Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Из края мечет в край тут кита океан; Там томен движет свой хребет Левиафан 254 . В 1773 году истолкование библейского левиафана как кроко дила появляется в «Церковном словаре или истолковании речений древних, також иноязычных, без перевода положенных, в священном писании и других церковных книгах» Петра Алексеева. Этот труд послужил основой в составлении первого академического словаря русского языка (1784—1794 гг.), предпринятого Российс- 206 кой академией при кн. Е. Р. Дашковой. Соотнося Левиафана и крокодила, Алексеев ссылается на Бошарта («Бохарта»): «Зверь боль шой, по сказанию Бохартову, крокодил в воде и на суше живущий», но также упоминает истолкование Левиафана как кита, авторизу емое Григорию Богослову: «кит, аки царь сущих в водах» 255 . Сам Алексеев, однако, склоняется к мнению Бошарта, поскольку до воды в пользу крокодила «большая часть ученых мужей сильными доводами утверждают»: «Он длиною бывает ста стоп и 26 локтей, один зев его 7 стоп ножных». При этом понимание левиафана-крокодила как метафорического указания на фараона в 14-м стихе 73-го псалма дополнительно объясняется тем, что «крокодил четвероногий змий был герб в Египте, как видно на медалях Августовых, что крокодил привязан к финику, когда покорен был Египет Римской державе» 256 . В последующей истории левиафанов в русской литературе по водов к зоологическим истолкованиям становится еще больше. В 1780 году в типографии Н. Новикова в прозаическом переводе архимандрита Амвросия (Серебренникова) издается полный текст «Потерянного рая» (с предуведомлением об «излишествах и по грешностях» поэмы против учения православной церкви). Стихот ворные переводы 103-го псалма издают Ф. Козельский и Н. Николев 257 . Читатели русского перевода Бюффона, вышедшего в 1789 году, могли задуматься о том, что за животных имел в виду автор, упоминавший «некоторые из великих костей»: последние «кажутся принадлежащими некоторому роду слонов и левиафанов, но слонам и левиафанам гораздо большим, нежели какие ныне во дятся» 258 . Ценители М. Хераскова также вольны были перенести себя во времена, когда «левиафаны в морских волнах взыграли» 259 . Пре зидент Российской императорской академии адмирал А. С. Шиш ков в «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка» (1803), сравнивая описание библейского левиафана у Ломоносова с церковнославянским оригиналом (не в пользу Ломоносова, который «при всей пылкости воображения своего <...> прекрасны ми стихами своими не мог затмить красоты писанного прозою Славенского перевода»), упоминает и о том, что левиафана «иные почитают быть китом, другие морским конем, третьи крокодилом». Последнее мнение представляется самому Шишкову «вероятнее прочих» 260 . Отождествление Левиафана с крокодилом будет, хотя и с оговоркой, повторено в Словаре Академии Российской и в словаре В. И. Даля 261 . Православные богословы второй половины XIX века контаминируют доводы о животном прототипе библейского бегемота, но единогласны в отождествлении Левиафана с крокодилом. В ком ментарии к русскому переводу книги Иова (1860) епископ Вятский О крокодилах в России 207 Агафангел (А. Ф. Соловьев) истолковывает левиафана как кроко дила, но в бегемоте видит слона, объясняя их вместе с тем аллегорически: в образе бегемота «"первенца из созданий Божиих", указуется истинный враждебник Иова — падший Денница, из светлых духов ниспадший до духовного зверства»; «в чертах <...> (Левиа фана. — К. Б.), как Бог изображает его, примечен также образ ду ховного врага людей» 262 . Это же отождествление принимает в сво ем сочинении о Иове Александр Матвеевич Бухарев (1864) 263 . В изданном в 1867 году академическом «Словаре церковнославянского и русского языка» Левиафан также однозначно истолковыва ется как крокодил 264 . В 1878 году был издан «новославянский перевод» Псалтыри преосвященного Амвросия (Зертис-Каменского), Московского архиепископа, погибшего во время бунта в зачумленной Москве 1771 года 265 . В этом переводе, сделанном с еврейского текста, ле виафан, согласно святоотеческой экзегезе, переводится как кит. Однако ко времени появления старого перевода Амвросия крокодил в русской библеистике уже оттеснил кита. В иллюстрированной библейской энциклопедии архимандрита Никифора (1891) крокодил включен в само название статьи о Левиафане («Левиафан, или Крокодил») и сопровождается изображением крокодила на фоне египетских пирамид 266 . Еще позже в пояснительных при мечаниях к Толковой Библии священник Петровский в обоснование того же отождествления приводит сведения по анатомии и повадкам хищного пресмыкающегося и, со ссылкой на некоего английского путешественника, находит натуралистическое разре шение библейским словам о светоносном чихании и огненном дыхании левиафана: такое впечатление создается якобы тогда, когда крокодил падает в воду 267 . Строка о невозможности «выта щить левиафана удою и веревкою пригнести язык его» (Иов. 41.1— 2.26) объясняется столь же просто: комментатор попросту заверяет читателя, что крокодила невозможно ни поймать, ни приручить 268 . Контекстуальное сближение образов Левиафана и крокодила придает последнему ауру сакраментальной архаики: с оглядкой на библейские тексты в нем видится нечто большее, нежели всего лишь хищное пресмыкающееся или даже дальний родственник баснословных драконов. Родство с библейским Левиафаном делает из крокодила живой образец допотопного боготворения и — в оче редной раз — поддерживает к нему интерес, не мотивируемый не посредственно задачами зоологии. В конце XVIII — начале XIX века чучела крокодила, как и за триста лет до этого, охотно выс тавляются в «вундеркамерах». Кстати, в России таким чучелом не преминул обзавестись уже упоминавшийся Александр Иванович Сулакадзев, неутомимый собиратель древностей, чья фальсифи- 208 Константин А. Богданов. О крокодилах в России кация «Песен» Бояна и «изречений новгородских жрецов» побу дила доверчивого Державина к сочинению поэмы о волхве-крокодиле Злогоре. «В Петербурге было одно, не очень благородное об щество, члены которого, пользуясь общею, господствовавшею тогда склонностью к чудесному и таинственному, сами составля ли под именем белой магии различные сочинения, выдумывали очистительные обряды, способы вызывать духов, писали аптекарские рецепты курений и т. п. Одним из главных был тут некто Салакидзи , у которого бывали собрания, и в доме его висел на потол ке большой крокодил» 269 .
Охота индейцев на крокодилов во Флориде Гравюра Т. де Брюса ле Муна (Bruce Le Моупе) Отмеченная мемуаристом «склонность к чудесному и таинственному» характерна для эпохи XVIII — начала XIX века, окрашивая умонастроение просвещенного русского общества и сопутствуя интересу к натурфилософии, надеждам на открытия в области естественных наук, медицины, зоологии, ботаники. Лю бопытство санкционируется в качестве необходимого условия просвещенного знания и объединяет не только ученых. Федор Глин ка, оказавшийся с русской армией в Европе в годы Наполеоновс ких войн, спешит запротоколировать увиденное в путевом дневни ке. В перечне «примечательнейших вещей», составленных русским офицером, находится место окаменелым пальме и крокодилу, об наруженным в Штутгарте: «Ужели и Германия, — сопровождает О крокодилах в России 209 свою запись любознательный офицер, — была некогда землею пальм и крокодилов? Последний доказывает, что там, где он най ден, было море. Так много есть доказательств тому, что большая часть Европы была дном океана. Было время, когда шумели моря в тех местах, где теперь блистают города и цветут долины. Едва ли самый дерзкий ум постигнет все изменения природы» 270 .
Богданов К. О крокодилах в России. Очерки из истории заимствований и экзотизмов лингвистики 13 картари |
|
|
|
|
