Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
В каждом расследованном Хопкинсом случае присутствуют упоминания о демонах-помощниках и дьяволе. Один мужчина из Саффолка, отличавшийся, видно, деловой сметкой, продал свою душу дьяволу за ежегодный пансион в 14 фунтов. А одна женщина умудрилась даже продать нескольких помощников. К несчастью, дальновидностью она не обладала, ибо потребовала и получила всего 2 шиллинга за одного и 18 пенсов за другого, а третьего и вовсе отдала сыну, который заявил, что хочет перейти в противоположный лагерь — в то время он был солдатом в армии парламента. Иногда дьявол появлялся в виде животного, но чаще всего — в облике человека в черном. Одна женщина, которой он явился под видом теленка, вполне естественно, отказалась от его предложения совокупиться с ним, но он тут же превратился в пригожего молодого человека и был с энтузиазмом принят. А другая женщина из Хантингдоншира получила трех бесенят, одного из которых звали Жадные Кишки, в обмен на то, что согласилась побывать в объятиях человека в черном. Хопкинс был неплохо знаком с литературой своего времени и, вероятно, читал памфлет, в котором описывался случай фавершемских ведьм. В начале 1646 г. одна молодая женщина, которую Хопкинс во время своего визита в прославленный университетский город порекомендовал отправить в Кембриджский замок, рассказала о шабаше, во время которого за столом председательствовал дьявол собственной персоной. До сих пор в истории английского ведовства подобное описание возникало лишь однажды, когда Джоан Кариден исповедовалась мэру Фавершема Роберту Гринстриту. Кажется немного странным, что дьявол счел возможным оказать столь исключительные почести обитателям деревушки Лендалл неподалеку от Кембриджа, причем почти сразу после фавершемской истории, но так и не повторил ничего подобного за все время карьеры Хопкинса. Однако случалось Хопкинсу и проявить оригинальность: так, в истории шабаша в деревеньке Лендалл упоминается некий колдун, который, летя на сборище на спине черной собаки, пронесся слишком близко от шпиля церкви в Грейт-Шелфорде, зацепился штанами за флюгер и порвал их. Скорость, с которой передвигался Хопкинс и его команда, воистину удивительна. Не успело наступить 26 июля, как 20 ведьм, разоблаченные им в Норфолке, были уже казнены, причем 5 из них были жительницами Большого Ярмута, куда Хопкинс приезжал по приглашению местных властей и куда наведывался еще дважды в сентябре и декабре. Затем мы встречаем его в Ипсвиче, откуда он двинулся в Альдборо, а затем в Стоумаркет. Эти городки заплатили 23 фунта за его услуги. Оттуда он двинулся в Кингз-Линн и снова в Саффолк, оставляя свою кровавую печать и след горя и несчастья в каждом городе или деревне, через которые проезжал. Тюрьма в Бери-Сент-Эдмондсе, битком набитая его жертвами, превратилась в серьезную проблему, для решения которой в конце августа была созвана специальная комиссия. Слушания дел завершились 68 смертными приговорами, которые тут же привели в исполнение, и еще множество других обвиняемых остались гнить в тюрьме, условия содержания в которой в те времена были просто отвратительны. Среди жертв обвиняемого был и один престарелый священник, история которого в конечном итоге и стала причиной падения главного охотника на ведьм. Джону Лоусу, викарию из Брандстона, исполнилось 80, и он занимал свой пост со времен славного царствования Елизаветы, более полувека. С возрастом он стал сварлив, и многие его прихожане чувствовали, что забота о благе их душ ему больше не по плечу. Время от времени ему предлагали уйти на покой, но он каждый раз отвечал на такие предложения недвусмысленным «нет». Когда в Брандстон явился Хопкинс, рассерженных обитателей деревни посетила прекрасная мысль, как им избавиться от надоевшего священника, — они решили донести на него Хопкинсу, как на колдуна (во всех своих странствиях Хопкинс неизменно пользовался помощью мужчин и женщин, враждовавших между собой). Поначалу старый Джон Лоус категорически отрицал свою причастность к ведовству, но Хопкинс его утверждениям не поверил, а подверг его испытанию; именно жестокое обращение с этим стариком и вызвало первые критические высказывания по поводу методов Хопкинса, а затем и открытое осуждение хантингдонширского пастора. Хопкинс «выгуливал» Джона Лоуса и не давал ему спать. Более двух столетий спустя епископ Фрэнсис Хатчинсон описал это происшествие. Следившие за Лоусом люди работали посменно и «не давали ему заснуть несколько ночей подряд, гоняли его туда и сюда по комнате, пока он совершенно не выбивался из сил. Тогда они давали ему немножко передохнуть и начинали сначала. И так продолжалось несколько дней и ночей подряд, пока собственная жизнь не надоела ему, и он едва понимал, что говорит и делает». Неудивительно, что, когда правда об этой пытке стала распространяться по восточным графствам, порядочные люди просто вынуждены были заявить протест. Даже парламентский журнал «Модерат интелиженсер» обратил внимание на опустошения, произведенные одним только главным охотником на ведьм, и указал, что «жизнь — большая драгоценность, и необходимо провести сначала подробное расследование, а уж потом отнимать ее». Однако члены судебной комиссии Бери-СентЭдмондса — сержант Джон Годболт, местный судья и двое радикально настроенных пуританских священников, Сэмюэл Фейрклот и Эдуард Калами Старший — испытывали слишком сильное предубеждение против ведовства в целом, чтобы обращать внимание на конкретные обвинения. «Едва понимая, что говорит», старый Джон Лоус признал, что пятью годами раньше он вступил в союз с дьяволом. Тот дал ему четверых демонов-помощников, Тома, Фло, Бесс и Мэри, которых он кормил собственной кровью и с помощью которых околдовал обитателей Брандстона и его окрестностей. Одно из предъявленных ему обвинений гласило, что он при помощи ведовства пустил ко дну корабль с командой из 14 человек на борту неподалеку от Харвича. Судьи не пытались найти никаких подтверждений этому, не узнали даже, исчез ли вообще в Харвиче какой-нибудь корабль в день, указанный в обвинительном акте. Удивительно, что кто-то из тех 200, что угодили в тюрьму Бери-Сент-Эдмондса в соответствии с обвинениями Хопкинса, вообще остался в живых. У старого Джона Лоуса на спасение не было и шанса. Немного оправившись от пыток, он отказался от своих признаний и стал защищаться. Но судьи прервали его на полуслове и вынесли обвинительный приговор. По пути к виселице старик читал заупокойную службу по самому себе, ибо, в отличие от многих осужденных на смерть ведьм, ему отказали даже в священнике. С приходом нового года другой голос, сильный и бесстрашный, стал раздаваться в восточных графствах, осуждая Хопкинса и его методы самым недвусмысленным образом. Преподобный Джон Гол был викарием в Грейт-Стаутоне, Хантингдоншир, где он воскресенье за воскресеньем обличал главного охотника на ведьм со своей кафедры. Хотя весть о его сопротивлении распространилась по окрестным графствам, он понимал, что его еженедельных выступлений в Стаутоне недостаточно, чтобы повлиять на общественное мнение в такой степени, чтобы оно, в свою очередь, настроило против Хопкинса власти, и потому он изложил свои соображения на бумаге и напечатал их в виде небольшой книги под названием «Избранные случаи угрызений совести касательно ведьм и ведовства». Его аргументы были убедительны, факты неуязвимы, осуждение методов Хопкинса очевидно. Книга произвела именно такой эффект, на который и надеялся автор, и Хопкинс почувствовал, что должен защищаться, и написал «Разоблачение ведьм». Однако его попытки придать собственной деятельности видимость законности были неубедительны, и хотя власти, как обычно, оказались неповоротливы, реакция населения изменилась, и ему стали все чаще препятствовать в работе. Там, где раньше источников информации у него было хоть отбавляй, теперь ему приходилось копать очень глубоко, ибо люди стали бояться быть замеченными в связи с ним. К апрелю 1646 г. он уже вынужден был действовать крайне осторожно, что заметно по следующему письму, адресованному одному из прихожан Джона Гола в ответ на его приглашение посетить Стаутон. Мое почтение Вашей милости. Сегодня я получил письмо с приглашением приехать в город, называемый Грейт-Стаутон, для обнаружения людей, питающих злые намерения, коих я называю ведьмами (хотя до меня доходили слухи, что ваш викарий, по своему невежеству, настроен против нас). Тем скорее я намереваюсь приехать, чтобы услышать его необычное суждение об упомянутых персонах. Я знавал одного священника в Саффолке, который также проповедовал против их поисков с церковной кафедры, а потом был вынужден (по распоряжению судебной комиссии) с той же кафедры от своих слов отказаться. Я очень удивлен тем, что находятся люди (к тому же из числа священников), чьей обязанностью является ежедневно напоминать о грозящих ужасах всякому отступнику, который встает на сторону сих злонамеренных людей против истцов короля, вместе со своими семьями и состоянием пострадавших. Я намерен нанести визит в Ваш город неожиданно. На этой неделе я должен поехать в Кимболтон, но десять шансов против одного за то, что я окажусь в Вашем городе раньше, однако не прежде, чем узнаю, много ли у Вас приверженцев такой скотинки и готовы ли жители оказать нам хороший прием и гостеприимство, как и в других местах, где доводилось нам бывать. Если же нет, то я махну на Ваше графство рукой (а я еще ни в какой части его не приступил к делу) и отправлюсь туда, где мне не будут чинить препон, а встретят со словами благодарности и заплатят хорошее вознаграждение. За сим откланиваюсь и остаюсь Вашим покорным слугой. Мэтью Хопкинс До Грейт-Стаутона он так и не доехал. Возможно, за приглашением стоял сам Джон Гол. Вскоре так же неожиданно, как и появился, главный охотник на ведьм исчез. Возможно, учитывая растущую оппозицию, он решил, пока не поздно, уйти на покой. Однако жаловаться ему было не на что, так как по приблизительным оценкам за год своей деятельности он заработал около 1000 фунтов стерлингов одних только гонораров за «разоблачение». Эти деньги составили почти целиком чистую прибыль, поскольку Хопкинс всегда требовал приличного содержания для себя и своей команды. Следует все же отдать дьяволу должное: возможно, он уже тогда заболел чахоткой, от которой год спустя и умер. Последние месяцы его жизни прошли в такой же безвестности, как и начало его существования и карьеры. Однако историй о нем ходило немало. Епископ Фрэнсис Хатчинсон и Сэмюэл Батлер, к примеру, утверждают, что Хопкинс погиб насильственной смертью, захлебнувшись во время «окунания», которому кто-то подверг его самого, однако доказательств этому не существует. За те 12 месяцев, что он орудовал в Англии, на основании его свидетельств казнили несколько сот мужчин и женщин. Точную цифру установить невозможно, так как не все архивы сохранились, однако стоит вспомнить, что в одном только Бери-Сент-Эдмондсе повесили 68 человек, как любые сомнения относительно размаха его деятельности отпадают сами собой. После гражданской войны, когда под властью Кромвеля восстановилась политическая стабильность, массовая охота на ведьм стихла, хотя их еще время от времени продолжали привлекать к суду, когда молва возлагала на них вину за какое-нибудь происшествие. Девочки |
|
|
|
|
