<<<     ΛΛΛ     >>>   

Среди них был и любимый конь Храфнкеля: как сказано в саге, "половина его принадлежит Фрейру". Храфнкель поклялся, что убьет всякого, кто осмелится оседлать его. Эта клятва и послужила причиной того конфликта, с рассказа о котором начинается повествование и который в свою очередь явился толчком к цепи последующих кровавых событий.

Один из наемных работников Храфнкеля, сын его бедного соседа Торбьёрна, был вынужден, вопреки запрету-заклятью, воспользоваться Freyfaxi - конем Фрейра, чтобы разыскать заблудившихся овец своего хозяина. Узнав об этом, Храфнкель зарубил пастуха и наотрез отказался дать законное возмещение отцу убитого, предложив вместо виры снабжать старика продуктами и помогать ему до конца жизни. Торбьерн не принял этого предложения, считая его унизительным, и настаивал на уплате полного возмещения. Он хотел прибегнуть к третейскому разбирательству их спора, но это означало бы, что Храфнкель и Торбьерн фигурировали бы в подобном разбирательстве в качестве равных сторон. Храфнкель категорически отверг эти притязания, сказав: "Значит, ты равняешь себя со мною? Так мы никогда не помиримся!" Примененный здесь термин "jafnmenntir" предполагал социальную и правовую "равновесность" сторон. Так они ни на чем и не сошлись.

Столь же неудачной была и попытка Торбьерна заручиться поддержкой своего брата, осудившего его за неуступчивость в споре с влиятельным годи. После этого Торбьерн посещает своего племянника Сама. Сам жил в достатке и слыл знатоком законов. После долгих пререканий Торбьерн в конце концов добивается его согласия возбудить иск против Храфнкеля на альтинге. Обязанности, проистекавшие из родственных уз, вынуждают Сама на этот поступок, хотя он ясно сознает, сколь мала надежда на успех в тяжбе с таким человеком, каким был Храфнкель.

Здесь нужно отметить, что родственные связи, при всей их огромной важности, все же не налагали на сородичей абсолютных обязательств обоюдной помощи. Они предполагали такого рода поддержку, но предоставление ее или отказ в ней зависели от ситуации и многих привходящих причин. В делах кровной мести и при возбуждении судебных исков участие сородичей носило скорее моральный, нежели принудительный правовой характер. Индивид, вступивший с кем-либо в конфликт, естественно, нуждался в поддержке других людей и искал ее прежде всего у сородичей, но последние могли и отказать ему, считая для себя невозможным ввязаться в распрю. Поэтому ему нередко приходилось вступать в трудные и не во всех случаях успешные переговоры с родственниками. Он должен был полагаться прежде всего на свои собственные силы и вербовать сторонников не только из числа людей, с которыми он был связан узами родства или свойства, но и среди друзей и соседей. Особо эффективной была поддержка людей могущественных и влиятельных, - без участия последних трудно было надеяться на успешный исход судебной тяжбы.

Сам привел с собой на альтинг немало людей, но среди них преобладали бедняки, лишенные родни или не имевшие собственных дворов, а также те из соседей, которых ему удалось уговорить сопровождать его. С подобной опорой он явно не мог рассчитывать на выигрыш тяжбы, для этого он нуждался в помощи влиятельных людей, но встретил у них отказ: все остерегались связываться с Храфнкелем.

Однако на альтинге уже отчаявшимся в успехе Саму с Торбьёрном все же удалось заручиться поддержкой знатных людей из западной Исландии. События перерастают в столкновение между Храфнкелем и другими могущественными исландцами, которые вступились за поруганную честь отца убитого юноши и добились осуждения Храфнкеля - объявления его вне закона. Причины, по которым эти влиятельные люди согласились на возбуждение тяжбы против Храфнкеля в пользу социально незначительного бонда, остаются в саге неразъясненными. Скорее всего, подоплекой их вмешательства было соперничество между предводителями - кое-кто был недоволен чрезмерным влиянием Храфнкеля. Но так или иначе, годи Фрейра был осужден, даже не получив возможности дать ответ своим обвинителям.

Храфнкель не подчинился приговору, не уплатил компенсации и не отправился в изгнание, а остался сидеть в своем владении Главный Двор (Aflalbol, собственно: Господский Двор). Исполнение приговора, согласно тогдашним порядкам, лежало на истце. В сопровождении 80 человек (в Исландии того времени это был весьма крупный отряд) Сам нагрянул рано поутру в Главный Двор, когда Храфнкель и его люди еще спали. Они были захвачены врасплох и подвешены за щиколотки на веревке во дворе усадьбы. То было чрезвычайным событием в Исландии даже в условиях, когда насилие не было чем-то экстраординарным, - ведь речь шла о расправе, учиненной бондом над влиятельным годи!

Храфнкелю было предложено выбрать: немедленная смерть или переселение на небольшой хутор, и он предпочел последнее, мотивируя свой выбор заботой о жизни сыновей.

Следует обратить внимание на то, что Саму удалось поднять для своего набега на усадьбу Храфнкеля значительное число бондов. Можно предположить, что многие желали учинить расправу над Храфнкелем. Если вспомнить, с какого рода людом Сам ранее явился на альтинг (ernhleypingar - безродные бродяги, без кола и двора), то можно предположить, что он возглавил своего рода возмущение простолюдинов округи против всесильного годи18.

Один из друзей Сама выразил недоумение, зачем он оставил Храфнкеля в живых, и предостерегал его от новых возможных козней: "Не понимаю, зачем ты так делаешь. Ты еще горько раскаешься в том, что оставил ему жизнь". Как мы далее увидим, это предостережение оказалось пророческим, такой человек как Храфнкель, разумеется, не мог пассивно принять свершившееся и примириться со своим унижением.

Между тем Сам, переселившись в Главный Двор и завладев богатствами Храфнкеля, присвоил себе функции годи. Отныне те, кто прежде находился под влиянием Храфнкеля, вынуждены были признать верховенство Сама, "но не всем это нравилось". Друзья советовали ему быть мягким и отзывчивым по отношению к тем, кто от него зависел. Теперь Сам устраивал пиры в Главном Дворе и жил на широкую ногу.

Посвященного Фрейру коня убили, а капище Храфнкеля вместе с изображениями богов разграбили и сожгли. Когда Храфнкель узнал об этом, он сказал: "Я думаю, это вздор - верить в богов" (Pa sag6i hann раб til a5 hann kva6 раб hegoma аб tnia a go6), - и с тех пор никогда в них не верил и не совершал жертвоприношений (aldrei skyldu a pau tnia og раб efndi hann siSan аб hann blota6i aldrei). He исключено, что в этих словах Храфнкеля нашло выражение скептическое отношение к язычеству, вполне объяснимое в период написания саги Тем не менее это заявление весьма знаменательно. Термин "верить" (trua) применительно к языческой религии скандинавов не имел ничего общего с верой в христианской религии. Языческая "вера" выражалась во взаимном обмене услугами и помощью между божеством и его поклонником и сохранялась до тех пор, пока обе стороны выполняли свои обязательства. "Вера" Храфнкеля во Фрейра, точнее, его доверие богу, представляла собой договор годи с языческим божеством, которое он выбрал себе в качестве союзника и покровителя. В ответ на жертвоприношения, которые он совершал, Храфнкель рассчитывал на содействие Фрейра и рассматривал свою "удачу" как плод этого покровительства. Постигшие его невзгоды он не мог не расценивать как отказ Фрейра помогать ему в дальнейшем, и их союз оказался расторгнутым.

Несмотря на постигшее его поражение, Храфнкель, благодаря собственным энергии и трудолюбию, вскоре поправил свои дела. "Богатство само плыло ему в руки", он приобрел влияние в своей округе, так что "'всякий готов был встать или сесть по его указке". В то время (а дело происходило в Х в.) продолжалось заселение Исландии выходцами из Норвегии, и все селившиеся в той местности должны были считаться с волей Храфнкеля и обещать ему свою поддержку. Нрав его несколько смягчился, и он пользовался любовью соседей.

На этом отношения между Храфнкелем и одолевшим его Самом не могли закончиться. Храфнкель вынашивал мысль о реванше, и подходящий момент наступил по истечении шести зим (отсчет лет велся у скандинавов по зимам). Подобная отсрочка отмщения не представляла собой чего-либо экстраординарного. Оскорбленные исландцы нередко подолгу готовились к осуществлению мести, выжидая удобного случая. "Только раб мстит сразу, а трус - никогда", - гласила, поговорка. Сплошь и рядом мститель стремился нанести ответный удар не своему непосредственному обидчику, но искал жертву среди его родственников, руководствуясь такими соображениями, как статус человека, которого он собирался убить, и уважение, которым тот пользовался. При этом предполагаемая жертва могла быть вполне непричастной к предшествовавшей вражде. В данном случае Храфнкель едва ли мог считать Сама равноценным объектом мести, ибо этот человек был по происхождению простым бондом, убийство которого не удовлетворило бы Храфнкеля.

В то время в Исландию возвратился брат Сама Эйвинд, который приобрел в заморских странах богатство и славу. Узнав об этом от своей служанки, которая, как водится, сыграла роль подстрекательницы, Храфнкель рассудил, что подобный "видный человек" - лучшая мишень для отмщения Саму. То, что Эйвинд был совершенно невиновен во вражде между конфликтующими сторонами, не остановило Храфнкеля. Он созвал целый отряд сторонников и, напав на Эйвинда и его спутников, всех их убил, в свою очередь понеся значительные потери. Извещенный о стычке Сам не решился напасть на усадьбу Храфнкеля, где у того сидело много сторонников, и возвратился домой, в Главный Двор. А Храфнкель, понимая, что дело на том не кончится, в ту же ночь напал на Сама в его усадьбе и захватил того в плен вместе с его людьми. Теперь настал черед Храфнкеля поставить Сама перед выбором: расстаться с жизнью или принять его условия, а именно отказаться от власти годи, переселиться на маленький хутор и признать над собой верховенство Храфнкеля. "Сам сказал, что выбирает жизнь, но прибавил, что это нелегкий для него выбор".

Попытка Сама вновь заручиться поддержкой знатных людей, которые однажды ему помогли, на сей раз не увенчалась успехом, поскольку они предпочли уклониться от нового столкновения с Хранфкелем. "Так Саму до конца жизни и не удалось расквитаться с Храфнкелем".

Храфнкель же прожил в почете на Главном Дворе до конца своих дней. Там он и был погребен в кургане, в который, согласно языческим верованиям и обычаям, положили вместе с его телом "много добра, все его доспехи и славное его копье". Сыновья Храфнкеля унаследовали от него власть годи и "прослыли большими людьми".

Попытка простолюдина "свалить" могущественного предводителя, опираясь на поддержку как других годи, так и местных бедняков, несмотря на временный успех Сама, в конечном итоге завершилась реставрацией власти Храфнкеля.

* * *

Прежде чем перейти к оценке изложенного нами материала источников, нужно вкратце остановиться на некоторых характерных чертах ранней истории Исландии. Огромный пустынный остров в Северной Атлантике был открыт норвежскими мореплавателями около 870 г. Вскоре началось его заселение выходцами из Норвегии, причем в рассказах о колонизации Исландии отмечается, что одним из главных стимулов переселений была угроза независимости и свободе жителей северо-западных областей Норвегии со стороны первого ее объединителя - конунга Харальда Пре-красноволосого. Вольнолюбивые и привыкшие к самостоятельности норвежцы, среди которых преобладали люди знатного происхождения, искали новых земель за морем, где они надеялись продолжать вести традиционный образ жизни.

Волею судеб Исландия оказалась единственной страной Европы, история которой нам известна с самого начала, притом не в виде фантастических преданий и легенд, а в изложении ученых людей. В распоряжении историков имеются два сочинения, в деталях повествующие о заселении острова и о том, как складывалось его правовое устройство. В "Книге о заселении страны" (Landnamabok) перечислены имена 430 первопоселенцев и указаны местности, где они обосновались. В сочинении Ари Торгильссона Мудрого "Книга об исландцах" (fslendingabok) содержится много сведений об устроении страны в первый период после занятия ее выходцами из Новергии19.

Первопоселенцы захватывали довольно обширные районы на побережье Исландии (внутренняя часть острова, покрытая ледниками, и по сей день необитаема) и заводили здесь свои хозяйства. На острове существовали весьма благоприятные условия для скотоводства, но земель, пригодных под пашню, а также лесов, было немного. Разведение крупного и мелкого рогатого скота вместе с морским промыслом составило основу исландской экономики. Примерно к 930 г. главный массив земель, доступных для заселения, был исчерпан, и продолжавшие приплывать новые колонисты нередко были вынуждены брать земли у первопоселенцев, арендуя их или признавая верховенство прежних владельцев. Впрочем, первопоселенцы, не имея возможности освоить занятые ими территории, нередко уступали их часть вновь прибывшим без всяких условий. Основную массу населения Исландии составили свободные хуторяне-бонды. Единственной формой поселения в Исландии был обособленный двор, хозяин которого пользовался окружающими угодьями. Ни деревень, ни сельских общин не существовало.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Гуревич А. Викинги легенда и реальность истории Европы 2 образом
В противоположность его концепции различия твердым