Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Воцарился по ней Горе! Но господь, русский Бог Бедным людям помог Вскоре (К.Ф. Рылеев)
Реформы Петра I.Книготорговец и издатель Янн Тессинг. Возникновение в Петербурге и Москве казенных типографий. Монополия государства на печатанье. Указы и распоряжения 1720 гг. о надзоре над книгами. Печатное дело и распоряжения о нем при Екатерине Алексеевне, Анне Леопольдовне, Анне Иоановне, Елезавете Петровне Надзор за книгами Синода, Сената, Академии Наук. Президент Академии Кирилл Разумовский. Деятельность Г.-Ф. Миллера. Его журнал «Ежемесячные сочинения». Ломоносов, Сумароков, Тредьяковский, их нападки на «немецкую партию». Екатерина П. Первые частные типографии. Закон о вольных типографиях. История публикации трагедии Николева «Сорена и Замир». Перелом в середине 80-х гг. Гонение на масонов. Новиков и его судьба. «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, глава о цензуре «Торжок». Трагедия Княжнина «Вадим». Дело о типографщике Рахманинове. Указ о запрещении вольных типографий. Павел I. Противоречивость его распоряжений о цензуре: истории Коцебу, пастора Зейдера. Цензор Туманский. Создание системы цензурных учреждений. Заговор и убийство Павла.
На знаменитом памятнике Петру 1,”Медном всаднике”, поставленном по повелению Екатерины П на Сенатской площади, лаконичная надпись: “Петру Первому Екатерина Вторая”. Период истории России (и истории русской цензуры) этого времени охватывает по сути весь ХУШ век. Переходом к следующему, Х1Х -му, является недолговременное царствование Павла 1, которого называли “курносым злодеем”. О них и о других правителях названного периода и пойдет речь в первой главе. Эпоха Петра (1689 - 1725). Ряд существенных реформ. Среди них - печатанье книг. Возникает вопрос и о надзоре над ними. A.M.Скабичевский в истории русской цензуры (см. библиографию) пишет о различии в развитии книгопечатанья в Западной Европе и в России. По его мнению, в первом случае имелась истинная потребность, рожденная развитием образованности, общественной необходимостью; в России всё было сосредоточено в правительственных сферах; общественная потребность отсутствовала; печатание книг, как и многое другое, искусственно насаждалось Петром. Нет законов о печати. Можно говорить о случайности всех цензурных мероприятий до Петра, при нем, его преемниках. Скабичевский отчасти прав, высказывая подобные мысли, но не совсем. Пускай и у немногих, осознание полезности книг всё же появлялось. Не только под угрозой петровской палки. В 1700 г. Петр дарует своему голландскому другу, видному амстердамскому купцу Янну Тессингу право в течение 15 лет печатать для России книги, карты и т.п , ввозить их и продавать; Тессингу предоставлена полная монополия: если кто станет продавать книги других иностранных типографий, штраф в 3 тыс. франков, из них одна треть Тессингу. Здесь же появляются первые цензурные требование: чтобы книги “к славе великого государя”, а “понижения нашего царского величества <...> и государства нашего<...> в тех чертежах и книгах не было”(5). В 1704 г. введен гражданский шрифт, что расширило рамки книгопечатанья. В Петербурге и Москве открыты казенные гражданские типографии ( церковные были и ранее). Печатанье книг переходит в руки светских властей, но обычных людей это интересовало мало. В лице Петра сосредоточено всё издательское дело страны; он сам редактор, переводчик, издатель, заказчик. Сам он и отбирает, и контролирует печатную продукцию. Мимо него не проходит ни одна печатная строка. Он сам подкупает заграничную печать для восхваления себя, страны, для полемики с врагами (6). Сохранился анекдот об одном из сподвижников Петра, Бужинском, который при переводе опустил неблагоприятное описание русских, вызвав гнев царя (6). Но есть и другая история: один из мастеров Тессинга, после его смерти, с типографским оборудованием, отправился в Россию. По дороге его захватили шведы и стали печатать славянским шрифтом разные антирусские листы; Петр призывал не верить им, тому, что они в Москве напечатаны; он приказывает задерживать распространителей, узнавать, откуда они листы получили, отсылать листы в Москву. За задержку возмутителей обещается государева милость. Т.е. Петр хорошо знает, где можно объективность продемонстрировать, а где меры пресечения применить. По сути дела, в России до последней четверти ХУШ в. существует монополия государства на печатанье. Как и многое другое, всё делается по приказу высшей власти. Салтыков - Щедрин писал об этом, приводя слова, будто бы сказанные писателем Кукольником: прикажут - завтра акушером стану. И добавлял от себя: прикажут - и завтра Россия покроется университетами; прикажут - и завтра все просвещение сосредоточится в полицейских участках. При таком положении в цензуре не было особой нужды. Но в Малороссии, в Киеве и Чернигове, существовали вольные типографии. Уже Алексей Михайлович, а затем Петр1 стремились их взять под контроль. Попытка подобного контроля - сенатский указ 5 октября 1720 г. Там идет речь и о книгах, напечатанных в Киеве и Чернигове без позволения Духовного Коллегиума: Великому Государю стало известно, что в Киеве и в Чернигове печатаются книги “несогласно с Великоросскими печатьми” (раскол, лютеранство и пр.), а “вновь книг, кроме церковных прежних изданий, не печатать”, “дабы никакой розни и особого наречия в оных не было”; никаких книг, ни прежних, ни новых изданий, не объявя об оных в Духовный Коллегиум и не взяв позволения, в монастырях не печатать, дабы не могло никакой противности и несогласия с Великороссийской печатью произойти (3-4). Позднее, с образованием Синода (в1721 г.), на него возложены обязанности надзора за всем, касающимся религии. И в первых распоряжениях Синод потребовал усиления надзора за лубочными картинками. В 1721 г. издан новый указ, по сути дела, в более общей форме, повторяющий указ 1720 г. Как и там, речь идет главным образом о духовной, богословской литературе. 25 января 1721 г. утвержден Регламент или устав Духовного Коллегиума: если кто богословское письмо сочинит, не печатать, но презентовать в Коллегиум, который должен рассмотреть, “нет ли какового в письме оном погрешения, учению православному противного”. По своей сущности Регламент - первый русский закон о печати. В подобном же духе выдержан синодский указ 20 марта 1721 г. : О непродаже листов, разных изображений, служебников и канонов, изданных без дозволения Синода, что продают в Москве на Спасском мосту и в других местах. О “отбирании их в церковный приказ”. Сочинения, которые людьми разных чинов самовольно печатаются без свидетельства и позволения все собрать, опечатать и держать до указа. А тех, кто продает, кто дает для продажи, кто сочиняет и пишет, сыскав и допросив с очисткою, исследовав достоверность и свидетельства, с допросными речами и по одному экземпляру в Приказ церковных дел, а также в Правительственный Синод с реестром, а людям, чтоб сочинения печатать и продавать не дерзали, показать указ Великого Государя и предупредить, чтобы такого не делали “под страхом жестокого ответа и беспощадного штрафования”(4-5). Распоряжение было строгое, но исполнялось оно плохо. К петровскому времени относится и курьезный указ 1723 г.: печатать только те царские портреты, которые сделаны искусными мастерами, благовидные; безобразные же отбирать и отправлять в Синод. Следует отметить, что такая цензура изображений правительственных особ дожила до советского времени. В 1725 г., после смерти Петра, начинается царствование Екатерины. Алексеевны(1725 - 1727). Во время ее правления о цензуре особых решений нет. Но 8 апреля 1725 г: следует подтверждение (уже при императрице) Коллегиям и Канцеляриям прежнего распоряжения, чтобы они и впредь поставляли в типографии ведомости о всех важных делах, “кроме секретных ведомостей”( 6) 4 октября 1727 г. издается указ о переводе в Москву типографий Синода и Александровской лавры, в Петербурге же оставались две светских типографии - в Сенате (печатанье разных официальных материалов) и в Академии Наук. Последняя выводилась из под контроля Синода, надзору которого подлежали с этого времени только духовные сочинения; светские же переходили под наблюдение Академии, печатались в ее типографии. Таким образом происходит размежевание духовных и светских типографий, что литературе, вероятно, было на пользу. В рассматриваемый период следовало думать не столько о том, как бы запретить книгу, сколько о том, чтобы их печатали, покупали, читали. Книги распространяли с большим трудом; один голландский книготорговец жаловался, что покупают их “зело мало”. В 1730-е гг. накопилось много непроданных русских и иностранных книг. Начальник канцелярии Академии Наук Нартов внес в Сенат предложение об обязательной продаже книг во всей России в коллегиях, канцеляриях, других присутственных местах; предлагалась обязательная покупка на 5-6 руб. с каждых 100 руб. жалованья; покупать должны были и купцы “по препорции к своему торгу”. Рейфман П. Из истории русской, советской и постсоветской цензуры истории России 3 писателей |
|
|
|
|
