<<<     ΛΛΛ     >>>   

Я на лестнице черной живу, и в висок

Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,

Шевеля кандалами цепочек дверных.

Это написано в 1930 году, но смысл произнесенного слова отражается в цветовой гамме желтого цвета из далекого, уже далекого - по времени - блоковского предчувствия.

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,

До прожилок, до детских припухших желез.

Ты вернулся сюда, так глотай же скорей

Рыбий жир ленинградских речных фонарей,

Узнавай же скорее декабрьский денек,

Где к зловещему дегтю подмешан желток...

Метафизические трансформации «желто-петербургского» цвета тонко подмечает Даниил Андреев: «...в простертой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя ; где сам Петр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрестками лунных улиц ... Еще немного - цепи фонарей станут мутно-синими , и не громада Исаакия, а громада в виде темной усеченной пирамиды - жертвенник-дворец-капище выступит из мутной лунной тьмы » [7].

7. Реквием

Образный строй поэмы А.А. Ахматовой «Реквием» (речь, собственно, пойдет, об этом уникальном творении русской поэзии ушедшего века) неотделим от историко-культурного ландшафта Петербурга XX века. Не только ахматовский пророческий гений, но и сам феномен петербургской поэзии формируется и обустраивается в этом пространстве. Явление поэтического слова вступает здесь в метафорический ряд явлений, которые только и формируют архитектонику культурного пространства и времени.

Очевидно, что тема философских горизонтов петербургской поэзии почти неисчерпаема. Дух города его метафизические основания, душа и судьба Петербурга - все это преломляется в русской поэзии. Но именно XX век стал особым философско-поэтическим пространством Петербурга. Собственно, именно здесь пушкинское пророчество, предопределившее особое место Города в русской культуре, получило подтверждение. Петербург в XX веке сам по себе становится категорией поэтической философии истории, причем не только русской, но и мировой. Центром этого метафизического пространства можно считать невероятно напряженное соотнесение тем жизни и смерти. Смерть, включенная в пророческий Космос бессмертного города - несомненно, один из самых важных ключей к пониманию метафизики Петербурга.

Эта тема не всегда представлялась столь очевидной. Несмотря на работы Н.П. Анциферова и других выдающихся исследователей, обобщивших опыт постижения Петербурга в искусстве XIX-XX веков, открывших потаенные смыслы амбивалентных ликов Города, официальная советская поэтическая традиция в дальнейшем пренебрегала удивительной насыщенностью этого противоречия.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В первую очередь его удивительная петербургская прозаnbsp
Мандельштам свое стихотворение опубликовал без названия
Всегда будет рад пушкину
Парадоксально перекликающимися с этим пророчеством ахматовскими строками 1922nbsp пророчеством подвале
Образный строй реквиема подводит своеобразный итог этой теме в русской поэзии xx века русской конечно