, и вытекающие из этого традиции неповиновения и экзальтированный культ мученичества. Крах шахского режима в результате исламской революции 1979 г. привел к провозглашению Исламской республики Иран, в официальную доктрину которого вошли основные положения концепции Гаффари. Как закономерный результат, практически сразу начались проблемы в населенных шиитами регионах Саудовской Аравии, других государств Залива, в Ираке. В последнем случае конфликт очень быстро перерос в кровопролитную восьмилетнюю войну, стоившую жизни более чем миллиону человек. Однако, проблема освобождения Палестины от оккупации Израилем, возведенная идеологами исламской революции в качестве культовой, постоянно находилась в центре внимания Тегерана, невзирая ни на какие трудности войны с Ираком, и постоянное давление США. Ближайшим к Израилю государством, в котором имелась шиитская община, был Ливан.

Ливан, страна с устойчиво развивающейся экономикой, процветающим банковским и туристским сектором, именуемая "ближневосточной Швейцарией", и до сих пор в целом удачно избегавшая всех проблем, связанных с опасным соседством и непростой военно-политической обстановкой в регионе, в 1975 г. неожиданно рухнул в пропасть гражданской войны, анархии и хаоса. Ахиллесовой пятой стал исключительно сложный конфессиональный состав населения страны, осложненный присутствием многочисленных палестинских вооруженных формирований. Накопившиеся противоречия выплеснулись в вооруженный конфликт, в котором жестко сошлись христиане (католики и православные), мусульмане-сунниты, друзы, палестинцы и коммунисты.

Участие шиитской общины – второй по численности (по некоторым данным, до 30%), и самой социально угнетенной группы населения Ливана, на первом этапе гражданской войны было минимальным. Ее основная деятельность была по-прежнему сосредоточена в кружках по изучению ислама, созданных харизматическим имамом Мусой ас-Садром. Ас-Садр, первым сформулировавший программные требования по достижению политического и социально-экономического равноправия ливанских шиитов с остальными конфессиями, и пропавший в 1978 г. без вести (предположительно похищен и убит ливийскими спецслужбами), в духе мистических шиитских традиций стал знаменем сопротивления. Ситуация начала меняться в 1979 г., когда к власти в Тегеране пришли аятоллы. В последующие три года отслеживается организационное структурирование и наращивание силового потенциала радикальной части шиитской общины. Звездный час ее лидеров настал в 1982 г.

4 июня 1982 г. палестинские боевики из группы ФАТХ - Революционный Совет (FATAH-RC) тяжело ранили израильского посла в Лондоне Шломо Аргова. Через 48 часов Армия обороны Израиля вторглась на территорию Ливана, начав широкомасштабную операцию «Мир Галилее» (Peace to Galilea), направленную на уничтожение палестинского присутствия в стране. Ожесточенные бои израильской армии с палестинскими, ливанскими отрядами и сирийскими частями, двухмесячная осада Бейрута, тысячи жертв, огромные разрушения, резня в палестинских лагерях Сабра и Шатила, и, наконец, ввод иностранных воинских контингентов по поддержанию мира – таковы основные события драматического лета и ранней осени 82-го года. На этом фоне мало кто придал значение событию, происшедшему в небольшом городке Баальбек, расположенному в населенной в основном шиитами горной долине Бекаа на востоке Ливана. Группа радикальных лидеров шиитской общины во главе с Аббасом аль-Мусави, Хуссейном Мухаммедом Фадлалла и Субхи ат-Туфейли провозгласили создание ливанской Партии Аллаха – «Хезболлах». На съезде присутствовали представители спецслужб Ирана и Сирии. Практические последствия принятого организационного решения наступили очень скоро. Горечь поражения, понесенного несмотря на оказанное ожесточенное сопротивление, вид израильских танков в южных пригородах Бейрута, созерцание американских, британских, французских, итальянских солдат в бейрутских барах и казино, а самое главное, неспособность местных политиков договориться хотя бы на йоту с целью начать процесс стабилизации и восстановления страны, объективно спровоцировали новый виток военно-политического кризиса в Ливане. На этот раз основной удар пришелся по «Большому Шайтану» - именно так именовалась Америка в проповедях шиитских имамов.

США не без основания рассматривались в арабском мире как стратегический союзник и основной спонсор Израиля, и в первую очередь его военного потенциала. В Ливане периода 80-х, несмотря на его внешне прозападный облик, неприязнь к Америке быстро переросла в ненависть. Уже в конце 1982 г. начались вооруженные нападения на одиночных военнослужащих и обстрелы американских постов. Количество инцидентов росло. А 18 апреля 1983 г. взлетело в воздух крыло компаунда посольства США в Бейруте. Ответственность за взрыв заминированной автомашины, унесший жизни 63 человек, в том числе 17 граждан США, взяла на себя никому ранее неизвестная группировка «Исламский Джихад». Уже гораздо позднее станет известно, что это название – один из многочисленных оперативных псевдонимов Партии Аллаха.

К осени 1983 г. в бейрутских пригородах развернулась настоящая партизанская война против американского контингента, элементами которой стали засады, минометные налеты, снайперский огонь из строений. Наряду с боевиками другой шиитской группировки АМАЛЬ (AMAL), формированиями друзов, и перешедших на их сторону военнослужащих 6-й и 7-й бригад правительственной армии, в этих действиях самое активное участие приняли и боевые группы Партии Аллаха. 23 октября желтый грузовой автофургон, нагруженный тонной взрывчатого вещества, и управляемый водителем-смертником, несмотря на шквальный огонь охраны, протаранил ворота казарменного помещения батальона морской пехоты США. Последовавший мощный взрыв похоронил под обломками здания 241 американского военнослужащего. Минутами спустя второй грузовик, также управляемый камикадзе, взорвался в расположении французского контингента, убив 58 парашютистов иностранного легиона. Теракт, спланированный и проведенный оперативным отделом «Хезболлах», вошел в историю терроризма сразу по двум параметрам. Во-первых, в ХХ веке всего 14 террористических актов унесли жизни более чем 100 человек одновременно; во-вторых (и это важнее), данная акция была одной из первых в современной истории операций с применением смертников (но, к сожалению, далеко не последней).

Реакция США была эффектной, но малоэффективной. Ракетно-бомбовые удары с воздуха по горным склонам в окрестностях Бейрута и огонь 16-дюймовых орудий линкора New Jersey, оставлявших снарядные воронки глубиной в несколько метров, не нанесли какого-либо существенного ущерба быстро рассредоточившимся формированиям боевиков (в отличие от гражданского населения). Октябрьские теракты и последующая эскалация ситуации, в конечном счете, убедили администрацию Рейгана в наличии непреодолимого тупика в ливанской проблеме с перспективами ее «вьетнамизации», и вытекающей необходимости вывода войск во избежание дальнейших потерь. В феврале 1984 г. подразделения американской морской пехоты под минометным огнем эвакуировались с бейрутских пляжей на корабли, поставив точку в полуторалетней эпопее, ознаменовавшей весьма серьезное поражение Запада в один из периодов самого жесткого блокового противостояния «холодной войны». Поражение тем более неожиданное, что оно было нанесено военной машине ядерной сверхдержавы несколькими сотнями легко вооруженных фанатиков, периодически возникавших как бы ниоткуда. Этот фактор «растворения в обстановке», среди гражданского населения, неоднократно проявится затем в большинстве последующих вооруженных конфликтах, начиная с 90-х годов.

Вторая половина 80-х ознаменовалась наращиванием темпов и масштабов антиамериканской кампании, проводимой руководством «Хезболлах». Еще один взрыв близ посольства США в Бейруте осенью 1984 г. (24 убитых, 90 раненных). Захват пассажирского самолета компании TWA из Афин летом 1985 г.; среди заложников находился известный эстрадный исполнитель Демис Руссос, который пел для угонщиков; под аккомпанемент его песен был расстрелян пассажир – американец. Вакханалия захвата заложников в Бейруте (каждый раз под прикрытием наименований фантомных организаций), когда за три с небольшим года были похищены более 30 дипломатов и других граждан западных государств, в том числе региональный резидент ЦРУ. Взрывы в Париже, захват и угон кувейтского авиалайнера в Иран, и многие другие теракты, организованные Партией Аллаха.

Процесс национального примирения в Ливане, начавшийся в 1990 г., и сопровождавшийся разоружением противоборствующих сторон, не затронул военный потенциал «Хезболлах», который продолжал наращиваться. С начала 90-х ее усилия сосредоточились на трех направлениях: организационная и материально-техническая поддержка исламистских террористических группировок HAMAS и Исламский Джихад, действующих на территории оккупированной Палестины и в Израиле; боевые действия против израильской армии в так называемой «зоне безопасности» на юге Ливана; теракты против израильских объектов за пределами географического региона Ближнего Востока. В марте 1992 г. и июле 1994 г. агентурно-боевой сетью Партии Аллаха были произведены взрывы заминированных автомобилей у зданий посольства Израиля и Израильско-аргентинской ассоциации взаимопомощи в Буэнос-Айресе; в результате двух терактов погибли в общей сложности 115 и были свыше 500 человек.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Начатое разоружение армии освобождения косово

Ликвидация монополии государств на насилие
Подготовка боевиков в спортивных секциях при мечетях