<<<       >>>   

«...роль настоящего преуменьшается в связи с тенденцией средневековых людей постоянно актуализировать прошлое, особенно библейское прошлое... Крестоносцы верили, что в Иерусалиме они наказывают реальных мучителей Христа» (Le Goff 1992 [1981]: 13).

Как утверждает П. Берк, в Средние века, т. е. на протяжении 1000 лет с 400-х до 1400-х годов, чувство прошлого отсутствует даже среди образованных людей. Весьма показательно, с этой точки зрения, отношение к очевидным элементам прошлого, присутствующим в средневековом «настоящем»: предметам культуры, Библии и праву. Например, руины Древнего Рима воспринимались как привычные объекты среды обитания. Так же и Библия рассматривалась как нечто, данное Богом, вечное, не как документ, а как пророчество. Так же рассматривали и право: законы Юстиниана были известны и использовались как прецеденты, но вне исторического контекста.

Средневековые авторы знали, что в некоторых отношениях прошлое было не похоже на настоящее, но они не относились к этим различиям очень серьезно, у них не было*чувства отличности времени. Например, они знали, что древние не были христианами, но все равно могли написать о древней римлянке, которая «пошла к мес-

39 Гуревич 1984 [1972]; 1990. 220

се», о монахах с крестами на похоронах Александра Македонского или утверждать, что Катилина отслужил обедню во Фьезоле. Точно так же они могли назвать Сарданапала царем Греции, а Магомета — кардиналом, восставшим против Рима 40 . А если что-то из прошлого отличалось от настоящего слишком сильно, средневековые авторы прибегали к двум способам объяснения: это создали диковинные иноземцы или вообще не люди (Бог или Дьявол) 41 .

Отношение к прошлому начинает постепенно меняться в эпоху позднего Средневековья. Эту эволюцию коллективных представлений фиксирует, в частности, историческая грамматика.

«Например, Ф. Брюно (Brunot 1905) отметил, что в старофранцузском (между IX и XIII вв.) существовало значительное смешение времен, размывание границ между прошлым, настоящим и будущим, а между XI и XIII вв. начинает интенсивно использоваться имперфект. В то же время в среднефранцузском (XIV—XV вв.) использование каждого времени становится более четким и отграниченным» (Le Go ff 1992 [1981]: 6).

Постепенное становление чувства прошлого было связано по меньшей мере с двумя факторами. Во-первых, начиная с XII в. усиливается чувство времени в целом. Решающую роль в этом сыграло развитие городов, одновременно с которым ускорилось совершенствование техники и интенсифицировалась торговля. Технические нововведения привели к распространению башенных часов в городах, а развитие торговли и рост числа хозяйственных сделок стимулировали появление «экономического времени», или «времени купцов», используя выражение Ле Гоффа 42 .

Вторым фактором, способствовавшим формированию чувства прошлого, стало усиление феодально-сословной организации общества и возрастание роли семейной памяти. В принципе, родовая история играла существенную роль уже в античности, прежде всего в римской. В Средние века в «семейном времени» начинают доминировать не горизонтальные (от прошлого к будущему), а вертикальные представления, в соответствии с которыми умершие являются такой же частью настоящего, как и живущие члены рода (подробнее см. т. 2). Но эти идеи начинают меняться в эпоху позднего Средневековья, когда сословность превратилась в доминирующую характеристику социального устройства, стержнем которого был принцип наследственности.

40 Бартоли 1914: 237.

41 Burke 1969: 1—6.

42 Ле Гофф 2000 [1960].

221

Происхождение и семейное прошлое были определяющими факторами как в сословном устройстве общества, так и внутри каждого сословия. Дворянство делилось по степени знатности и древности рода — от верховных правителей, царствующих семей и родовитой аристократии до рядового дворянства. Это структурирование гало как по линии формальных дворянских титулов (от королей и герцогов до виконтов и баронов), так и по степени древности рода. Неудивительно, что родословные всех королевских фамилий, составлявшиеся их придворными, начинались или с библейских персонажей или, в крайнем случае, с Александра Македонского. В этом, в частности, проявлялось отличие от более примитивных обществ, в которых каждый род традиционно вел происхождение от богов или мифических первопредков: в Средние века божественное (т. е. древнейшее) происхождение стало привилегией царствующих семейств.

Но хотя некоторые сдвиги в отношении к прошлому появляются уже в XII—XIII вв., тем не менее, как считает большинство специалистов, чувство прошлого возникает по существу лишь в период Ренессанса 43 . Очень подробно этот сюжет с XIV и вплоть до XVII в. исследован в работе П. Бёрка «Ренессансное чувство прошлого». Бёрк начинает с Петрарки (1304—1374 гг.) как с «первого современного человека», который осуществил своего рода реверсию традиционного христианского различия, поставив прошлое над настоящим, когда пытался бежать от настоящего и возродить древнеримское время, причем не просто возродить, но и «прожить» его.

Существенную роль в развитии чувства прошлого (а тем самым — исторического сознания) сыграли опубликованные в 1440-е годы работы Флавио Бьондо (1392—1463 гг.) «История со времен падения Римской империи» (Historiarum ab inclinatione Romano-rum) и «Восстановленный Рим» (Roma instaurata). В этих работах впервые уделялось серьезное внимание «остаткам прошлого», т. е. историческим источникам — как письменным, так и материальным.

Конечно, становление чувства прошлого (включая ощущение анахронизма) происходило весьма непросто и довольно причудливым образом. Например, Пьеро делла Франческа (1420—1492 гг.) на одной из фресок, изображавших жизнь императора Константина, рисует человека в придуманном римском вооружении, что свидетельствует по крайней мере о понимании им того обстоятельства, что древние римляне были вооружены иначе, чем его современники.

43 См.: Варг 1987. 222

Но, как замечает Бёрк, на той же фреске изображен рыцарь в доспехах XV в., принимающий участие в этой же битве 44 !

В XVI—XVII вв. существенную роль в развитии чувства прошлого сыграла церковная история. Первый толчок этому дала Реформация. В начале XVI в. возникает идея о том, что Церковь должна вернуться к истокам христианской веры и соответственно к началу своей истории. Крайнюю фундаменталистскую позицию в этом вопросе занимали анабаптисты, которые требовали буквального следования наставлениям Библии. Лютер и Кальвин были более прагматичны и избирательны: они хотели вернуться к духу Евангелия и Послания св. Павла. Но так или иначе реформаторские идеи свидетельствовали о понимании того, что Церковь менялась во времени. Хотя, конечно, новое чувство истории оставалось противоречивым. Бёрк точно подмечает: уверенность реформаторов в возможности возвращения ко временам первоначальной Церкви в равной мере говорит и о неисторичности их мышления 45 .

 <<<       >>>   

7 проблема
Наука история истории возрождение
Наконец
Уже на уровне такого первичного критерия отбора качестве параметры
3 истории