<<<     ΛΛΛ     >>>   

В традиционной войне семидесятипятипроцентный успех является гарантией победы. В партизанской войне защита населения в течении 75 % времени равняется поражению. Стопроцентная защита на семидесяти пяти процентах территории значительно лучше семидесятипроцентной защиты на ста процентах территории страны. Если обороняющиеся силы не могут обеспечить практически полной безопасности Для населения — хотя бы на тех территориях, которые они считают для себя жизненно важными, — партизаны рано или поздно победят.

Базовое уравнение партизанской войны столь же просто, сколь сложно его воплотить на практике: партизанская армия побеждает столько раз, сколько раз она не терпит поражения; обычная армия обречена на поражение, если не одержит решительной победы. Патовая ситуация почти никогда не имеет места. Любая страна, вовлеченная в партизанскую войну, должна приготовиться к длительной схватке. Партизанская армия может применять тактику кратковременных набегов в течение достаточно продолжительного времени, даже если ее силы все время убывают. Наглядная и безоговорочная победа случается крайне редко; успешная партизанская война обычно продолжается достаточно долго. Наиболее примечательными являются примеры победы над партизанскими силами в Малайе и Греции, где обороняющиеся одержали ВеРх, поскольку партизаны оказались отрезаны от источников снабжения (в Малайе — в силу причин географического характера, в Греции — вследствие разрыва Ти-то с Москвой).

Ни французская, ни американская армии так и не разрешили загадку партизанской войны. И та и другая вели, каждая в свое время, единственно понятную для себя войну, которой их обучали и для которой их оснащали, — классическую, обычную войну, боевые действия в которой основывались на наличии четко очерченных линий фронта. Обе эти армии, полагаясь на превосходство огневой мощи, стремились вести войну на истощение. Но обе увидели, как эта стратегия обернулась против них самих по воле противника, который, ведя боевые действия в собственной стране, способен был измотать их своей стойкостью и выдержкой и побудить к прекращению конфликта. Потери росли, а критерии успеха оставались зыбкими.

Франция признала поражение гораздо быстрее, чем Америка, поскольку ее войска были распределены более или менее равномерно и потому весьма неплотно. Она не могла охватить ими территорию всей страны, причем по численности эти войска со-

569

Дипломатия

ставляли треть сил, направленных потом Америкой для защиты лишь половиныЫ территории. Франция металась точно так же, как через десять лет Америка: тш сконцентрировать армию вокруг крупных населенных пунктов, как коммуншй'.ош-девали почти всей сельской местностью; когда'же войска направлялись на защиту сельской местности, коммунисты начинали нападения на города и форты по даереди.

Во Вьетнаме было что-то такое, отчего туманился разум у попадавших тудашно-странцев. По странной прихоти судьбы для французов развязка вьетнамской вййнм наступила на пересечении дорог в местечке, именуемом Дьенбьенфу, расположенном в отдаленном северо-западном уголке Вьетнама неподалеку от лаосской границы. Франция направила туда отборные войска в надежде заставить коммунистов, веси войну на истощение, но по ходу дела загнала себя в тупик, и исключила возможность победы. Если бы коммунисты пренебрегли французскими маневрами, войска понапрасну бы очутились на позициях, отдаленных от районов, имеющих хотя бы какое-то стратегическое значение. Если бы коммунисты ухватили приманку, единственно мотивацией подобного поведения оказалась бы вера в возможность решительной победы. Франция свела все варианты выбора к неопределенности или поражению.

Французы в значительной степени недооценили стойкость и изобретательно^ своих противников, точно так же, как и американцы десятилетием позднее. 13 1954 года северовьетнамцы начали общее наступление на Дьенбьенфу, и уже в, начальной стадии атаки им удалось овладеть двумя передовыми фортами, пр жительно господствовавшими над возвышенностью. Им удалось это сделать б; использованию артиллерии, о существовании которой никто не подозревал и ко р была поставлена Китаем по окончании Корейской войны. С этого мом&нта^, лишь вопросом времени, когда остатки французских сил будут уложены навек, щенное собственноручно развязанной войной на измор, не видящее смысла в^ ^ ных действиях лишь ради того, чтобы потом под давлением американцев страны, французское правительство в конце концов приняло советское пр провести в апреле того же года в Женеве конференцию по Индокитаю. ^ " й

Неминуемость конференции заставила коммунистов усилить военный наТ вынудила администрацию Эйзенхауэра сделать выбор между теорией и воЗМ°*" а. ми. Падение Дьенбьенфу вынуждало Францию уступить значительную часть бы ма, если не всю его территорию, коммунистам. Ибо Дьенбьенфу можно бьг ^ спасти лишь такого рода эскалацией военных усилий Франции, на которое у Р^ уже не было ни ресурсов, ни воли. Теперь Соединенным Штатам предстояло р подкрепить ли «теорию домино» непосредственным военным вмешательством. ^^

И когда начальник Генерального штаба Франции генерал Поль Эли п ^ 23 марта Вашингтон, адмирал Артур Рэдфорд, председатель Объединенного ко

начальников штабов, дал ему понять, что он бы рекомендовал, нанести Ma°cHJL, ный удар с воздуха по коммунистическим позициям в окрестностях ДьеН йЦ1КОм возможно, даже с применением ядерного оружия. Даллес, однако, был ел ^ большим приверженцем идеи коллективной безопасности, чтобы рассматрив добный шаг, не подкрепив его в какой-то мере дипломатически. В пР°гРамМН°сПйСе.-29 марта 1954 года он на деле настаивал на совместных военных действиях по ^ ^ нию Индокитая от коммунизма, приводя при этом классический довод школ

570

Вьетнам: прямиком в трясину; Трумэн и Эйзенхауэр

тивников умиротворения, а именно, что отказ от немедленных действий повлечет за собой гораздо дороже обходящиеся действия в процессе разворота событий:

«...Навязывание Юго-Восточной Азии политической системы коммунистической России и ее китайского коммунистического союзника представляло бы собой острейшую угрозу всему свободному миру. Соединенные Штаты ощущают, что подобного рода возможность не может быть воспринята пассивно, но должна быть встречена совместными действиями. Это может повлечь за собой рискованнейшие последствия, но они намного слабее, чем те, перед лицом которых мы окажемся через несколько лет, если не осмелимся на решительные действия сегодня...»

Под знаменем «совместных действий» Даллес предложил организовать коалицию в составе Соединенных Штатов, Великобритании, Франции, Новой Зеландии, Австралии и объединенных государств Индокитая для прекращения коммунистического распространения в Индокитае. Его поддержал Эйзенхауэр в деле призыва к коллективным действиям, хотя он, бесспорно, отвергал интервенцию, а не пропагандировал ее. Начальник штаба у Эйзенхауэра Шерман Адаме так описывал поведение президента: «Уже избежав одной тотальной войны с Красным Китаем год назад в Корее, где он [Эйзенхауэр] пользовался поддержкой Организации Объединенных Наций, он был не в настроении провоцировать подобного же рода войну в Индокитае... при отсутствии опоры в виде британского и других западных союзников» .

Эйзенхауэр явился живым воплощением странного феномена американской политики, когда президенты, внешне выглядевшие наиболее цельными, на поверку выступают, как личности наиболее сложные и противоречивые. В этом смысле Эйзенхауэр был предшественником Рональда Рейгана, ибо ему удавалось скрыть исключительное умение манипулировать под покровом простоты и доступности. Как это будет через два года в связи с Суэцем и позднее в связи с Берлином, слова Даллеса как бы намекали на проведение жесткой линии — в данном случае на воплощение в жизнь плана воздушных Ударов, предложенного Рэдфордом, или какого-либо его варианта. Эйзенхауэр же почти наверняка предпочел бы обойтись без военного вмешательства вообще. Он слишком хорошо знал военное дело, чтобы поверить, будто единичный воздушный удар может иметь решающее значение, а к идее массированного возмездия по отношению к Китаю (что являлось официальной стратегией) относился более чем сдержанно. И у него не было настроения вести продолжительную наземную войну в Юго-Восточной Азии. Более того, Эйзенхауэр обладал достаточным опытом коалиционной дипломатии, чтобы понимать, насколько невероятно добиться договоренности о «совместных действиях» за 70 время, когда еще можно было бы решить судьбу Дьенбьенфу. Эйзенхауэру это обстоятельство, бесспорно, обеспечивало удобный вариант выхода, ибо он предпочитал потерю Индокитая клейму приверженца колониализма, которое бы было наложено на Америку. В неопубликованном разделе мемуаров он писал:

«...Положение Соединенных Штатов как самой мощной антиколониальной державы является бесценным активом для всего свободного мира... И потому моральную позицию Соединенных Штатов следовало защищать гораздо сильнее, чем Тонкинскую дельту, а то и Индокитай в целом»25.

Но, независимо от личных предубеждений, Даллес и Эйзенхауэр предприняли всевозможные усилия, чтобы договориться о совместных действиях. 4 апреля 1954 года

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Государственный бюллетень
Трагедия
Пронизывала всю американскую философию холодной войны
До такой степени тесных
Оперт екая внешняя политика сочинения политика