<<<     ΛΛΛ     >>>   

К концу 30-х гг. обстановка становилась всё более напряженной. Опасно стало доверять свои мысли письмам, дневникам, даже людям, с которыми близок (о телефонных разговорах и говорить нечего) .1-й и 2-й тома дневника К.И. Чуковского – свидетельство такого изменения. В первом (1901-29 гг.) нередки саркастические характеристики цензурных начальников, во 2-м (1930 - 69) такие характеристики практически исчезают. Даже трагические моменты жизни заменены на полуслове многоточиями. Лишь немногие решаются не соблюдать подобные предосторожности (дневники М.М.Пришвина, Э.Ф.Голлербаха, особенно академика В.И.Вернадского, не боявшегося высказывать крайне резкие суждения о цензуре). Донесения агентов ГБ о писателях в Москве, Ленинграде, других городах. Регулярные сообщения Жданову в Смольный о разговорах писателей. Постоянная «информация», например, о разговорах писателя Л.И.Добычина, покончившего в 36 г. жизнь самоубийством (по контексту видно, что доносы посылал один из ближайших его друзей). Донесения о К.И.Чуковском, об его разговоре по поводу запрещения в «Новом мире» его статьи о Репине, об его высказываниях по поводу цензуры. В дневнике Чуковского подобные факты не упоминаются или упоминается крайне осторожно, а доносчик – собеседник Чуковского всё излагает пространно, особенно подробно останавливаясь на резких оценках (277). Хорошо еще, что Чуковский, видимо, был осторожен и большинство его высказываний, передаваемых его «собеседником», касались личных отношений его или знакомых с цензурными властями, что доносчик почти не приводил (а мог бы и выдумать) общих соображений Чуковского, «вредных обобщений», политических оценок. Стало почти нормой прикрывать большой подушкой телефон, когда приходили знакомые, с которыми был возможен откровенный разговор (считали, что это может помешать прослушиванию).

10 апреля 58 г. в США, в Корнелльском университете состоялась блестящая лекция Набокова «Писатели, цензура и читатели в России». Лектор говорил о принципиальной разнице между русской дореволюционной и советской цензурой. Он не идеализировал первую, резко отзывался о ней: книгу могли запретить, писателя отправить в ссылку или крепость, сам царь исполнял иногда обязанности цензора. Но тем не менее между той и другой цензурой имеется существенное различие: «все же удивительного изобретения советского времени – метода принуждения целого литературного объединения писать под диктовку государства – не было в старой России», хотя, вероятно, многие чиновники мечтали о таком методе; писатели, живописцы, композиторы в дореволюционной России все же знали, «что живут в стране, где господствует деспотизм и рабство, но они обладали огромным преимуществом <...> их не заставляли говорить, что деспотизма и рабства нет»; это преимущество дореволюционных писателей, по Набокову, можно до конца оценить лишь сегодня – преимущество писателей прошлого перед своими внуками, живущими в современной России. Можно бы продолжить рассуждения Набокова: писателей в дореволюционной России не заставляли говорить, что страна деспотизма и рабства – самая свободная и счастливая в мире; и не только говорить, но и верить в это. Один пример: в 36 г. К.Чуковский рассказывал о впечатлении его и Пастернака от появления Сталина на съезде ВЛКСМ: вокруг влюбленные, нежные, смеющиеся лица; «видеть его – просто видеть – для всех нас было счастьем»; о Марии Демченко, которая разговаривала с ним; «И мы все ревновали, завидовали, – счастливая! И каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства <...> Пастернак шептал мне все время о нем восторженные слова» ( Волк292). Такие чувства испытывали интеллигентные, талантливые, умные люди. Что же думать об остальных?

Еще в ХУП веке великий английский поет Мильтон писал: убить хорошую книгу все равно, что убить человека. Через два века Генрих Гейне продолжил его мысль: где начинают с уничтожения книг – неизбежно заканчивают убиением людей. Эту мысль высказывали в разные времена и в разных странах многие видные деятели. Но нигде уничтожение книг и убийство людей (два факта, связанные друг с другом) не осуществлялось в таких масштабах как в гитлеровской Германии и в стране Советов.

В то же время власти награждали послушных и смирившихся. В конце 30-х гг. награждение орденами ряда писателей. Но каждая фамилия поданного на награждение тщательно контролировалась «инстанциями», вплоть до самых высоких. Список кандидатов на награждение составляется руководителями Союза писателей. 26 июля 38 г. Фадеев и Павленко отсылают его Андрееву. Они сообщают, что не включили в список для награждения Бабеля, Пастернака, Олешу и Эренбурга, «в политическом лице которых сомневаемся». Андреев пересылает список Сталину, извещая, что он просмотрен Берия и у НКВД имеются компрометирующие в той или иной степени материалы (названа 31 фамилия, в том числе сам Павленко, Панферов, Погодин, А.Толстой, Федин, Сурков). Андреев отводит из списка кроме того 5 имен, отмечая, что компрометирующие сведения заслуживают внимания еще в 9 случаях. Остальные могут быть награждены.

4 июня 36 г. награждают орденами группу музыкантов, профессоров консерватории (Волк?365). Политика кнута и пряника. Кнута больше. Пряников меньше. К этому все привыкли. «Ведь пряников сладких всегда не хватает на всех».

Наша поступь тверда. И врагу никогда

Не гулять по республикам нашим

(фильм «'Трактористы»??)

Идет война народная,

Священная война

(Лебедев – Кумач ?? . Проверить)

Россия, кровью умытая

(Веселый Артем)

Цена Победы. Миф о войне – один из главных советских мифов. Когда началась Вторая мировая война? Кто виновник? Заседание Политбюро ВКПб 19 августа 43 г. Договор Молотова – Риббентропа и секретное приложение к нему. Нападение Германии на Польшу. «Братская помощь» СССР населению Западной Украины и Западной Белоруссии. Сообщение агентства «Гавас» о заседании Политбюро 19 августа, реакция Сталина .28-го сентября 39-го г., договор СССР и Германии о дружбе и границах между ними. Расстрел польских военнопленных в Катыне. Война с Финляндией. Присоединение Прибалтики. Действия в Бессарабии и Северной Буковине. Ухудшение отношений между СССР и Германией, подготовка нападения друг на друга. 22-го июня 41 г., нападение Германии на СССР. Военные неудачи Советского Союза в начальный период войны (41 – 42 гг.). Книги Некрича «1941. 22 июня », В.Суворова «Ледокол», Арутюнова «Досье без ретуши.Ленин.Личностная и политическая биография», Мельтюхова «Упущенный шанс Сталина». СССР – союзники. США и Япония. Вступление США в войну. Помощь союзников СССР. Причины поражений Советского Союза в первые полтора года войны. Приказ Сталина N 227. Превращение войны в Отечественную.

Последний эпиграф – название романа Артема Веселого (Н.И. Кочкурова) о гражданской войне. В советской России человеческой крови никогда не жалели. Она лилась реками и во время гражданской войны, и в период коллективизации, и в тридцатые годы, годы сталинских «чисток». Так что эпиграф можно бы применить к любому советскому периоду. Но ни один из них не может сравняться с годами Великой Отечественной войны. Причем, это была своя кровь, в отличие от той, чужой, крови врагов, внешних или внутренних, реальных или вымышленных Советские люди даже гордились, что пролили своей крови несравненно больше, чем остальные, «не то, что американцы, которые гнилой тушенкой воевали». Пролили, действительно, больше. Возможно, больше, чем было необходимо для победы. Хотя гордиться этим, вероятно, не следует. Но нельзя забывать и другое: ценой этой крови, как и крови союзников, была куплена Победа, «одна на всех, мы за ценой не постоим». Гитлеровский фашистский режим потерпел поражение. Хотя констатацией этого нельзя ограничиваться: тоталитаризм гитлеровский для многих сменился сталинским. И ряд стран, в частности прибалтийских, не считают 9-е мая днем Освобождения, а руководство России до сих пор не хочет официально признать, что «добровольное присоединение» в конце 30-х годов на самом деле было оккупацией.

Первоначально эта глава называлась «Идет война народная...» и охватывала период 1941 –1942 г. Но позднее стало понятно, что и от такого названия и от такой хронологии следует отказаться. Здесь сыграло свою роль и то, что приближался знаменательный юбилей, шестидесятилетие со дня окончания второй мировой войны, заставивший многое узнать и многое продумать. Получалось, что память о войне – еще один миф, один из главных, входящий чрезвычайно важной частью в общую мифологию советской действительности. Способствовала пониманию этого и книга «Память о войне 60 лет спустя. Россия, Германия, Европа». Второе издание> Редактор – составитель Мих. Габович. Изд. «Новое литературное обозрение». М., 2005. Несколько объяснений: первое издание – специальный выпуск журнала «Неприкосновенный запас» (приложение к «Новому Литературному Обозрению», 2005, N 2-3) вызвало большой интерес и разошлось мгновенно, в течение полутора месяцев. Заказы на него продолжали поступать со всей России и со всего мира. Поэтому издательство решило выпустить в том же 2005 году второе издание, в книжном формате, несколько изменив содержание. Сборник подготовлен совместно с берлинским журналом «Osteuropa». Выпуская его объединенная редакция, по её словам, не ставила перед собой задачу «пересмотреть историю самой войны» ; речь скорее идет о современности, о послевоенной истории, о том, «как прошлое живет в настоящем, отбрасывая свою тень на будущее» (7). По словам авторов «Введения» в России и Германии память о войне вписана «в разные контексты». В Германии в течение десятилетий она «находится в центре всех общественных дискуссий». В России процесс осознания памяти о войне только начинается. Память о ней редко воспринимается как вопрос, не совпадающий с изучением истории войны, ее значения. Новые трактовки военной истории зачастую воспринимаются как «осквернение памяти» (8). Авторы книги утверждают, что их интересует память о войне, а не изучение её реальной истории. Такое утверждение понятно ( оно отводит обвинение в «осквернению памяти») и во многом соответствует содержанию книги. Но этим дело не ограничивается. Касаясь вопроса памяти о войне, нельзя не затронуть того, что происходило, и авторы много пишут и о военной реальности, и о военном мифе, о намеренной официальной фальсификации событий периода войны. Редакция сборника, по различным причинам, акцентирует другую проблему, проблему памяти, тоже весьма важную, вполне достойную внимания, изучения и в целом антиофициальную. Но их интересует и проблема войны, какой она была на самом деле, и её отражения в созданном официальном мифе о войне, одном из самых живучих, дожившим до нашего времени, совершенно сознательно поддерживаемом властями. Спасибо авторам сборника за это.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Выпуска в свет произведений печати
Он пишет сталину
Керес потерял издаваемый им на призовые деньги от турниров шахматный журнал чемпиона первенстве
Самоуверенно ответил олигарх
Союз художников о выставке