<<<     ΛΛΛ     >>>   

Но сирийские города не без сопротивления поддавались нивелирующей силе Рима. Характерно, что ни Селевкиды, ни римляне не могли предать забвению старые имена городов. Нет ничего удивительного в том, что Элия Капитолина вновь приняла священное имя Иерусалима. Но поразительно, что город, в течение столетий официально называвшийся Филадельфией, ныне называется Аммон, т. е. древнее библейское имя Раббат-Аммон не переставало жить и вытеснило в конце концов данное городу Птолемеем II новое имя. Точно так же Эпифания через 800 лет снова вернулась к древнему названию Хамат и теперь носит имя Хама. Ако, переименованный в Пто-лемаиду, ныне называется Акка. Аполлония теперь называется Артуф, что восходит, вероятно, к древнему имени бога Решеф; Ларисса приняла имя Shaizar, связанное с упоминаемым в амарнских текстах городом Zinzar. Лаодикея на Оронте, на месте знаменитого в далекой древности Кадеша, теперь называется Кадис. Библейский Бет-Шеан, переименованный в Скифополь, возродился в современном Бейсане. Эта живучесть древних названий говорит об упорстве, с каким сирийское население держалось за старые традиции и отвергало эллинистическо-римские новшества.* Только в тех случаях, когда древний город был совершенно разрушен и выстроен вновь римлянами, давшими ему новое имя, это имя сохранилось. Так, столица Израиля Самария, вновь отстроенная Иродом под именем Себаста, сохранила это имя (Sebastiya) доныне. Библейский Шехем (Сихем), возрожденный под именем Неаполя, и теперь называется Наблус; Стратонова башня (эллинизированное название Migdal-Astart), превращенная в новый город Кесарию, резиденцию прокуратора Иудеи, сохранила имя Kaissaria.

* На это указывает Аммиан Марцеллин (XVI, 8, 5): quorum (urbium) ad praesens pleraque licet Graecis nominibus appellantur, quae iisdem ad arbitrium imposita essent conditorif, primigenia tamen nomina non ami-serunt, quae iis Assyria lingua institores veteres indiderunt.

140

На чужбине сирийцы создавали прочные землячества (прежде всего культовые) и сохраняли связь со своим родным городом. Так, в надписи OGlS 591 упоминается Аполлофан, стоявший 33 года во главе сидонян, живущих в Мариссе (Палестина). На острове Делос объединение почитателей Посейдона, выходцев из Берита (то xoivov RfipuTttuv nocrei&coviaaTwv), купцов, судовладельцев и посредников (eySoyecwv) устанавливает статую богине Рома за благоволение к объединению и к родине (OGlS 591). Пальмирский солдат в далекой Британии, женившийся на местной женщине (natione Catalauna), пишет на гробнице безвременно умершей жены эпитафию на латинском языке, но прибавляет пять слов и на родном языке. Очень интересна надпись 174 г., содержащая обращение тирийской колонии в Путеолах к своей метрополии и ответ тирийцев (OGlS 595). Путеольская колония жалуется на плохие времена; им трудно стало платить 250 драхм за помещение для святилища богов. Раньше они были многочисленны и богаты, теперь их мало. А ведь есть еще расходы по устройству агона, по ремонту общинного помещения (<ттат1м\ю<;) к торжественным дням господина императора. Нет теперь таких доходов от мореходства и торговли, как у тирийской колонии в царственном Риме. Они поэтому просят субсидии в 250 драхм, обещая с остальными расходами справиться. В Тире обсуждается прошение путеольцев; вопрос ставится так: либо путеольцы получают от Рима 250 драхм, либо римская колония передает свои доходы (от членских взносов) путеольцам, и цоследние в этом случае содержат за свой счет обе сгтосткоуес. Отсюда видно, что Тир в известном смысле руководил землячествами в чужой стороне.

Города Финикии, торговые par excellence, больше всего подверглись эллинизации, а филистимские города совершенно эллинизировались и окончательно утратили родной язык. На своих монетах они подчеркивают свою связь с эллинизмом, изображая сцены из греческой мифологии; на монетах Пто-лемаиды императорского периода мы встречаем Триптолема с колосьями, похищение Персефоны, Персея и Медузу. Сидон дает изображение Дидоны, Кадма, Феникса. На монетах Тира встречается даже сцена, показывающая Кадма, дающего грекам алфавит, что должно подчеркнуть древность финикийской культуры. Само собой разумеется, что, поскольку монеты были римские (а раньше — селевкидские), на них обязательно имеются обычные римские символы, портрет или имя императора, легата и т. д. Тем поразительнее, что на монете Берита II в. до н. э. мы находим финикийскую легенду ll'dk' 's bkn'n: «Лаодикеи, что в Ханаане»; на автономной монете Библа I в. до н. э.— финикийская легенда lgbl qdsth («священного Гебала»),

141

храм Астарты, Изиды. В Газе встречается на монетах императорского периода семитская буква «т» (вероятно, инициал имени бога Магпа). На монетах Гиераполя мы находим изображение Атаргатис на льве или храма со статуями Астарты и Baal-Kewan'a с надписью: &eol Eupiat;. Судя по монетам и надписям, а также некоторым литературным данным, Газа имела собственный календарь.* Хотя монеты сирийских городов применяют римскую дату — эру «свободы», т. е. покорения их Помпеем, эру Акциума, эру присвоения прав колонии и т. п., но в надписях и частноправовых документах не только на местных семитских языках, но и на греческом применяется эра Селевкидов и другие местные эры (иногда наряду с имперской).

На Западе латинский язык, а в большинстве стран Востока Римской империи греческий язык вытеснили местные языки; от развитых языков Малой Азии, имевших свою письменность (лидийский, ликийский), остались лишь следы. Между тем в Сирии в период империи возникает собственная письменность (древнейший сирийский текст 243 г.— торговая сделка — найден при последних раскопках в Дуре, DP 120) и развивается новый литературный язык.

Все это говорит опять-таки о том, что Сирии Рим не освоил до конца. Помимо исторических условий, причину этого явления надо видеть в том, что только в прибрежной полосе включение в Римскую империю действительно содействовало развитию экономики и было в интересах господствующего класса, использовавшего воссоединение наследия Селевкидов для расширения торговли. Другие области, особенно на северо-востоке и юге, испытывали лишь гнетущую силу Рима, которая не окупалась экономическими выгодами.

Сведения об экономике Сирии очень скудны и разрозненны. Много сведений содержится в Талмуде; но казуистический характер изложения заставляет относиться к талмудическим данным осторожно; не всегда, кроме того, можно установить, относится ли то или иное сообщение к Палестине или к Парфии. Греческие и латинские авторы сведений об экономике Сирии дают чрезвычайно мало, так же как раннехристианская литература. Основное, что подчеркивается в римской литературе, это благодетельные последствия римского права и объединения вселенной под единой властью. В панегирике, произнесенном перед Марком Аврелием, Элий Аристид восклицает: «Возможен ли лучший и более полезный общественный строй, чем нынешний? Ныне всякий может без боязни отправляться, куда хо-

* См. Е. S <• h u г е г, Gesrhichte des jiidisehen Volkes, В. II, стр. 116 ел.

142

чет, всюду все гавани для него открыты, горы дают путешествующим такую ?ке безопасность, как города своим жителям».* Плиний Старший восхваляет за это Италию: она «кормилица и вместе с тем родительница всех земель, избранная божественным соизволением, чтобы сделать само небо ярче, соединить разбросанные страны, смягчить-нравы, слить в языковом общении разнообразные грубые языки стольких народов, дать людям (литературную) речь и гуманность, короче, стать единственным отечеством всех народов во всем мире» (NH III, 39). Через несколько столетий ту же мысль повторяет поэт Клавдиан (Cons. Stil. II, 154): «Этим мирным нравам мы обязаны тем, что чужестранец чувствует себя на чужбине как дома, что мы всюду пьем из Родана и черпаем из Оронта, что все мы — один народ». Мы видели уже, что к Сирии это не совсем применимо. Оронт и Родан действительно встречались; сирийских рабов, солдат и купцов мы находим в отдаленных уголках римского мира. Но слияния Востока с Западом не получилось; в частности, Сирия сохранила и местные языки и местные особенности в своей экономике.

Естественные ресурсы распределены в Сирии неравномерно,, в соответствии с разнообразием географических условий. Горы Ливана были богаты строевым лесом, который служил предметом вывоза, как и во времена фараонов. В долинах произрастали лавр, финиковая пальма, фиговое дерево, гранат, сикомора. Пальмами славилась особенно долина Иерихона; на иудейских монетах обычно изображалась пальма или пальмовая ветвь. Фиги — свежие и сушеные — занимали большое место в пищевом режиме в Сирии и Палестине. Почти повсеместно распространено было масличное дерево; оливки занимали важное место в хозяйстве, и остатки оборудования для выжимки масла сохранялись во многих местах, ныне пустынных. Виноград произрастал всюду, больше всего славились вина долины Оронта, Финикии и Палестины. Евсевий называет Авилу в Десятиградье «городом виноносным». Всевозможные фруктовые деревья культивировались в садах Сирии. Предметом вывоза были и цветы; славились лилии Антиохии и Аскалона. Огромное разнообразие растений, содержащих ароматические масла, при большом спросе в античности на ароматические вещества давало заработок многим жителям Сирии; почти монопольно производила Сирия бальзам, нард, стираксу. По сообщению Страбона (XVIII, 800, 15), иудеи искусственно ограничивали производство бальзама, чтобы держать цены на высоком уровне.

* См. М. P. Charlesworth, Trade-routes and commerce of the Roman Empire, Cambr. 1924, стр. 3.

143

Земледелие было возможно только в долинах рек, где ячмень и пшеница при низкой технике обработки земли давали баснословные урожаи;* сеяли также кормовые травы, лен, пеньку. Земледелие требовало, однако, искусственного орошения при помощи колодцев, цистерн и каналов. Земледелие было выгодным промыслом; раввины запретили в Палестине разводить мелкий скот (Баба Кама VII, 10), считая это, очевидно, нерациональным использованием земли. В пустынных и полупустынных местах и в горах разводили крупный и мелкий рогатый скот, ослов, а на востоке и юге, главным образом, верблюдов.Сирия производила некоторые дорогие сорта шерсти. В числе «апофорета», предметов для подарков, Марциал (XIV, 159) называет также тирийскую шерсть. Льняные ткани производились во многих областях Сирии и вывозились через финикийские порты; i[j.aTiov aupiaxov упоминается в египетском папирусе I в. (BGU VII, 1666). В эдикте Диоклетиана о ценах названы и ткани Библа.

Финикийское побережье издавна славилось рыбой, которая вывозилась в сушеном и соленом виде. Внутри страны рыбы было мало, так как немногие сирийские реки имеют слишком быстрое течение, а в Мертвом море рыба не водится. Навеянное евангелиями представление о большой роли рыболовства в Палестине может быть в некоторой степени оправдано лишь для небольшого района Тивериадского озера.

Большое место занимало в хозяйстве, особенно Финикии, красильное дело; кроме растительных красок (шафран, хна у Аскалона), здесь, у Тира, из раковин murex и buccinum добывалась не знавшая себе равных краска всех оттенков — от голубого до пурпурного. В окраске тканей Финикия занимала первое место. Как дорого ценились окрашенные в пурпур ткани, можно судить по сообщению Плиния, что purpura dibapha стоили 1000 денариев фунт. В Тир и Верит привозили из Китая шелк-сырец для обработки и окраски.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Очевидно
В правление марка аврелия провинция понт

Провозглашение веспасиана императором именно в египте стало датой начала его принципата
Сконструировалась сенатская проконсульская провинция азия