|
<<< ΛΛΛ >>>
пиальные основания для исключения из грамматики эксплицитного фор-
мулирования некоторых синтаксических процессов. Следует отметить,
что этот наивный взгляд на языковую структуру продолжает существовать
до настоящего времени в различных формах, например, в соссюровском
представлении о последовательности выражений, соответствующих аморф-
ной последовательности понятий, или в обычной характеристике исполь-
зования языка как просто способа употребления слов и фраз (см., напри-
мер, Ryle, 1953).
Но фундаментальная причина этой неадекватности традиционных грам-
матик более формального свойства. Хотя их авторы хорошо понимали,
что лингвистические процессы в некотором смысле являются "творче-
скими", формальные средства для выражения системы рекурсивных про-
цессов были попросту недоступны до самого недавнего времени. Факти-
чески действительное понимание того, как язык может (говоря словами
Гумбольдта) "осуществлять бесконечное использование конечных средств"
развилось только в течение последних тридцати лет в ходе изучения ос-
нований математики. Теперь, когда понимание этого вопроса вполне до-
стигнуто, можно вернуться к проблемам, которые были подняты, но не
решены традиционной лингвистической теорией, и попытаться дать экс-
плицитную формулировку существа "творческих" процессов языка. Коро-
че говоря, теперь уже нет формального барьера для изучения порождаю-
щих грамматик в полном объеме.
Возвращаясь к главной теме, замечу, что под порождающей грамма-
тикой я понимаю просто систему правил, которая некоторым эксплицит-
ным и хорошо определенным образом приписывает предложениям струк-
турные описания. Очевидно, что каждый говорящий на языке овладел
порождающей грамматикой, которая отражает знание им своего языка.
Это не значит, что он осознает правила грамматики, или даже что он в
состоянии их осознать, или что его суждения относительно интуитивного
знания им языка непременно правильны. Любая интересная порождающая
грамматика будет иметь дело, по большей части, с процессами мышле-
ния, которые в значительной степени находятся за пределами реального
или даже потенциального осознания; более того, вполне очевидно, что
мнения и суждения говорящего относительно его поведения и его компе-
тенции могут быть ошибочными. Таким образом, порождающая грамма-
тика пытается точно определить, что говорящий действительно знает, а
не то, что он может рассказать о своем знании. Аналогично теория ви-
зуального восприятия пытается объяснить, каким образом человек дей-
ствительно видит и каковы механизмы, определяющие это явление, а
не его утверждения о том, что и как он видит, хотя эти утверждения мо-
гут поставлять полезные и по существу неотразимые доказательства для
такой теории.
Чтобы избежать одного постоянного недоразумения, вероятно, стоит
повторить, что порождающая грамматика не является моделью для гово-
рящего или для слушающего. Она стремится охарактеризовать в наибо-
лее нейтральных терминах знание языка, которое дает основу для дейст-
13
вительного использования языка говорящим-слушающим. Когда мы гово-
рим о грамматике, что она порождает предложение с определенным струк-
турным описанием, мы просто имеем в виду, что грамматика приписыва-
ет предложению это структурное описание. Когда мы говорим, что пред-
ложение имеет определенный вывод по отношению к конкретной порождаюшей грамматике, мы ничего не говорим о том, как практически и эффек-
тивным образом действовать говорящему или слушающему, чтобы по-
строить этот вывод. Эти вопросы относятся к теории использования языка - к теории употребления. Несомненно, разумная модель использова-
ния языка будет включать в качестве основного компонента порождаю-
щую грамматику, которая отражает знание языка говорящим-слушающим,
но эта порождающая грамматика не определяет сама по себе характер или
функционирование модели восприятия или модели производства речи. О
различных попытках разъяснить это положение см. Chomsky (1957), Gle-
ason (1961), Miller and Chomsky (1963) и многие другие публикации.
Путаница в этом вопросе настолько устойчива, что наводит на мысль
о необходимости терминологических изменений. Тем не менее я считаю
термин "порождающая грамматика" вполне подходящим, и поэтому про-
должаю пользоваться им. В том смысле, который приписан этому терми-
ну здесь, он хорошо известен в логике, в частности в теории комбина-
торных систем Поста. К тому же "порождать" кажется мне наиболее при-
емлемым переводом термина Гумбольдта erzeugen, который он часто
использует, как кажется, в значении, по существу совпадающем с тем,
которое подразумевается здесь. Поскольку такое использование терми-
на "порождать" установилось как в логике, так и в лингвистической
теории, я не вижу оснований для пересмотра терминологии.
§2. К ВОПРОСУ О ТЕОРИИ УПОТРЕБЛЕНИЯ
Представляется, что нет оснований подвергать сомнению традицион-
ную точку зрения, что изучение употребления будет развиваться лишь в
той степени, в какой это допускает понимание лежащей в его основе
компетенции. Более того, последние исследования в области употребле-
ния, кажется, вновь подтверждают это допущение. Насколько мне из-
вестно, только в тех случаях (за исключением фонетики) были достигну-
ты конкретные результаты и выдвинуты ясно сформулированные гипоте-
зы в области теории употребления, когда изучение моделей употребле-
ния включало в себя порождающие грамматики, то есть когда оно опира-
лось на допущения относительно лежащей в основе компетенции3. В част-
ности, имеется несколько важных наблюдений, касающихся ограничений,
накладываемых на употребление организацией памяти и пределами па-
мяти и касающихся использования грамматических средств для образо-
вания различных отклоняющихся от нормы предложений. К последнему
вопросу мы вернемся в главах 2 и 4. Чтобы лучше разъяснить различие
между компетенцией и употреблением, может быть полезно кратко обоб-
14
щить некоторые из гипотез и результатов, появившихся в последние го-
ды при изучении моделей употребления с ограничениями в памяти, во
времени и в пропускной способности.
При обсуждении этого вопроса мы будем использовать термин "допус-
тимый" применительно к высказываниям, которые совершенно естествен-
ны, понимаются мгновенно, без анализа с помощью карандаша и бумаги,
и не являются ни в каком отношении странными или нелепыми. Очевидно,
существуют степени допустимости (в различных измерениях). Можно пой-
ти дальше и предложить различные операционные критерии, чтобы опре-
делить это понятие более точно (например, скорость, правильность и еди-
нообразие при повторении и распознавании, естественность интонации)4.
В настоящей работе нет нужды характеризовать это понятие более стро-
го. В целях иллюстрации приведем нижеследующие предложения, из ко-
торых предложения (1) несколько более допустимы (в подразумеваемом
смысле), чем предложения (2):
(1) (i) I called up the man who wrote the book that you told me about
я позвал наверх человека, который написал книгу, о которой ты
говорил мне*
(ii) quite a few of the students who you met who come from New York
are friends of mine
некоторые из студентов, которых ты встретил, которые приез-
жают, из Нью-Йорка, являются моими друзьями
(iii) John, Bill, Tom, and several of their friends visited us last night
Джон, Билл, Том и некоторые из их друзей навестили нас вчера
вечером
(2) (i) I called the man who wrote the book that you told me about up
я позвал человека, который написал книгу, о которой ты говорил
мне, наверх
(ii) the man who the boy who the students recognized pointed out is a
friend of mine
человек, который мальчика, которого студенты узнали, указал,
является моим другом
Более допустимы те предложения, которые с большей вероятностью
могут быть произнесены, более легко понимаются, менее громоздки и в
некотором смысле более естественны5. Недопустимых предложений ста-
раются в реальной речи избегать и заменяют их, насколько это возмож-
но, более допустимыми вариантами.
Понятие "допустимость" не следует смешивать с "грамматичностью".
Допустимость есть понятие, принадлежащее исследованию употребления,
* Здесь и в ряде других случаев английские примеры снабжены допусти-
мыми, но не лучшими переводами, с целью максимального приближения
к тем или иным грамматическим свойствам оригинала. Здесь с этой целью
в перевод введено слово "наверх" (прим. пер.).
16
в то время как грамматичность принадлежит исследованию компетенции.
Предложения (2) находятся в нижней части шкалы допустимости, но в верх-
ней части шкалы грамматичности (в формальном смысле этого термина).
Это значит, что порождающие правила языка приписывают этим предложе-
ниям интерпретацию точно таким же образом, каким они приписывают ин-
терпретацию несколько более допустимым предложениям (1). Как и в слу-
чае допустимости, существуют степени грамматичности (ср. Chomsky, 1955,
1957, 1961), но шкалы грамматичности и допустимости не совпадают.
Грамматичность является лишь одним из многих факторов, определяющих
допустимость. Далее, если для допустимости можно предложить различ-
ные операционные тесты, то малоправдоподобно, что может быть подоб-
ран необходимый и достаточный операционный критерий для значитель-
но более абстрактного и гораздо более важного понятия грамматично-
сти. Недопустимые грамматичные предложения часто не могут быть ис-
пользованы по причинам, связанным не с грамматикой, а с ограничения-
ми памяти, интонационными и стилистическими факторами, "иконичес-
кими" элементами речи (например, с тенденцией помешать логический
субъект и объект скорее раньше, нежели позже, ср. примечание 32 Гла-
вы 2 и примечание 9 Главы 3) и т.д. Заметим, что совершенно невозмож-
но характеризовать недопустимые предложения в грамматических терми-
нах. Так, мы не можем сформулировать конкретных правил грамматики,
которые исключали бы недопустимые предложения. Так же мы не можем,
очевидно, исключить недопустимые предложения, ограничив число повтор-
ных применений грамматических правил при порождении предложения, так
как недопустимость с таким же успехом может возникнуть из-за приме-
нения разных правил, каждое из которых применено только один раз. Фак-
тически ясно, что мы можем охарактеризовать недопустимые предложе-
ния только в терминах некоторого "глобального" свойства выводов и
определенных этими выводами структур —свойства, которое исходит не
из конкретного правила, а из того, как эти правила взаимодействуют в
выводе.
Это наблюдение наводит на мысль, что изучение употребления полез-
но начать с исследования допустимости простейших формальных струк-
тур в грамматичных предложениях. Наиболее очевидное формальное
свойство высказываний—это их членимость посредством скобочной запи-
си на составляющие различных типов; иначе говоря, с высказываниями
ассоциируются "древовидные структуры". Среди этих структур мы можем
выделять различные типы —например, такие, которым мы даем следую-
щие условные названия:
(3) (i) конструкции с гнездованием
(ii) конструкции с само вставлением
(iii) конструкции с многочленными ветвлением
(iv) конструкции с левосторонним ветвлением
(v) конструкции с правосторонним ветвлением
16
Составляющие А и В образуют конструкцию с гнездованием, если
А целиком включено в В и справа и слева от А расположены непустые
элементы составляющей В. Так, составляющая the man who wrote the
book that you told me about "человек, который написал книгу, о которой
ты говорил мне", гнездована в составляющую called the man who wrote
the book that you told me about up "позвал человека, который написал
книгу, о которой ты говорил мне, наверх" (см. (2i)). Составляющая А
самовставлена в В, если А гнездована в В и, кроме того, А есть со-
ставляющая того же типа, что и В. Тогда составляющая who the stu-
dents recognized "которого студенты узнали" самовставлена в состав-
ляющую who the boy who the students recognized pointed out "который
мальчика, которого студенты узнали, указал" (см. (2ii)), так как обе со-
ставляющие являются определительными придаточными. Таким образом,
гнездование связано со скобочной записью, а самовставление еще и с
помеченной скобочной записью. Конструкция с многочленным ветвлени-
ем не имеет внутренней структуры, В (liii) Субъектная Именная Состав-
ляющая является конструкцией с многочленным ветвлением, так как
John, Bill, Тот и several of their friends являются ее непосредственны-
ми составляющими и никак более не связаны друг с другом. В терми-
нах скобочной записи конструкция с многочленным ветвлением имеет
форму [[А][В]. . .[М]]. Структура с левосторонним ветвлением имеет фор-
му [[[. . .]. . .].. .] —например, в английском языке такие бесконечно
итерируемые структуры, как [[[[John]'s brother]'s father's uncle] "дядя
отца брата Джона"* или [[[the man who you met] from Boston] who was on
the train] "[[[человек, которого ты встретил,] из Бостона,] который был
в поезде]" или как(Ш), в которых комбинируются различные виды ле-
востороннего ветвления. Структуры с правосторонним ветвлением имеют
противоположное свойство, например, Прямой Объект в (1i) или [this is
[the cat that caught[the rat that stole the cheese]]] "[это [кошка, которая
поймала[крысу, которая украла сыр]]]".
Влияние этих внешних свойств структуры предложения на употребле-
ние стало предметом изучения почти с самого начала работы последних лет по
порождающим грамматикам, и имеются некоторые интересные наблю-
дения, касающиеся их роли в определении допустимости (то есть их ро-
ли в ограничении употребления).
Кратко суммируя эти исследования, я считаю правдоподобными сле-
дующие наблюдения:
(4) (i) повторяющееся гнездование способствует недопустимости
(ii) самовставление в еще большей мере способствует недопусти-
мости
(iii) конструкции с многочленным ветвлением оптимальны для допу-
стимости
(iv) гнездование длинного и сложного элемента понижает допусти-
мость
Буквально [[[[Джона]брата]отца]дядя] (прим. пер.).
2-1544
(v) нет явных примеров недопустимости, включающих только лево-
стороннее или только правостороннее ветвление, хотя эти конструкции неестественны в другом отношении; так, например,
при чтении конструкции с правосторонним ветвлением this is the
cat that caught the rat that stole the cheese интонационные nayзы обычно приходятся на неправильные места (т.е. после cat и
rat, вместо тех мест, где появляются главные скобки).
В некоторой мере эти явления легко объясняются. Так, известно (ср.
Chomsky, 1959a, a также Chomsky, 1961, и Miller and Chomsky, 1963),
что оптимальное воспринимающее устройство, даже с ограниченной памятью, может допускать неограниченные структуры с левосторонним вет-
влением и структуры с правосторонним ветвлением, однако же струк-
туры с гнездованием (и особенно с самовставлением) превышают возмож-
ности его памяти. Таким образом, случай (4i) является просто следстви-
ем конечности памяти, и недопустимость таких примеров, как (2ii), не
создает проблемы.
Если утверждение (4ii) правильно , то мы имеем основание для вы-
водов относительно организации памяти, которые выходят за пределы
тривиального тезиса, что память должна быть конечной по величине. Оп-
тимальное конечное воспринимающее устройство типа описанного в рабо-
те Chomsky (1959a) не должно испытывать больших трудностей с само-
вставлением, чем с другими видами гнездования (см. по этому поводу
Ваг-Hillel, Kasher, and Shamir, 1963). Чтобы объяснить большую недопус-
тимость самовставления (считая, что это реальный факт), мы должны на-
ложить другие условия на воспринимающее устройство, помимо простой
ограниченности памяти. Мы можем допустить, например, что восприни-
мающее устройство имеет запас доступных для него аналитических про-
цедур, по одной на каждый вид составляющих, и что это устройство организовано таким образом, что оно не в состоянии (или считает затруд-
нительным) использовать процедуру O, пока оно находится в процессе
выполнения O. Это не является необходимым свойством модели восприя-
тия, но оно довольно правдоподобно, и может служить объяснением для
(4ii). См. в этой связи Miller and Isard (1964).
Высокая степень допустимости многочленного ветвления, как в случае (4iii), легко объяснима при правдоподобном допущении, что отноше-
ние тесла составляющих к числу формативов (отношение общего числа
узлов к числу терминальных узлов в диаграмме-дереве) есть грубая
мера количества вычислительных операций, которые должны быть произведены при структурном разложении. Тогда многочленное сочинение бу-
дет простейшим видом конструкции для аналитического устройства - оно
будет требовать наименьшего напряжения памяти7. По этому поводу см.
Miller and Chomsky (1963).
Случай (4iv), возможно, предполагает расстройство памяти,, но он под-
нимает нерешенные вопросы (см. Chomsky, 1961, примечание 19).
18
Случай (4v) следует из вывода относительно упомянутых ранее
оптимальных моделей восприятия. Но остается неясным, почему струк-
туры с левосторонним и с правосторонним ветвлением становятся недо-
пустимыми после некоторого предела, если этот факт действительно име-
ет место8.
Естественен вопрос о том, не может ли внимание к менее поверхностным
свойствам грамматической структуры, чем те, которые затронуты в (3), при-
вести к несколько более глубоким заключениям относительно моделей употреб-
ления. Это представляется вполне возможным. Например, в работе Mil-
ler and Chomsky (1963) некоторые соображения, касающиеся синтаксиса
и восприятия, приводятся для подтверждения идеи (которая является, не-
сомненно, в высшей степени спекулятивной) о несколько более деталь-
ной организации воспринимающего устройства. Вообще представляется,
что изучение моделей употребления, включающих порождающие грамма-
тики, может быть плодотворным; более того, трудно представить себе
какую-либо другую основу, на которой может развиваться теория упот-
ребления.
Было высказано изрядное количество критических замечаний в ад-
рес работ по порождающей грамматике на том основании, что они пренеб-
регают изучением употребления, предпочитая ему изучение лежащей в ос-
нове компетенции. Однако факты, по-видимому, свидетельствуют о том,
что проводятся лишь такие исследования употребления, не считая фоне-
тики (однако см. примечание 3), которые исходят из работ по порождаю-
щим грамматикам. В частности, только что обобщенные исследования
ограничений памяти и исследования отклонений от правил в качестве сти-
листического приема, к которым мы вернемся в главах 2 и 4, развива-
лись именно таким образом. Более того, представляется, что такие на-
правления в исследованиях могут обеспечить некоторое проникновение в
сущность употребления. Таким образам, в данном случае этот критицизм
неоправдан и, более того, направлен совершенно не по адресу. На самом
же деле именно дескриптивистское принципиальное ограничение процеду-
рами классификации и организации данных, "моделями извлечения" из
корпуса наблюдаемой речи, описанием "речевых навыков" или "структур
навыков", в той мере, в какой они существуют, и т.п. мешает развитию
теории реального употребления.
§3. ОРГАНИЗАЦИЯ ПОРОЖДАЮЩЕЙ ГРАММАТИКИ
Возвращаясь теперь к вопросу о компетенции и о порождающих грам-
матиках, которые призваны ее описывать, мы вновь подчеркиваем, что
знание языка включает в себя имплицитную способность понимать неог-
раниченное количество предложений9. В силу этого порождающая грам-
матика должна быть системой правил, которые могут итерировать и по-
рождать при этом бесконечно большое число структур. Эта система пра-
вил может быть разложена на три основных компонента порождающей
грамматики: синтаксический, фонологический и семантический компоненты10
19
Синтаксический компонент определяет бесконечное множество аб-
страктных формальных объектов, каждый из которых включает в себя всю
информацию, существенную для одной интерпретации конкретного предло-
жения1 '. Так как я буду касаться здесь только синтаксического компо-
нента, я буду использовать термин "предложение" применительно
к цепочке формативов, а не к цепочке фонов. Следует повторить, что цепоч-
ка формативов однозначно определяет цепочку фонов (с точностью до сво-
бодного варьирования), но не наоборот.
Фонологический компонент грамматики определяет фонетическую фор-
му предложения, порождаемого синтаксическими правилами. А именно., он
соотносит структуру, порождаемую синтаксическим компонентом,
с фонетически репрезентированным сигналом. Семантический компонент опре-
деляет семантическую интерпретацию предложения. А именно, он соотно-
сит структуру, порождаемую синтаксическим компонентом, с определен-
ной семантической репрезентацией. И фонологический, и семантический
компоненты являются, таким образом, чисто интерпретирующими. Каж-
дый из них использует обеспечиваемую синтаксическим компонентом ин-
формацию, касающуюся формативов, присущих им свойств и их взаимоот-
ношений в данном предложении. Следовательно, синтаксический компо-
нент грамматики должен указывать для каждого предложения глубин-
ную структуру, которая определяет его семантическую интерпрета-
цию, и поверхностную структуру, которая определяет его фо-
нетическую интерпретацию. Первая интерпретируется семантическим ком-
понентом, вторая—фонологическим компонентом12.
Можно было бы предположить, что поверхностная структура и
глубинная структура всегда будут идентичными. И действительно, можно крат-
ко охарактеризовать синтаксические теории, возникшие в современной
структурной (таксономической) лингвистике, как основанные на допуще-
нии, что глубинная и поверхностная структуры фактически одинаковы
(ср. Postal, 1964a, Chomsky, 1964). Центральная идея трансформационной
грамматики состоит в том, что эти структуры вообще различны и что по-
верхностная структура задается неоднократным применением определен-
ных формальных операций, называемых "грамматическими трансформа-
циями", к объектам более элементарного вида. Если это верно (а я буду
исходить из этого допущения), то синтаксический компонент должен поро-
ждать для каждого предложения глубинную и поверхностную структуры и
соотносить их друг с другом. В последних работах эта идея существенно
прояснилась, как это будет показано ниже. В Главе 3 я представлю особый и частично новый план того, как это должно быть точно сформулиро-
вано. Пока же достаточно отметить, что хотя разложение на Непосред-
ственные Составляющие (помеченная скобочная запись) реальной цепоч-
ки формативов может быть адекватным для объяснения поверхностной
структуры, оно определенно не является адекватным для объяснения глу-
бинной структуры. В этой книге я занимаюсь в первую очередь глубин-
ной структурой и, в частности, элементарными объектами, из которых
глубинная структура состоит.
20
Чтобы сделать изложение более ясным, я буду использовать
следующую терминологию, иногда видоизменяя ее в ходе обсуждения.
Базой синтаксического компонента является система правил, ко-
торая порождает весьма ограниченное (возможно, конечное) множество
базовых цепочек, каждая из которых имеет связанное с ней струк-
турное описание, называемое базовым Показателем Структу-
ры Составляющих, или базовым С—показателем. Эти ба-
зовые С—показатели являются элементарными единицами, из которых
состоят глубинные структуры. Я буду исходить из того, что правила
базы не вносят никакой неоднозначности. Это допущение представляет-
ся мне правильным, но оно не имеет важных последствий для после-
дующих рассуждений, хотя оно упрощает изложение. В основе каждого
предложения языка лежит последовательность базовых С—показателей,
каждый из которых порождается базой синтаксического компонента. Я
буду называть эту последовательность базисом предложения, кото-
рый лежит в его основе.
Кроме базы, синтаксический компонент порождающей грамматики
содержит трансформационный субкомпонент. Он занимается по-
рождением предложения с его поверхностной структурой из его базиса.
Впредь предполагается некоторое знакомство с действием и результа-
тами действия трансформационных правил.
Так как база порождает только ограниченное множество базовых
С—показателей, большинство предложений будет иметь последователь-
ность таких объектов в качестве лежащего в их основе базиса. Среди
предложений с одним базовым С—показателем в качестве базиса мы мо-
жем выделить собственное подмножество, называемое
"ядерными предложениями". Это предложения особенно простого вида, которые для сво-
его порождения в минимальной степени вовлекают трансформационный
аппарат. Понятие "ядерное предложение" имеет, как я думаю, большую
интуитивную значимость, но так как ядерные предложения не играют
значительной роли в порождении или интерпретации предложений, я
больше ничего здесь о них говорить не буду. Не следует смешивать
ядерные предложения с базовыми цепочками, которые лежат в их ос-
нове. Базовые цепочки и базовые С—показатели, напротив, играют, как
представляется, существенную и решающую роль в использовании языка.
Так как трансформации не будут здесь рассматриваться детально,
то, если предложение имеет один элемент в своем базисе, не будет про-
водиться тщательного различия между базовой цепочкой, лежащей в ос-
нове данного предложения, и самим предложением. Другими словами,
во многих местах данного изложения я буду молчаливо допускать, уп-
рощая факты (и противореча им), что лежащая в основе базовая цепоч-
ка и есть предложение и что базовый С-показатель есть как по-
верхностная структура, так и глубинная. Я попытаюсь выбирать при-
меры таким образом, чтобы свести к минимуму возможность путани-
цы, но данное упрощающее допущение следует постоянно иметь в виду.
<<< ΛΛΛ >>>
Лежащих в основе предложений Причем эти единицы вводятся в цепочки с помощью общего лексическо го правила Носят внешний по от ношению к познавательным способностям организма характер Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса лингвистики 3 правила Определив трансформацию определительного придаточного таким образом
|
|