<<<     ΛΛΛ     >>>   

- Я принял окончательное решение... Я принял окончательное решение... Я его не
изменю.

Наконец, они поняли. До самого последнего момента, до абсурда он верил в свою
победу. "Он верил, - утверждает Кайтель, - что он спасет Германию силой своего
гения". Внезапно он увидел, что все потеряно и что он сам погиб. Все
стратегические комбинации бессильны против Судьбы. Не оставалось ни времени, ни
места, чтобы закончить новое страшное оружие, которое он готовил втайне -
ураниевую бомбу; подземные мастерские, где шли работы по ее изготовлению, были
разрушены англо-американской авиацией. Оставалось одно - достойный конец. И он
должен был быть здесь, в Берлине, а не в каком-то Берхтесгадене.

Было уже восемь часов вечера. Видя бесплодность своих усилий, Кайтель уступил.

- Я поеду в армию Венка, - сказал он, - чтобы объяснить ему новую ситуацию и
обсудить, что можно сделать для спасения Берлина. Я надеюсь дать Вам ответ
завтра утром. Иодль останется в моей главной квартире. Я отправлюсь тотчас же.

-Хорошо, - сказал Гитлер. - Но Вам надо перед отъездом поесть.

Он вдруг стал спокойным, как человек, принявший последнее решение. "Он сам
принялся хлопотать, - говорит Кайтель, - чтобы мне подали бутерброды, шоколад и
полбутылки коньяку".

Кайтель отправился вместе с Иодлем. Они ехали вместе до главной квартиры,
расположенной в Крампнице, на западной окраине Берлина. В темноте автомобиля
Иодль произнес медленно:

"Сейчас дело идет только о битве за Берлин. Это совсем новая задача; я буду
работать над ней всю ночь".

В Фонтенебло маршалы Наполеона имели мужество пожалеть Францию - историки их в
этом несправедливо упрекали. Кайтель и Иодль эти автоматы из Главного Штаба - не
имели мужества сказать Гитлеру, что пора прекратить бесполезную бойню.

Через Магдебург - вернее, развалины Магдебурга - Кайтель проехал к генералу
Венку. По его словам, он не рассказал Венку обо всем, что происходило в
Канцелярии, но лишь известил его о новой задаче - спасти Берлин. Он ему тут же
продиктовал приказ, потом он отправился взглянуть на войска. Он говорил в
течение ночи с начальниками дивизий и с командирами полков Впечатление было
очень хорошее.

На следующий день, 23 апреля, около часу дня Кайтель был уже снова в Крампнице,
В сопровождении Иодля он направился в Канцелярию.

Тишина полумертвого города нарушалась отдельными сухими выстрелами. Иодль пожал
плечами. "Это русские дальнобойные орудия начинают обстрел Берлина".

Гитлер казался спокойным. Кайтель наклонился к Иодлю и прошептал ему на ухо:
"По-видимому, дела поправляются. Вчера был душевный кризис, сегодня снова все в
порядке". В силу долгой привычки, Кайтель судил об общем положении по выражению
лица своего повелителя.

Сведения об армии Венка, по-видимому, доставили удовольствие фюреру. Так, по
крайней мере, показалось Кайтелю. Быть может, он не заметил, что отчаяние
наложило на лицо Гитлера маску, которой еще никогда не бывало: спокойствие.

- Я иду уснуть часа на два, - сказал Кайтель. Затем я отправлюсь в армию Венка.
Я осмотрю наши позиции на севере Берлина, затем группу генерала Гейнрици на
северо-западе. Я постараюсь двинуть весь фронт вперед и дам вам ответ завтра.

- Вы не успеете, - отвечал Гитлер, - сделать все это за один день. Вы могли бы
отправиться к группе Гейнрици завтра или послезавтра.

Фраза неслыханная в устах Гитлера. Человек, который всегда подгонял время и
мучил подчиненных своим нетерпением, теперь вдруг заявлял: это не спешно.

Кайтель уехал. 24-го, на обратном пути его автомобиль был остановлен: русские
окружали Берлин. ОКБ было уже не в Крампнице, но в бараках в Фюрстенбергском
лесу. В полдень Кайтель встретился там с Иодлем. Тот рассказал ему, что он
говорил по телефону с фюрером и сделал последнюю попытку склонить его к отъезду
из Берлина. Он снова потерпел неудачу.

"Я потребовал самолет на аэродроме в Рехлине, - рассказывает Кайтель. - Я хотел
попытаться спуститься в Берлине вечером. Мне сказали, что густой туман окутывает
город и что полет надо отложить.

Я попытался тогда собрать несколько батальонов и боевые припасы и переправить их
в Берлин по воздуху. Запросил по этому поводу фюрера по телефону. Я припоминаю,
что он сказал мне: "Пришлите сперва подкрепления и потом прибывайте сами".

Но на следующий день, 25 апреля, адъютант фюрера фон Белов сообщил мне, что
посадочная площадка перед Бранденбургскими воротами изрыта воронками от снарядов
и что пристать самолету невозможно. Затем телефон замолк совсем.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Гитлер меня
Гитлер заявил
Говорит гальдер
Одной из самых замечательных черт гитлера говорил говорит
Внутренняя реорганизация германии поглотила добрых шесть лет из