<<<     ΛΛΛ     >>>   

В рамках данной книги мы будем понимать под прагматикой область исследований, предметом изучения которой является выбор языковых средств для оптимального воздействия на адресата и достижения коммуникативной цели в условиях заданной ситуации общения. На современном этапе развития языка, когда в распоряжении его носителей находится огромный запас языковых средств и опыт в их употреблении, на первое место выходят вопросы, связанные не столько с тем, как отразить то или иное мыслительное содержание, сколько с тем, как отразить его наилучшим образом, то есть решить коммуникативные задачи в самые короткие сроки и с максимальным эффектом воздействия на адресата речи. Прагматика является областью исследования на стыке лингвистики, психологии и социологии, которая анализирует общие принципы коммуникативной деятельности индивидуума и отвечает за конкретное формирование логической основы диалога-общения.

В русле прагматических исследований стали развиваться идеи Г.Фреге о том, что для выражения мысли существуют не только лингвистические способы, связанные с употреблением языковых единиц в речи [11]. Иногда для того, чтобы коммуникация состоялась, достаточно или не высказать (утаить от собеседника) требуемую информацию, или намекнуть на нее с помощью опосредованных средств выражения. Например, если в рецензии на диссертацию указывается, что диссертация написана четким, красивым почерком и все страницы тщательно пронумерованы, окружающим становится ясно, что других достоинств, по мнению оппонента, данная работа не имеет и ее «научный потенциал» оставляет желать лучшего. Опуская информацию о научном содержании диссертации, оппонент доносит до слушателей мысль об определенном уровне этой работы. Рассмотрим другой пример: 'Smith has left off beating his wife' (Смит перестал бить свою жену) [12]. В этом предложении, наряду с выраженным лингвистическими средствами указанием на прекращение процесса побоев, содержится дополнительная информация (пресуппозиция) о том, что раньше Смит бил свою жену и, вероятно, делал это регулярно. Мы не можем проигнорировать эту информацию, так как в противном случае (то есть если предположить, что Смит раньше не бил свою жену) данное высказывание не имеет смысла.

Когда мы вступаем в общение, мы ожидаем, что человек, с которым мы говорим, обладает как определенными знаниями в той или иной области, так и навыками ведения диалога. Например, если мы начинаем говорить о политике, мы предполагаем, что наш собеседник в состоянии поддержать предложенный разговор (имеет элементарные представления о государственном устройстве или о политических событиях в стране и за рубежом); в противном случае мы выбрали бы для общения с ним тему менее сложную: поговорили бы о погоде.

Ситуация общения представляет собой многокомпонентный процесс, который формируется и регулируется не только лингвистическими средствами, но и различными контекстуальными способами и конвенциональными установками, сложившимися в обществе и доступными для всех его членов. Эти установки легко выводимы и обладают количественными и качественными показателями. Если человек, с которым вы разговариваете, адекватно реагирует на ваши реплики, умело развивает тематику разговора, вежлив и предупредителен, то он, как минимум, заслужит характеристику «приятного собеседника». Если он не в состоянии высказать ни одной новой для вас мысли, но при этом крайне многословен и навязчив, а на вопрос «Как дела?» начинает подробно расписывать все мелкие события, произошедшие с ним за последний месяц, то ваше мнение о нем, скорее всего, будет противоположным.

Формирование высказываний участниками разговора происходит в соответствии с выведенным П.Грайсом общим принципом общения ('Cooperative Principle'): «На каждой стадии общения делай свой вклад в развитие диалога в таком объеме и таким образом, как этого ожидает твой собеседник, учитывая цель или направление разговора, в котором ты участвуешь» [Grice: 1991, 307] [13]. Для объяснения условий, оказывающих влияние на логическую основу коммуникации, вводится понятие импликатуры. Под импликатурой, согласно П.Грайсу, понимается информация, обусловленная ситуацией общения, но не связанная непосредственно с содержанием участвующих в речи языковых единиц, которая в соответствии с общепринятыми правилами логической трансформации может быть извлечена адресатом речи из лингвистического контекста или из ситуации общения.

В соответствии с теорией П.Грайса содержание высказывания можно разделить на три условные части: то, что говорящий подразумевал при его формировании; то, что сказано (выражено им лингвистически); то, что вовлечено в ситуацию общения (выражено логическими средствами). Последняя часть делится на две категории: общепринятые, или конвенциональные, импликатуры ('conventional implicature') и разговорные импликатуры ('conversational implicature'). Например, в высказывании «Он англичанин и, следовательно, храбр» ('He is an Englishmen; he is, therefore, brave') общий смысл не сводится к простой сумме смыслов первой и второй части предложения ('Он англичанин' + 'Он храбр'), а включает дополнительную конвенциональную информацию: 'Он храбр именно потому, что он англичанин' [там же]. Общепринятые импликатуры обусловлены лингвистическими средствами, формирующими высказывания, в то время как разговорные импликатуры относятся к общей ситуации общения и зависят от поведения участников информационного обмена: от того, достоверна ли представленная говорящим информация, уместна ли она в условиях данного разговора, понятна ли слушающему и т.д.

Разработанные П.Грайсом правила ('maxims'), вытекающие из общего принципа общения и определяющие поведение субъектов речи, направлены на то, чтобы в кратчайшие сроки и с максимальным результатом достигать поставленных коммуникативных целей. Эти правила следующие: 1) правило количества ('maxims of Quantity'): делай свой вклад в развитие разговора настолько информативным, насколько это требуется ситуацией в зависимости от текущих целей информационного обмена; 2) правило качества ('maxims of Quality'): не говори того, что считаешь ложным; 3) правило изложения ('maxims of Relation'): говори только то, что относится к делу; 4) правило поведения ('maxims of Manner'): ясно выражай свои мысли (избегай неясности и двусмысленности, будь краток и организован) [там же, 308-309].

Достоинством теории П.Грайса является то, что в ней были выявлены новые, ранее не исследуемые способы логической организации коммуникативного общения, участвующие в формировании значения высказываний и оказывающие влияние на ситуацию общения в целом. Теория П.Грайса объединила многочисленные компоненты (лингвистические, психологические, социологические, этические и др.), образующие коммуникативный дискурс и определяющие в конечном итоге не только правила и тактические принципы ведения разговора, но и его смысл.

Истоки структурализма, в основе которых лежит возможность расчленения языковых структур на взаимообусловленные составляющие, были заложены в работах Г.Фреге, Ч.Пирса, Ф. де Соссюра, Ж.Пиаже. Комбинационный момент, являющийся неотъемлемой частью языковой системы, как нельзя лучше сочетается с предположением о ее структурной организации. Сама идея структуры, по словам Ж.Пиаже, «означает идеал внутренней самодостаточной стройности, и, чтобы понять его, нам нет необходимости ссылаться на разные не относящиеся к делу обоснования этой структуры». Вторым существенным моментом является то, что «все структуры вообще, несмотря на все свое многообразие, имеют какие-то общие и, возможно, основополагающие свойства» [Piaget, 5].

Рассматривая пропозицию как функцию от предикатов, Г.Фреге и Ч.Пирс указывали на то, что последние являются лишь потенциальными носителями информации, обретающими смысл только в сочетании с именем. «Возьмем пропозицию 'Два – простое число'. С лингвистической точки зрения мы различаем в ней две составляющие: субъект 'два' и предикат 'простое число' … Первая составляющая 'два' – имя собственное, которое указывает на определенное число и обозначает объект. Оно может употребляться независимо, без сочетания с другим компонентом. Предикативная же составляющая 'простое число' … требует распространения и не обозначает никакого объекта. Первую составляющую я называю насыщенной, а вторую – ненасыщенной» [Frege: 1984, 280-281] [14].

В «Курсе общей лингвистики», впервые опубликованном в 1916 году, Ф. де Соссюр рассматривал язык как систему знаков, которые приобретают значение только через связь с другими элементами этой системы. Рассматривая звуковую оболочку слова как то, что обозначает (означающее), а его значение как то, что обозначено (означаемое), Соссюр отмечал, что «фонемы характеризуются не только, как можно было бы подумать, своими собственными характеристиками, но и тем, чем они отличаются друг от друга. Фонемы главным образом противопоставлены друг другу как сходные и различные сущности» [Saussure, 119]. Теоретические исследования Соссюра были в дальнейшем применены при анализе звуковых систем языка.

В рамках общей теории создания систем искусственного интеллекта и возможности трансформации языковых структур в 70-х годах ХХ века были предприняты попытки описать язык по принципу «Смысл <-> Текст». Основная идея такого описания состоит в создании особого рода языка, позволяющего отображать любой текст в виде формально-семантической знаковой системы, которая, с одной стороны, аналогична исходному содержанию текста, а с другой – доступна для обработки на ЭВМ.

Использование семантических знаковых моделей текста включает возможность двустороннего преобразования текстового материала: аналитическое разложение текста любой степени сложности и перевод его на формальный семантический язык, а также синтетическое его воссоздание, реконструкцию формальной семантической структуры на уровне естественного языка. В России исследования по созданию языковой модели естественного языка получили развитие в работах А.К.Жолковского и И.А.Мельчука. В предложенной модели преобразования естественного языка в соответствующие смысловые категории и воссоздания текста на основе соотносящихся с ним смысловых знаковых структур смысл выступает как некий инвариант, представляющий собой «пучок соответствий между реальными равнозначными высказываниями, фиксируемый с помощью специальной символики – семантической, или смысловой, записи» [Жолковский, Мельчук, 7].

Предложенная языковая модель «Смысл <-> Текст» предполагает пять основных уровней представления: семантический, синтаксический, морфологический, фонологический (фонемный) и фонетический, – которые отображаются с помощью особого знакового кода. Например, значение ‘очень’ передается с помощью знака Magn, образованного от латинского ‘magnus’ (большой)). Запись словосочетания, содержащего данное смысловое значение, будет выглядеть следующим образом: Magn (брюнетка) = жгучая; Magn (рана) = глубокая; Magn (знать) = назубок, как свои пять пальцев [Мельчук, 80]. Язык модели «Смысл <-> Текст» разрабатывался под влиянием исследований в области автоматического перевода, анализа и синтеза текстов по принципу формального семантического описания, использующего однозначную и логически последовательную символику. В качестве обязательного критерия, положенного в основу символического лингвистического кода, выдвигалось требование о возможности использования данной модели или ее составляющих в вычислительной технике.

Мышление, несмотря на всю комплексность этого понятия, представляет собой процесс оперирования аналогами объектов реального мира и включает в себя две стороны восприятия: объективную, затрагивающую описание фактического положения дел в этом мире, и субъективную, указывающую на отношение к ним со стороны мыслящего субъекта. Устанавливая приоритет познания законов окружающей действительности, сторонники логического подхода намеренно сужали круг своего рассмотрения до уровня отражения объектов, их свойств и структурных составляющих, их взаимодействия и взаимообусловленности при перемещении в пространстве и времени, оставляя за пределами исследования мир психики, то есть те сложные рефлекторные процессы, которые возникают в сознании индивидуума как реакция на соприкосновение с этой действительностью.

Даже те исследования, которые проводились с учетом личностных качеств и интенциональных установок субъекта речи, ориентировались на язык как на идеальную упрощенную структуру, доступную для манипулирования на уровне логических категорий. Наряду с нейтральными общепринятыми лексическими единицами кодирования объектов – словами и словосочетаниями, система языка включает сложные ассоциативно-образные лингвистические комплексы, позволяющие не только именовать объекты действительности, но и дополнительно отражать малейшие нюансы их восприятия. Сетуя на несовершенство языка, в котором существуют различные варианты для обозначения одного и того же явления, никогда не совпадающие полностью по значению, Г.Фреге писал: «Я хотел бы только подчеркнуть, что различные выражения тем не менее весьма часто имеют что-то общее, то, что я называю смыслом или – в случае особого типа предложений – мыслью … таким образом, разница в выражении не затрагивает смысл, а затрагивает только восприятие, оттенок или окраску мысли, и безразлична для логики» [Frege: 1980а, 46].

Витгенштейн в одном из своих философских наблюдений обратил внимание на глубокие корни весьма распространенной в философии традиции подмены понятия 'одинаковый' понятием 'тот же самый'. Когда мы пытаемся найти нужный оттенок того или иного значения, подбирая синонимы или описывая наше представление, «вопросом рассмотрения в философии является только то, где именно у нас возник соблазн употребить то или иное выражение. То, что мы хотели сказать, в этом случае не относится к философии» [Wittgenstein:1953, 91].

Такое положение дел не осталось незамеченным среди философов. С одной стороны, нельзя было больше игнорировать противоречия между методологическими приемами и аппаратом философского исследования и реалиями обычного языка; с другой стороны, требовали концептуального решения те явления, которые в течение долгого времени отбрасывались как недостойные философского рассмотрения.

Отстаивая позиции того направления в философии, которое занималось изучением обыденного языка, и высказывая критические замечания в адрес сторонников «чистой» науки, П.Грайс отмечал: «Они хотят, чтобы философия была возвышенной, принимала во внимание только важную теоретическую информацию, которая способствовала бы разрешению или мировых вопросов, или проблем отдельной личности, или их обоих. Им я хочу возразить: вы желаете невозможного; философия никогда и не выполняла такой задачи, хотя иногда могло показаться, что она это делала (и практические последствия этого оказывались далеко не всегда очень благоприятными)». В жалобах на то, что философия больше не в состоянии решать практические проблемы, по мнению П.Грайса, «не больше смысла, чем в жалобах на то, что по звездам невозможно больше предсказать развитие мировых событий» [Grice: 1989, 179 – 180].

Вместо решения глобальных вопросов философия должна обратиться к рассмотрению обычных вещей. Во второй половине ХХ века все чаще стали раздаваться предложения повысить интерес к анализу собственно языковых явлений. Эти предложения в дальнейшем были объединены в рамках направления, обозначенного в ряде работ как лингвистический поворот ('linguistic turn') в философии. Сам термин 'лингвистический поворот' впервые появился в работе Г.Бергмана: «Все философы, исследующие язык ('linguistic philosophers'), рассуждают о мире с помощью соответствующего языка. Это лингвистический поворот, первый шаг на пути примирения философов, рассматривающих обычный и идеальный языки» [Bergmann: 1964, 177]. В дальнейшем термин получил широкое распространение благодаря сборнику статей, вышедшему под редакцией Р.Роти «Лингвистический поворот: последние эссе в области методов философии» [The Linguistic Turn].

М.Блэк, обращаясь к тем, кто думает, что существует логическое соответствие между языком и реальностью, пишет: «Концепция языка как зеркала, отражающего действительность, в высшей степени ошибочна». Язык должен приспосабливаться к отражению как реальных связей, так и исключений из них. Но чтобы соответствовать этому, он должен обладать возможностью выразить не только то, что есть, но и то, что могло бы быть. «Если довольствоваться меньшим, следует примириться с безмолвием, требовать бoльшего невозможно. Нет дорог, ведущих от грамматики к метафизике» [Black: 1967, 335].

Подводя итог философских исследований языка, начиная с логического анатомизма Б.Рассела и Л.Витгенштейна и заканчивая представителями конструктивизма, Р.Роти писал об определенном тупике, который возник в философских исследованиях к середине века, и указывал на то, что в настоящее время «философские проблемы могут быть решены (или упрощены) или путем реформирования языка, или путем приобретения больших знаний о языке, на котором мы говорим» [The Linguistic Turn, 3] [15].

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Метафора
Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований 2 признака
Мышление вопросы философии
Ориентированный на логическую интерпретацию действительности
Его основу составляли разнообразные психолингвистические процессы и