<<<     ΛΛΛ     >>>   

Адольф Гитлер".

Это решение - начать наступление на западном фронте - вызвало жестокое
столкновение между Гитлером и маршалом фон-Браухичем.

Победа над Полыней, эта блестящая 18-ти дневная кампания, не примирила Гитлера с
его генералами. Или, лучше сказать, она не рассеяла предубеждения Гитлера против
них.

Генерал Гудериан рассказал в Нюрнберге следующую историю:

"Вскоре после польской кампании фюрер обратился к офицерам Главного Штаба со
следующим заявлением: "Я питаю полное доверие к генералам авиации: райхсмаршал
Геринг - член партии и он отвечает мне за них. Я питаю доверие к адмиралам:
старший адмирал Редер отвечает мне за них. Но у меня нет доверия к генералам
армии".

"Я почувствовал себя оскорбленным, - говорит Гудериан. - Вместе с маршалом фон-
Манштейном, который разделял мои ощущения, я отправился к маршалу фон-Рунштедту
и просил его, как старшего из генералов, обратиться к фюреру за разъяснением
точного смысла его слов. Рунштедт уклонился от этого и его поведение произвело
впечатление на Манштейна, который также отказался от этой идеи.

Я решил сам испросить аудиенции у фюрера. Он принял меня, выслушал спокойно и
ответил мне, что я лично не должен чувствовать себя задетым его словами. Он имел
в виду прежде всего главнокомандующего армией, маршала фон-Браухича.

Гитлер изложил мне причины своего нерасположения к Браухичу. Он включал его в
категорию тех, кого он ненавидел - Бломберга, Фрича и Бека - ибо Браухич
постоянно пытался давать ему неуместные советы и противился всем его замыслам".

Очередное столкновение Гитлера с Браухичем произошло по поводу стратегии в войне
против Франции.

"Командование армии, - говорит Кайтель, - противилось наступлению на западном
фронте".

"Я советовал Гитлеру, - подтверждает Браухич, - держаться на Западе
оборонительной тактики и использовать зимний перерыв военных действий для
попытки разрешить конфликт дипломатическим путем. Начиная с 1938 г., я обращал
внимание на тот факт, что ни армия, ни народ не хотели войны.

Это миролюбивое настроение первого германского генерала, непосредственно после
блестящей победы в Польше, нас поражает. Мы привыкли к иным речам этих затянутых
пруссаков с моноклями. Но факт остается фактом.

На Нюрнбергском процессе Геринг, с обычной для него грубостью авантюриста,
характеризовал начальников армии.

"Они были, - говорит он, - слишком боязливы, чтобы взять на себя риск войны. Они
никогда не могли подавить в себе впечатления, оставленного в них поражением 1918
г. и трепетали перед французами. Если верить этим господам, то французы могли
дойти до Берлина. Наш Главный Штаб, по сравнению с прошлыми, состоял сплошь из
пацифистов".

Действительно, германские генералы не чувствовали себя в силах разбить Францию.
Хотя они были и выше своих противников, но они не проделали той внутренней
интеллектуальной революции, которой требовало создание и развитие новой стальной
кавалерии - танков и новой летающей артиллерии - авиации. Они по-прежнему
склонялись к тактике обороны и укреплений, с которой проиграли уже в 1918 году,
не были уверены в новой, наспех созданной армии, которою командовали и, в
сравнении с революционным стратегом, каким был Гитлер, они были боязливыми
военачальниками.

"В октябре, - рассказывает генерал Гальдер, - Гитлер вызвал к себе ночью
Браухича и меня. Он принял нас в салоне своей канцелярии и попросил изложить
положение на западном фронте. Я начал с описания местности, но с первых же слов
он прервал меня и резко с нами попрощался.

Это было только прелюдией к сцене, происшедшей 5 ноября между Гитлером и
Браухичем.

Эта сцена происходила без свидетелей, но все, кто находился по близости кабинета
фюрера, слышали рычание разъяренного зверя. "Когда Браухич появился, - говорит
Гальдер, - он дрожал и был так потрясен, что не мог мне рассказать о том, что
произошло. Он тотчас же ушел и только позднее я узнал от него некоторые детали.
Браухич пытался добиться отсрочки наступления на западе. Гитлер закричал, вырвал
у него бумаги, которые тот держал в руке, изорвал их на мелкие клочки и с ревом
топтал их ногами. Потом отшвырнул маршала к двери своего кабинета".

"Сцена, - признался Браухич, - была безобразная. Гитлер вспылил, когда я ему
заявил, что у меня нет достаточно артиллерии, чтобы овладеть французскими
укреплениями. После этого он не хотел меня видеть целых шесть недель. Я
предложил свою отставку, но он приказал мне сохранить мои функции".

В тот же день - 5 ноября - Гитлер назначил наступление против Франции на 12
ноября. "Это было, - говорит Гальдер, - вызовом. Приказ был отменен два дня
спустя". Мы увидим, как и почему.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Погубивший германскую армию
Танковых дивизий
12 августа
Официально отношения оставались по прежнему дружественными
Фюрер в берлине ответил он