<<<     ΛΛΛ     >>>   

«Он пожелал ее всю, чтобы она утешилась, и жестокая, жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высшей радости, чем знал ее обыкновенно, - он почувствовал лишь, что сердце его теперь господствует во всем его теле и делится своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением». Автор сочувствует и Любе, и Никите. Время действия в повести - начало 20-х годов. В ней нет ни иронии, ни юмора. Есть тактичный и строгий анализ такого таинственного феномена, как любовь, несущая в себе для многих испытавших ее не только счастье, но и драму, и трагедию. Платонов еще в 1926 г. написал озорной «Антисексус», в котором рассказывается, как одна фирма придумала таблетки, заменяющие физическую близость.

В иронических, сочиненных автором отзывах знаменитых людей об «открытии» приветствуется новое решение проблемы любви. Только в отзыве Чарли Чаплина сказано очень серьезно: «Я... против Антисексуса. Я за живое, мучающееся, смешное, зашедшее в тупик человеческое существо, растратой тощих жизненных соков покупающее себе миг братства с иным вторичным существом». Если сопоставить эти слова с теми мыслями и чувствами, которые описаны в «Реке Потудань», можно обнаружить одно из характерных свойств Платонова-художника - полемику не только с современниками, но и с самим собой. Темная, инфернальная сторона любви исследована Платоновым в романе «Счастливая Москва», над которым он работал в 30-е годы.

Для более глубокого прочтения повести «Котлован», для понимания формулы Платонова «Труд есть совесть» необходимо обратиться к его рассказу «Свежая вода из колодца» (1937-1939). В нем тоже описаны изнурительные и срочные земляные работы. Главный герой рассказа Семен Альвин, роющий в степи колодец, чувствует живую, деятельную силу, оттого что занимается делом, необходимым людям: для него «ничто не было безжизненным, он имел отношение к каждому предмету, к любому живому предмету и не знал равнодушия». И если в «Котловане» труд описан как бессмысленное тяжкое наказание, то для Альвина труд и не был работой, «а был близким отношением к людям, деятельным сочувствием их счастью, что и его самого делало счастливым, а от счастья нельзя утомиться». Поиск счастья в осмысленном труде всегда был важным мотивом в творчестве Платонова, он ясно выражен в первой части «Чевенгура» - в судьбе Захара Павловича, любящего труд как оправдание жизни человека на земле. Работая, Альвин «как будто со всем народом и с природой» говорит. Он не слышит, что ему говорит народ, любит его, работает, и работа становится своеобразным языком любви к людям и к природе. Нежный лиризм этого рассказа делает его одним из впечатляющих произведений Платонова о труде. Человеческий труд не разрушает природу, как в «Епифанских шлюзах», он только помогает ей, облагораживает ее внимательным соучастием в ее жизни. Идейный смысл этого по-своему идиллического рассказа выражен в заключительных словах Бурлакова: «У каждого, дорогой, своя душа, а свежую воду мы все пьем из одного колодца».

То, что выражено в этом рассказе, - мысль о причастности отдельной личности к общему делу, о том, что труд - это язык, на котором человек общается с народом, - есть и в другом произведении. Это слова Петра Савельича из рассказа «Старый механик». Ночью он обеспокоен «тревожным предчувствием» насчет состояния паровоза, в котором есть техническая неполадка. «Куда тебя домовой несет?.. Там без тебя народ есть», - говорит ему жена. «Народ там есть... а меня нет... А без меня народ неполный». В этой краткой реплике выражена уверенность в ценности каждой отдельной личности, в ее незаменимости и уникальности.

Преодоление человеком «роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека», изображено в рассказе Платонова «В прекрасном и яростном мире (Машинист Мальцев)» (1941). В лирико-философском отступлении о существовании «враждебных для человеческой жизни обстоятельств», о том, что «эти гибельные силы сокрушают избранных, возвышенных людей», выражена основная мысль рассказа. Во время движения курьерского поезда сквозь грозовую тучу опытный машинист Мальцев был ослеплен вспышкой молнии, но продолжал вести состав, потому что видел мир в своем воображении. Платонов описывает необычное психофизиологическое состояние машиниста - он якобы может «видеть» мир слепым, что едва не привело к крушению состава. Но есть «нечто такое», чего нет «во внешних силах природы», - «особенность человека». Человеческое, доброе и разумное как «прекрасное» сталкивается с «яростным» - неукрощенной природной стихией. Когда Мальцев стал видеть, его посадили в тюрьму, ему не поверили, что он видел мир слепым. После эксперимента над ним для следствия он снова ослеп. Что же спасло его, почему он вновь прозрел? Человеческое начало, животворные трудовые импульсы и навыки, неимоверное желание работать и видеть мир. Он смог прозреть только в кабине паровоза, куда его пустили из сочувствия к нему, где от прикосновения к рукояткам управления, от движения состава мобилизовались все человеческие ресурсы, скрытые в организме, - «совершенный мастер стремился превозмочь в себе недостаток зрения и чувствовать мир другими средствами, чтобы работать и оправдать свою жизнь». «Прекрасное» и «яростное» представлены в рассказе и в борении, и в неразрывном единстве - такова ситуация, в которой живет и трудится в окружающем его мире человек.

Деятельность Платонова как литературного критика во второй половине 30-х годов (1937-1941) приняла большой размах и заслуживает пристального внимания. Им написано много статей, заметок, рецензий, коротких комментариев. Их темы - самые разнообразные: юбилейные статьи о Пушкине («Пушкин - наш товарищ», «Пушкин и Горький»), статьи «К столетию со времени смерти Лермонтова», «Размышления о Маяковском», «Анна Ахматова», «Константин Паустовский», «Рассказы А. Грина», «В. Г. Короленко», «Общие размышления о сатире - по поводу одного частного случая», рецензии на книги П. Бажова, Ю. Крымова, В. Козина, а также Э. Хэмингуэя, Р. Олдингтона, К. Чапека и др. Многие статьи и рецензии подписаны псевдонимом Ф. Человеков.

Особое внимание Платонова привлек Пушкин. В Пушкине Платонова больше всего поражала «универсальная, мудрая и мужественная человечность». Подчеркивая народность творчества Пушкина, писатель отмечал, что в нем «народ получил свое собственное воодушевление и узнал истинную цену жизни...» Несомненно, что Платонов находил в Пушкине то, что дорого и близко было ему самому как художнику. Он уверен, что «теплотворная энергия народа не рассеялась в пустой и холодной тьме. Пушкин и рожденная им великая литература работала не даром, пророческие произведения предрекли действия и помогли им произойти в истории». Платонов по-новому прочитал поэму «Демон» Лермонтова; злободневно и остро звучали его слова: «Мы знаем, что «демоны» человеческого рода суть пустые существа, хотя и обладающие «могучим взором», что они лишь надменные чудовища, то пугающие мир не своей силой, то навевающие на него ложные „золотые сны“». Подобные «демоны» человеческого рода, как мы знаем, описаны и самим Платоновым. Короленко дорог Платонову как писатель, через всю деятельность которого «проходит вера в человека, вера в бессмертие, непобедимое и побеждающее благородство его натуры и разума». Важно для Платонова, что у Короленко есть открытие «истинной сущности» людей, «художественная правда» в его произведениях. Интересна статья Платонова об Анне Ахматовой (1940). Он напоминает читателю, что «голос этого поэта долго не был слышен». У Ахматовой, как и у великих поэтов (Пушкин, Данте), он находит «противоречие между творческой необходимостью и личной человеческой судьбой». Несомненно, не только об Ахматовой, но и о себе сказаны слова: «Человеческое подавляет поэтическое», - однако это есть путь настоящего художника-гуманиста. В 1939 г. Платонов подготовил книгу «Размышления читателя», но она не вышла в свет.

В годы войны Платонов, работая корреспондентом, переживает как писатель второе рождение. Из различных материалов, связанных с обликом Платонова военного времени, можно отметить воспоминания Д. Ортенберга «Андрей Платонов - фронтовой корреспондент». Он оставался по-прежнему опальным писателем, и работа корреспондента предоставила ему определенную свободу творчества. В воспоминаниях подчеркивается исключительное мужество писателя, его благородство, выдержка, скромность и близость к рядовым солдатам: «Платонов на фронте! В штабах - малых и больших - его очень редко можно было видеть. Солдатский окоп, траншея, землянка рядом с бойцами и среди бойцов - его «командный пункт». Там он набирался мудрости о войне».

Основные жанры платоновской прозы военных лет - очерк и рассказ. В «Красной звезде» появились очерки «Броня», «Труженик войны», Прорыв на Запад», «Дорога на Могилев», «В Могилеве» и др. Очерк Оборона Семидворья» был подвергнут критике в «Правде», однако никаких оргвыводов не последовало, и Платонова продолжали печатать. Темы военных очерков и рассказов Платонова - героизм народа, разоблачение фашистской идеологии, вера в победу над врагом. Эти темы составляют основные содержания сборников прозы - «Под небесами Родины» (1942), «Рассказы о Родине» (1943), «Броня» (1943), «В сторону заката солнца» (1945), «Солдатское сердце» (1946). Платонова прежде всего интересовала природа солдатского подвига, внутреннее состояние, мгновение мысли и чувств героя перед самим подвигом. Об этом написан рассказ «Одухотворенные люди» (1942) - о сражении под Севастополем, о героизме морских пехотинцев. Подразделение, которым командовал политрук Фильченко, остановило наступление фашистских танков, в живых из моряков никого не осталось - все погибли, бросаясь под танки с гранатами. Автор пишет о врагах: «Они могли биться с любым, даже самым страшным противником. Но боя со всемогущими людьми, взрывающими самих себя, чтобы погубить врага, они принять не умели». Художественно сильное и выразительное, но эмоционально сдержанное повествование об «одухотворенных», «всемогущих людях» составило основное содержание рассказов военных лет. Философские размышления о жизни и смерти, которые всегда волновали Платонова, в годы войны стали еще более интенсивными; он писал: «Что такое подвиг - смерть на войне, как не высшее проявление любви к своему народу, завещанной нам в духовное наследство?»

Ряд рассказов и очерков Платонова посвящен разоблачению идеологии фашизма и ее применения на «практике» («Неодушевленный враг», «Девушка Роза», «Седьмой человек», «На могилах русских солдат» и др.). Примечателен рассказ «Неодушевленный враг» (1943, опубликован в 1965). Его идея выражена в размышлениях о смерти и победе над ней: «Смерть победима, потому что живое существо, защищаясь, само становится смертью для той враждебной силы, которая несет ему гибель. И это высшее мгновение жизни, когда она соединяется со смертью, чтобы преодолеть ее...»

Для Платонова - автора военной прозы чужды фальшивый прямолинейный оптимизм, лозунговый патриотизм, наигранное бодрячество. Трагическое в произведениях этих лет раскрывается через судьбы «тружеников войны», в изображении безысходного горя тех, кто потерял близких и родных. При этом Платонов избегает и художественных изысков, и грубого натурализма; манера его проста и безыскусственна, ибо в изображении страданий народа нельзя сказать ни одного фальшивого слова. Трагическим реквиемом звучит рассказ «Мать (Взыскание погибших)» о старой женщине Марии Васильевне, вернувшейся после скитаний в родной дом и потерявшей всех своих детей. Мать пришла на их могилу: она снова припала к могильной мягкой земле, чтобы ближе быть к своим умолкшим сыновьям. И молчание их было осуждением всему миру - злодею, убившему их, и горем для матери, помнящей запах их детского тела и цвет их живых глаз...» И «сердце ее ушло» от горя. Причастность каждого к народному страданию, платоновское «равенство в страдании» звучит в заключительной фразе красноармейца: «Чьей бы матерью ни была, а я без тебя тоже остался сиротой».

Рассказ «Семья Иванова» (1946), впоследствии названный «Возвращение» - шедевр поздней прозы Платонова. Но именно его публикация принесла писателю горькие испытания: ему вновь пришлось надолго замолчать после статьи В. Ермилова «Клеветнический рассказ А. Платонова». В рассказе была обнаружена «гнуснейшая клевета на советских людей, на советскую семью», на воинов-победителей, возвращавшихся домой, «любовь А. Платонова ко всяческой душевной неопрятности, подозрительная страсть к болезненным - в духе самой дурной «достоевщины» - положениям и переживаниям», манера «юродствующего во Христе» и т.д. Особую ярость вызвал образ Петруши, мальчика-старичка, который проповедует мораль - все прощать.

Не стоило бы вспоминать эту клеветническую статью о Платонове, если бы не одна деталь: критик в сущности верно нащупал узловые моменты рассказа, только дал им совершенно искажающую смысл интерпретацию. Критик писал так, словно и не было страшной трагедии народа, пережившего войну, словно и не было миллионов разрушенных семей, ожесточенных сердец, как будто не было солдат, привыкших к жестокости и с трудом «возвращавшихся» к нормальной человеческой жизни, не было голодных детей, которых спасали матери-»изменницы». По Платонову, именно дети, внезапно состарившиеся, ни в чем неповинные, несли правду жизни, только они знали цену семьи и видели в неискаженном свете мир. В «Кратком изложении темы киносценария с условным названием «Семья Иванова»« Платонов писал, что это будет «история одной советской семьи, которая... переживает катастрофу и обновляется в огне драмы...» Об участии детей в этом обновлении он писал так: «В дело вступают дети, опытные жизнью, рассудительные умом и чистые сердцем. Их действия - в пользу примирения отца с матерью, ради сохранения семейного очага, - их нежная, но упрямая сила словно осветляют и очищают темный поток жизни, темную страсть отца и матери, в которой дети правильно чувствуют враждебную для себя, смертельно опасную для всех стихию».

Образ Петруши является как бы завершением творческих исканий Платонова, его размышлений о роли детей в этом мире, об ответственности людей за их судьбы. И, пожалуй, самая замечательная идея писателя - мысль об ответственности самих детей за судьбы взрослых. Еще в 30-е годы Платонов писал: «Гений детства в соединении с опытом зрелости обеспечивает успех и безопасность человеческой жизни». Война возложила на худенькие плечи Петруши недетские заботы: он стал в семье вместо отца, сердце его стало тревожным и по-своему мудрым, он - хранитель домашнего очага. Характерная символическая деталь - Петруша постоянно заботится, чтобы в доме было тепло, а дрова «горели хорошо». Самому ему почти ничего не нужно, он привык мало есть, чтоб другим больше досталось, спал он «чутко и настороженно». Именно Петруша излагает свою философию жизни, христианскую идею прощения и доброты; рассказ о дяде Харитоне и его жене получился одним из важных моментов, раскрывающих смысл «Возвращения». Есть главное дело - «жить надо», а не ругаться, не вспоминать прошлое, забыть его, как забыли дядя Харитон со своей женой Анютой. Горячая исповедь жены только оскорбила и возмутила отца, поднялись в душе «темные стихийные силы». Финал рассказа несет в себе освобождающую силу и просветление остывшей в годы войны души. Иванов узнал в бегущих наперерез поезду своих детей к медленно «возвращается» в нормальный, уже послевоенный мир, где главное - любовь, заботы, человеческое тепло: «Иванов закрыл глаза, не желая видеть боли упавших обессилевших детей, и сам почувствовал, как жарко стало у него в груди, будто сердце, заключенное и томившееся в нем, билось долго и напрасно всю его жизнь, и лишь теперь оно пробилось на свободу, заполнив все его существо теплом и содроганием».

Платонов немало сил отдал драматургии. Нужно отметить, что для многих его прозаических произведений характерно ярко выраженное Драматургическое начало: Платонов - мастер диалога и полилога. В его пьесах основное внимание сосредоточено на столкновении и противоборстве идей, разных сознаний и концепций, раскрытых не столько через сценическое действие, сколько в «словесном поединке», в диалогических формах. Жанры его драматургии разнообразны: комедия, собственно драма, трагедия, фарс. Его две последние пьесы - «Ученик Ли-Чея» и «Ноев ковчег (Каиново отродье)» (1950) резко противопоставлены друг другу по драматургическим принципам. Пьеса о юном Пушкине «Ученик Лицея» развертывается как повествование в диалогах о становлении и первых творческих открытиях великого поэта. Общая тональность пьесы сравнительно спокойная, несколько идиллическая; близкие друзья Пушкина рано осознают его значение для России и восхищаются им. Пафос патриотизма пронизывает всю атмосферу пьесы: ее кульминацией является чтение поэтом «Воспоминания в Царском Селе» - текст приводится полностью, а его фрагменты повторяются разными действующими лицами. Завершается пьеса эмоционально напряженным финалом - отъездом Пушкина в ссылку, которой он не страшится, а скорее жаждет, чтобы познать жизнь в разных ее состояниях увидеть мир с различных точек зрения. «Ноев ковчег» - пьеса-фарс, действие в которой происходит на зловещем и мрачном фоне. Исторически случилось то, что Платонов предчувствовал в 20-е годы: открыт новый вид энергии - атомной, способный уничтожить человечество. Как избавиться от страшных средств разрушения - атомных бомб? Трагикомические коллизии, связанные с решением этой проблемы, составляют сюжетную основу пьесы. Она не была напечатана: слишком смелой и «непонятной» она показалась тем, кто решал ее судьбу.

Творчество Платонова сочетает в себе конкретное, остро злободневное содержание с универсальностью итоговых размышлений. Два пласта содержат его произведения: изменчивый и часто управляемый идеями и волей людей, прогнозируемый исторический поток, - с одной стороны, и пласт глубинного бытия народной жизни, ее естественного состояния, ее мощных непредсказуемых сил, связанных с космосом и природными ритмами, - с другой. Он не отрывает историю, роковую роль отдельных личностей, агрессию, активность идей, по которым «моделируют» общество и государство, от метафизических основ бытия, потому что в реальном мире они то противоборствуют, то дополняют друг друга. У Платонова нет отрицания идеологии и науки, но он постоянно спрашивает: какие они, зачем они, что они несут человечеству? Как художник Платонов занимается «антропологическими исследованиями и открытиями» (выражение Н. Бердяева в применении к Достоевскому), изображением внутренних сил человека, не всегда проявившихся в деятельности. Платонов не создает шедевры по канонам искусства, человеческое в его творчестве подавляет поэтическое, но по его рукописному наследию можно заключить, что он крайне тщательно работал над своими произведениями, искал своим мыслям и образам точное словесное воплощение.

Приведем его мысль из стенограммы выступления на творческом вечере 1 февраля 1932 г.: «Должен сказать, что с самого начала своей литературной работы я ясно сознавал и всегда хотел быть именно политическим писателем, а не эстетическим». Из объяснения Платонова, что такое политический писатель, следует, что это значит болеть душой за все, что происходит с народом, решать самые трудные проблемы, обладать особым чувством жизни, а искусство, талант приложатся: «Писать надо не талантом, а «человечностью» - прямым чувством жизни» (692).

Борис Леонидович Пастернак (29.I./10.II.1890, Москва - 30.V.1960, Переделкино под Москвой) начал литературную деятельность в кружках, формировавшихся вокруг издательства символистов «Мусагет», его первую поэтическую книгу «Близнец в тучах» в 1914 г. издала литературная группа «Лирика», членов которой критики упрекали в подражании символистам. Позже в автобиографической прозе «Охранная грамота» (1930) Б. Пастернак назвал «Лирику» эпигонским кружком. На поэтику ранних стихов Б. Пастернака оказал влияние близкий символистам И. Анненский. От И. Анненского он воспринял особенности стиля (в том числе и свободный, психологизированный синтаксис), благодаря которым достигался эффект непосредственности, одномоментности выражения разных настроений лирического героя. В литературной среде стихотворения сборника «Близнец в тучах» были восприняты и как содержащие некоторый налет символизма, и как противостоящие поэзии символизма. В. Брюсов в обзоре «Год русской поэзии» заметил, что в поэзии Б. Пастернака выражалась футуристичность, но не как теоретическая норма, а как проявление склада души поэта.

После раскола в «Лирике» в 1914 г. Б. Пастернак примкнул к ее левому крылу и вместе с С. Бобровым и Н. Асеевым создал новую литературную, футуристическую по своей эстетической ориентации, группу «Центрифуга», издательство которой в 1917 г. выпустило в свет его вторую поэтическую книгу «Поверх барьеров». Творчество Б. Пастернака этого периода развивалось в русле русского футуризма, однако позиция членов «Центрифуги», в том числе и Б. Пастернака, отличалась относительной самостоятельностью и независимостью от поэтических норм. Критическая часть первого альманаха «Центрифуги» «Руконог» (1914) была направлена против «Первого журнала русских футуристов» (1914). Так, в статье Б. Пастернака «Вассерманова реакция» содержались выпады против поэзии эгофутуриста и впоследствии имажиниста В. Шершеневича. Подвергнув сомнению футуристическую природу его творчества, Б. Пастернак отнес к истинному футуризму поэзию В. Хлебникова и с некоторыми оговорками - В. Маяковского. Для третьего, задуманного в 1917 г., но так и не вышедшего в свет альманаха «Центрифуги» предназначалась статья Б. Пастернака «Владимир Маяковский. «Простое как мычание». Петроград, 1916 г.» Выразив свою поддержку поэзии В. Маяковского, Б. Пастернак указал на два требования к настоящему поэту, которым отвечал В. Маяковский, и которые Б. Пастернак будет предъявлять к себе на протяжении всего своего творчества: ясность творческой совести и ответственность поэта перед вечностью.

В ранней лирике Б. Пастернака обозначались темы его будущих поэтических книг: самоценность личности, бессмертие творчества, устремленность лирического героя к мирам, его сосуществование с садами, бурями, соловьями, капелью, Уралом - со всем, что есть на свете:

«Со мной, с моей свечою вровень / Миры расцветшие висят»; «Достать пролетку. За шесть гривен, / Чрез благовест, чрез клик колес / Перенестись туда, где ливень / Еще шумней чернил и слез». В стихотворениях сборника «Поверх барьеров» Б. Пастернак искал свою форму самовыражения, называя их этюдами, упражнениями. Ощущение мира в его целостности, во взаимопроникновении явлений, сущностей, личностей обусловило метонимический характер его поэзии. Так, «Петербург» - развернутая метонимия, при которой происходит перенос свойств смежных явлений, в данном случае города и Петра.

Впоследствии, в письме Б. Пастернака к М. Цветаевой 1926 г., было высказано мнение о непозволительном обращении со словом в стихах сборника «Поверх барьеров», об излишнем смешении стилей и перемещении ударений. В ранней поэзии Б. Пастернак отдал дань литературной школе, но уже в его статье 1918 г. «Несколько положений» прозвучала мысль о необходимости для поэта быть самостоятельным; символизм, акмеизм и футуризм он сравнил с дырявыми воздушными шарами.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Праведность матрены состоит в ее способности сохранить человеческое достоинство
Результаты которых ложатся в основу эпопеи красное колесо
Роман мастера о понтии пилате
Кормилов С. История русской литературы XX века. Основные имена. 11 литературы
В их творчестве