Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Нерознак В. П. Праязык: реконструкт или реальность?(Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Теория лингвистической реконструкции. - М., 1988. - С. 26-43) Предпосылки создания теории праязыка. Сравнительно-историческое изучение языков является одним из наиболее продвинутых лингвистических разделов как по глубине проникновения в механизм исторического развития языков, так и по разработанности его методических приемов, понятийного аппарата и терминологии, установлению законов, обладающих достаточной объяснительной силой. В настоящее время можно с уверенностью констатировать, что на основе метода исторического сравнения (межъязыкового и внутриязыкового) в рамках лингвистической компаративистики сформировалась фундаментальная лингвоисторическая теоретическая дисциплина - диахроническая лингвистическая компаративистика [Нерознак, 1986]. Одним из центральных вопросов теории диахронической лингвистики и общей теории реконструкции до сих пор остается проблема воссоздания дописьменного (а для лингвистики это значит доисторического) предшествующего языкового состояния - праязыка. При этом, пользуясь точками отсчета лингвистического времени, т.е. времени появления звучащей человеческой речи [Liebermann, 1984], лингвист реконструирует праязыковое состояние различной хронологической глубины. И чем дальше отстоит от нас проецируемая во времени плоскость, на которую накладывается сетка языковых данных, тем более гипотетической становится реконструируемая праязыковая модель. Общеславянский праязык (праславянский язык) предстает как верифицируемая языковыми фактами реальность, по сравнению с которой индоевропейский праязык должен уже рассматриваться как гипотетическое построение, верификация которого значительно усложняется из-за неоднородности и различной временной расположенности данных. На начальном этапе развития сравнительно-исторического языкознания на примере изучения индоевропейских языков были сформулированы основные цели: 1) генетическая атрибуция и классификация языков - путем установления системы соответствий на разных уровнях, прежде всего в фонетике и морфологии, дополняемых исходными лексическими параллелями, выявлялись родственные связи между языками, определялась их принадлежность к определенной генетической общности (группе, ветви, семье); 2) инвентаризация языковых показаний - на основе устанавливаемых соответствий между языками создавались компендиумы систематизированного материала: сравнительно-исторические грамматики группы и семьи языков и этимологические словари языков, групп языков, языковых семей, 3) реконструкция праязыковых состояний - добытые историко-лингвистические сведения служили базой для построения модели исторически не засвидетельствованных праязыковых состояний (праязыков) [1]. Теория реконструкции праязыковых состояний была разработана на материале индоевропейских языков, но в настоящее время успешно развивается и на материале других языковых общностей в смежных разделах исторической компаративистики - кавказоведении [Климов, 1986; Кумахов, 1981], тюркологии [Серебренников, Гаджиева, 1986; Щербак, 1970; 1977], финно-угроведении [Хайду, 1985], африканистике [Порхомовский, 19822; Охотина, 1982]. В современных лингвистических словарях в определении термина "праязык" отражаются два понимания сущности праязыка. Одно из них определяет праязык как абстрактную модель, которая носит гипотетический характер: "Праязык (язык-основа). Древнейший из ряда генетически связанных языков как объект сравнительно-исторических реконструкций: абстрактная модель, мыслимая как источник всех остальных языков, развившихся на ее основе в одну семью или группу. Праязык общерусский; праязык общеславянский; праязык славянобалтийский; праязык индоевропейский" [Ахманова, 1966, 344]. Как следует из приведенной дефиниции, индоевропейский праязык определяется как гипотетический общий язык индоевропейцев, восстанавливаемый сравнительно-историческим методом. Такое определение ориентировано на точку зрения исследователей исторического состояния языков, полагающих, что праязык можно реконструировать лишь как некую модель, сумму доступных на данном этапе языковых реконструкций, но не как реальное языковое состояние. Другой подход заключается в том, что праязык - это существовавшее в прошлой реальности языковое состояние: "Праязык, язык-основа, язык-предок... В классификации языков по семьям так называют язык, из которого нормальным путем возник тот или иной рассматриваемый язык: латинский является языком-предком для французского ... причем язык-потомок представляет собой не новый язык, а новое состояние эволюционировавшего языка" [Марузо, 1960, 223]. Такое понимание праязыка предполагает реальное его существование в прошлом. Указанное различие подходов восходит ко времени формирования теории праязыковых состояний. Становление и развитие сравнительно-исторического языкознания и его методики связано с трудами Ф. Боппа, Я. Гримма, Р. Раска и др. Им принадлежит заслуга научного доказательства родства индоевропейских языков и установления закономерностей сходства и различий между ними. Первое теоретическое обоснование модели праязыкового индоевропейского состояния было предпринято в середине XIX в. А. Шлейхером в ряде его работ. В широко известном "Компендиуме по сравнительной грамматике индоевропейских языков" (1861-1862) А. Шлейхер, исходя из теории эволюционного развития живых организмов Ч. Дарвина, выдвинул теорию развития индоевропейских языков в виде родословного дерева. Согласно этой теории общий ствол изображал "первичный организм" праязыка, который в процессе развития разделился на ветви. Большие ветви делились на более мелкие ответвления. "Языки, возникшие первыми из праязыка, мы называем языками-основами; почти каждый из них дифференцируется в языки, а языки могут далее распадаться на диалекты и диалекты - на поддиалекты. Все языки, происходящие из одного праязыка, образуют языковой род, или языковое дерево, которое затем делится на языковые семьи, или языковые ветви" [Шлейхер, 1964, 109]. Учитывая все многообразие языков мира, Шлейхер утверждал, что "невозможно установить общий праязык для всех языков, скорее всего существовало множество праязыков" [там же, 108]. Представленный в теории родословного дерева индоевропейский праязык, по словам Шлеихера, "живой, как все естественные организмы", имел вид целостного, гомогенного языкового состояния, не расчлененного на диалекты. В то же время языковая реальность противоречила столь идеальному прообразу древнейшего языкового состояния. Формы существования живого языка изобиловали различными его вариантами, представленными диалектами, поддиалектами, говорами, наддиалектными койне, социальными диалектами и т.д. Выдвинутая Шлейхером теория родословного дерева как реального реконструируемого праязыка получила в истории лингвистики название "парадигма Шлейхера" [Коеrner, 1982]. Несоответствие между моделью праязыка, предложенной Шлейхером, и языковой/диалектной реальностью привело к построению новой модели праязыкового состояния, так называемой теории волн. Обычно ее автором называют ученика Шлейхера - И. Шмидта, опубликовавшего в 1872 г. работу "Родственные отношения индоевропейских языков" [Schmidt, 1872]. Однако, как отметили историки лингвистики, на четыре года раньше Г. Шухардт в исследовании "Вокализм в вульгарной латыни" уже высказал основные идеи "теории волн" [Mayrhofer, 1983]. Пытаясь раскрыть механизм членения генетически однородного языкового континуума, Шухардт отметил: "Мы думаем о языке в его единстве как о водоеме с зеркально гладкой поверхностью; приведенный в движение, он проявляет себя таким образом, что в разных местах образуются волновые центры, системы которых в зависимости от идентичности воздействующей силы пересекаются в большем или меньшем объеме" [Schuchardt, 1868, 34]. Теория родословного дерева и "теория волн", как основные концептуально обоснованные праязыковые модели, стали на длительное время исходными построениями, от которых отталкивались ученые в последующих поисках разрешающей концепции праязыкового состояния. Спор, начатый во второй половине XIX в. по поводу того, как надо понимать праязык: как некое моделируемое на единой временной плоскости полидиалектное пространство (статическая "волновая" модель Шмидта-Шухардта) или же праязык, непрерывно разрастающийся, движущийся во времени и дробящийся на языки (соответственно диалекты) языковой организм (динамическая модель А. Шлейхера), - имел важное значение не только для дальнейшего развития сравнительно-генетических исследований, но и для становления общей теории языка. Можно предположить, что дихотомическое построение "язык - речь" и "синхрония - диахрония" в теории Ф. де Соссюра возникло под влиянием сопоставления двух основных моделей реконструкции праязыковых состояний - родословного дерева как модели диахронической и "теории волн" как модели синхронической. Намеки на это обнаруживаются уже в его работе "Мемуар в первоначальной системе гласных в индоевропейских языках" [Соссюр, 1977]. Значительно скромнее вклад в теорию праязыковых состояний младограмматиков, занимавшихся накоплением и систематизацией данных в области сравнительной фонетики, морфологии, синтаксиса [Brugmann, Delbruck, 1897-1916]. Как отмечает Э. А. Макаев, слабым местом в их теории было отсутствие общей концепции статуса и эволюции общеиндоевропейского языкового типа. Многие факты языка сополагались младограмматиками без учета пространственной и хронологической соотнесенности языковых явлений. При этом индоевропейский праязык выступал как своего рода "складочное место" для отобранных регулярных образований, а также аномалий отдельных индоевропейских языков, вследствие чего праязыковая историческая перспектива, в сущности, утрачивалась [Макаев, 1977, 15]. Вместе с тем нельзя согласиться полностью с Э. А. Макаевым в том, что у младограмматиков отсутствовала теория праязыкового состояния. Так, у Б. Дельбрюка мы находим целый ряд оригинальных высказываний, которые свидетельствуют о том, что младограмматики, говоря о праязыке, понимали его не как застывший конструкт, а как развивающееся во времени состояние. Так, например, размышляя о развитии праязыка, Дельбрюк подчеркивал: "... в большей степени, чем Шлейхер, мы сознаем то, что законченный индоевропейский флективный язык имел за собой долгий путь развития" [Дельбрюк, 1964, 219]. Он же отметил, что "мы в наших реконструкциях ставим рядом такие этапы развития звуков, которые не все были одновременны друг с другом" [там же, 220]. Из этих высказываний становится ясным, что хотя младограмматики и провозглашали тезис о непреложности (безысключительности) фонетических законов, они уже понимали, что реконструируемые ими праформы конвенциональны, и уже вплотную подходили к понятию динамической реконструкции праязыковых явлений и праязыка в целом. По-иному подходил к проблеме праязыковых состояний Ф. Ф. Фортунатов, которого интересовала не однолинейная (одноплоскостная) реконструкция праязыка, а исторические этапы последовательного развития языков. В возможность и необходимость реконструкции праязыковых состояний верили не все лингвисты. Выдающийся французский языковед А. Мейе пришел к выводу о тщетности попыток воссоздания праязыкового состояния: "Путем сравнения невозможно восстановить исчезнувший язык: сравнение романских языков не может дать точного и полного представления о народной латыни IV века н. э., и нет оснований предполагать, что сравнение индоевропейских языков дает большие результаты. Индоевропейский язык восстановить нельзя" [Мейе, 1938, 74]. Скептицизм А. Мейе разделяли итальянские неолингвисты Б. Террачини, Дж. Бонфанте, Дж. Девото, В. Пизани, которые полностью отказались от понятия "праязык" на всех диахронических уровнях, как праязыков первого порядка - общеиндоевропейского, так и вторичных праязыков - общегерманского, общеславянского и т. п., и заменили его определенной совокупностью изоглосс. Тем самым они считали, что речь должна идти не о реконструкции праязыкового состояния той или иной семьи языков, а лишь о реконструкции системы междиалектных (межъязыковых) схождений-изоглосс. Против возможности реконструкции праязыка активно выступал Н. Я. Марр, по словам которого "единый праязык есть сослужившая свою службу научная фикция" [Марр, 1937]. Реальность, фикция, алгебраическая формула, рабочая гипотеза, реконструкт - таков диапазон оценки понятийного содержания праязыка. В этой научной контроверзе привлекает внимание высказывание известного русского компаративиста, ученика Ф. Ф. Фортунатова, В. К. Поржезинского: "Индоевропейский праязык не есть фикция, не есть, с другой стороны, только рабочая гипотеза, он - реальная величина, не уложенная еще вполне в надлежащие хронологические и диалектные рамки" [Поржезинский, 1914, 5]. Противоположные друг другу взгляды на праязык продолжают сохраняться и в современной компаративистике. Названный И. Шмидтом фикцией, праязык и сейчас некоторыми учеными расценивается как не поддающаяся воссозданию языковая величина. Известная французская исследовательница древнейших связей индоевропейских языков Ф. Бадер задается вопросом, не является ли попытка детальной реконструкции индоевропейского праязыка вообще миражем, поскольку мы даже не знаем, существовала ли в индоевропейском форма для личного местоимения "я" [Bader, 1983, 37]. С другой стороны, подвергнутая в свое время суровой критике попытка А. Шлейхера восстановить прототекст индоевропейской басни удивительным образом повторилась уже на новом уровне историко-лингвистических знаний в XX в. В качестве примера можно назвать работы по реконструкции поэтических и мифологических текстов, текстов древнего юридического индоевропейского права Р. Шмитта, К. Уоткинса, В.В. Иванова и В.Н. Топорова, Наконец, эпиграфом к ностратическому словарю В.М. Иллича-Свитыча послужило реконструируемое им изречение из четырех строк на ностратическом праязыке, еще более древнем языковом состоянии, чем индоевропейский праязык у А. Шлейхера, что было воспринято довольно спокойно. Своеобразной попыткой объединить обе парадигмы теории праязыка - парадигму А. Шлейхера и парадигму И. Шмидта и Г. Шухардта - явилась теория "аллогенетического родства" Н.С. Трубецкого, которая привела к открытию нового типа языковой общности - языкового союза. В статье "Вавилонская башня и смешение языков" Н.С. Трубецкой, говоря о многообразии национальных языков и культур, считает его следствием "закона дробления". С одной стороны, "язык есть непрерывная цепь говоров, постепенно и незаметно переходящих один в другой", с другой - языки объединяются в "семейства", "ветви", "подветви". Так складываются отношения языковых единиц, объединяющихся генетически, т.е. восходящих исторически к диалектам некогда единого праязыка "данной генетической группы", считает Н.С. Трубецкой, выражая распространенную точку зрения на праязык. Однако далее он излагает новый подход к проблеме генетических общностей. Доведение до такой глубины реконструкции праязыкового состояния приводит к неудержимому произволу |
|
|
|
|
