<<<     ΛΛΛ   

Конечно, традиции византийской культуры, восходившие к предшествующим эпохам, не исчезли нигде, как не исчезло само местное население. Однако степень преемственности между старыми традициями и культурой Никейской империи, Эпирского царства и Трапезундской империи не могла быть совершенно одинаковой, как и пути и темпы культурного развития самих этих государств, оказавшихся в разных исторических условиях, имевших в составе своего населения (в особенности Эпир и Трапезунд) значительные иноэтничные, негреческие слои населения с присущими им культурными особенностями и взаимодействовавших с разными зарубежными культурными центрами.

С этой точки зрения совершенно особыми были и государственнополитическое положение, и культурное развитие тех византийских земель, которые на очень длительный срок или вплоть до самой гибели империи оказались в пределах так называемой Латинской Романии, под властьн? западных рыцарей. Здесь одновременно с утверждением католическое церкви в качестве официальной, с почти повсеместным притеснением приверженцев православия (т. е. местных жителей) и с этническими

переменами, в том числе с ассимиляционными процессами и с появлением в результате смешанных браков особого слоя людей — гасмулов, протекал сложный синтез византийской (грекоязычной) и западных, современных ей (французской, итальянской, испанской) культур.

К числу других политических факторов, оказавших в конечном счете существенное влияние на судьбы культуры поздней Византии, принадлежало, по-видимому, и отвоевание у латинян Константинополя в 1261 г. Сколь ни пострадал от латинян огромный древний город, он не утратил полностью былого обаяния, возродившись в качестве столицы Византии, став снова главным очагом византийской культуры, идейно организующим центром империи, законодателем стилей и жанров в литературе и искусстве, генератором идей в философии, политике, дипломатии, образовании, эстетике и т. п., средоточием культурного обмена между странами Востока и Запада. Главное же состояло, по всей вероятности, в том, что отвоевание Константинополя воспринималось как решающий акт победы над латинянами, акт торжества православия, возрождения славы империи и блеска ее культуры, содействовало ликвидации обуревавшего византийцев с 1204 г. душевного разлада, возрождало надежды на новые успехи и уверенность в будущем. До полного воссоединения территорий было еще далеко. Эпирское царство было окончательно подчинено лишь в 1337 г., из Греции последние латиняне (каталонцы) были изгнаны столетием позже, а на части Пелопоннеса, не говоря уже об островах Эгейского моря, латинские владения удержались вплоть до османского нашествия. И тем не менее с воссоединением в 1261 г. восточных (малоазийских) провинций с западными (балканскими) в единое целое с центром в Константинополе развитие византийской культуры снова стало протекать как многообразный и сложный, но относительно органичный процесс с определенными общими закономерностями.

Именно в это время наблюдалась все более заметная идейная поляризация в развитии византийской науки, искусства и литературы. Обострение политической и социальной обстановки внутри страны и все более частые неудачи в отношениях с внешним миром заставляли византийцев более активно искать выход из складывавшейся ситуации. Деятели византийской науки и культуры все более явно придерживались разной идейной ориентации. С одной стороны, укреплялись связи с деятелями итальянской культуры, творцами шедевров эпохи Ренессанса, происходила секуляризация мысли и углублялся интерес к простым человеческим ценностям, к сфере чувств (эти тенденции в книге условно обозначаются понятием «гуманистические», но в несобственном, научном значении этого термина). С другой стороны, в византийском обществе первой половины XIV в. укреплялись мистические настроения, расширял свое идейное влияние на самые разные сферы жизни исихазм, который восторжествовал в 1351 г. как официальное философское и церковное учение.

Было бы преждевременным говорить здесь, во введении, о причинах расцвета византийской культуры в конце XIII — середине XV в., расцвета, нередко обозначаемого в науке как «Палеологовское возрождение». Ограничимся самым кратким замечанием: ощущение острой тревоги, пронизывавшей всю общественную атмосферу в империи в последнее столетие ее истории, напряженная работа мысли, образование сплоченных кружков и групп «интеллигентов»-единомышленников, их укрепляющиеся связи

с деятелями итальянской культуры — все это, по-видимому, повышало уровень культурной жизни общества, расширяло сферу его духовных интересов. Одновременно, однако, углублялся раскол в культурных кругах общества, среди его политиков, деятелей церкви, науки и искусства: одной их части уступка Западу (прежде всего папству) в обмен на военную помощь представлялась неизбежной; для большинства же, как и для масс рядовых подданных империи, заключение унии с католической церковью казалось предательством веры, равносильным смертному греху.

Итак, учитывая вкратце обозначенные выше условия развития культуры в Византии в XIII—XV вв., авторы данной книги сочли целесообразным разделить изложение композиционно на две части. Первую часть составляют шесть глав, выделенных в соответствии с хронологическим и географическим принципами. Во-первых, в этих главах рассматривается культура отдельных частей бывшей Византийской империи, развивавшихся самостоятельно; во-вторых, верхняя хронологическая грань в каждой главе определяется в зависимости от продолжительности политической жизни упомянутых частей империи в качестве независимых государственных образований. В-третьих, в главах только первой части осуществлено синтетическое комплексное рассмотрение культурного развития того или иного региона, не дифференцированное (или слабо дифференцированное) по отдельным отраслям искусства, науки и литературы.

Что касается второй части книги, то она имеет ту же композицию, какой подчинены главы первых двух книг, опубликованных в 1984 и 1989 гг. Отличие по сравнению с предшествующей книгой заключается здесь в том, что в данном томе добавлена новая глава — о ренессансных тенденциях поздневизантийской культуры,— трактующая вопрос, который не стоял в повестке дня развития культуры предшествующего времени, а составлял ее специфику только в XIV—XV вв. Напротив, в данной книге нет соответствующего очерка военного дела в поздней Византии. Отсутствие такой главы оправдано лишь отчасти: византийская военная мысль не нашла в XIII—XV вв. воплощения в каких-нибудь крупных трактатах, подобных старым «стратегиконам», может быть, потому, что основу военных сил в последний период истории империи все более составляло не отечественное войско (народное ополчение или отряды феодальных магнатов), а наемники (профессиональные воины из стран Запада и контингенты кочевнической конницы, нанимаемые центральным правительством на годы военной кампании).

Однако военная мысль византийцев, как можно судить по особенностям крепостного строительства и разрозненным свидетельствам письменных источников, развивалась и в поздний период истории империи. Но для освещения всего этого потребовались бы значительные предварительные разыскания, осуществить которые не позволили время и обстоятельства.

К сожалению, по сравнению с первыми двумя книгами библиография была значительно сокращена из-за ограничения объема.

Справочный аппарат и все оформление книги подготовлены в соответствии с критериями, принятыми в первых двух книгах. Научно-организационная и научно-техническая работа выполнена к.и.н. П. И. Жаворонковым и В. Г. Ченцовой. Иллюстрации подобраны к.и.н. С. А. Беляевым. Редколлегия благодарит д.и.н. Г. И. Вздорнова за помощь в подготовке иллюстративного материала и к.и.н. Б. Л. Фонкича за редактирование.

 <<<     ΛΛΛ   

Сокрушительный удар был нанесен по сердцу империи