<<<     ΛΛΛ     >>>   

Хотя, таким образом, нарушение политического равновесия в пользу Пруссии и Германии имеет для нас ту невыгодную сторону, что, вследствие изложенных выше обстоятельств, Россия не имеет выбора между сторонами победившей и побежденной для заключения с любой из них такого союза, который содействовал бы ей в достижении ее национальных целей; но это обстоятельство, в сущности, не так невыгодно для России, как может показаться с первого взгляда. Союз могущественной Франции с могущественною Россиею, искренне заинтересованных во взаимном охранении их совокупного преобладания, был бы конечно самою выгодною для нас политическою комбинациею, как показал короткий период Тильзитской дружбы[27]; но, к сожалению, победа Франции без сомнения возбудила бы с новою силою предрассудки, которые до сего времени не только отчуждали Россию и Францию, но ставили их почти постоянно во враждебные отношения, совершенно не оправдываемые требованиями их действительных выгод. С другой стороны, побежденная, ослабленная Пруссия и вновь раздробленная Германия снова стали бы в то отношение к России, в котором, при кажущемся ее преобладании, она снова сделалась бы, как во времена Священного союза, орудием для достижения немецких целей, для охранения немецких интересов. Тильзитская политика не могла бы возникнуть, и выбор России между победителем и побежденным осталась бы чисто мнимым. Как внутри, так и вне России и Франции, замешано слишком много интересов, заботящихся не допускать их до сердечного соглашения, слишком много как польских, так и немецких влияний и зацепок самого разнообразного свойства, пускающих в ход всякого рода пружины: династические, аристократические и демократические. Франция, не найдя искренней поддержки в России своим честолюбивым видам, принялась бы по старому подогревать польские интриги. Россия, воображая себя угрожаемою революционною или демократическою пропагандою, приняла бы так называемую строго консервативную политику немецкой окраски. Напротив того, при победе Германии и временном ослаблении и даже унижении Франции, все эти предрассудки и влияния должны потерять свою силу. Франция, имея возможность лишь в одной России найти опору для восстановления своего политического положения, поневоле откажется от поддержки мнимых польских интересов, когда самые существенные и действительные французские интересы станут им противоположны. Россия поневоле отступится от поддержки Пруссии и Германии, когда, сняв маску, они гордо станут преследовать свои собственные цели, идущие в разрез с самыми очевидными выгодами России.

Кроме этого, есть еще и другая сторона, делающая выгодным для России преобладание в Европе Германии и оттеснение Франции на второй план. Несмотря на весь вред, который Франция причинила Славянам Балканского полуострова своею восточною политикою, а Славянам Австрийским поддержкою польского и мадьярского элементов, — она все-таки пользовалась сочувствием и расположением известной части так называемой интеллигенции в различных Славянских землях, а еще более в Румынских княжествах. Этим расположением обязана она была: тому обаянию, которое получило имя ее в глазах либералов со времени французской революции; ее действительным услугам национально-либеральному делу в Италии; либеральной фразеологии ее писателей, ораторов и государственных людей, а также многим действительно симпатичным сторонам французского национального характера. Все это заставляло надеяться многих Славян, что и на них распространит она покровительство трехцветного знамени. Конечно это не более как самообольщение, обман, ибо в глазах французов, как и всех прочих европейцев, плоды свободы растут и зреют не для Славян; но тем не менее соблазн действовал. Вот этого-то соблазна, по счастью, совершенно лишены Немцы, лишены его по политическим интересам немецкого народа, диаметрально противоположным интересам Славян, по издревле ведущейся между ними, под разными видами культуртрегерства, исторической борьбе, и наконец по самому немецкому характеру, антипатичному для всех, вступающих с Немцами в ближайшее столкновение народов. В этом я сошлюсь, кроме Славян, на Итальянцев, на наших Эстов и Латышей, и наконец даже на родственные немцам скандинавские племена. Эта разница в оценке национальных характеров Французов и Немцев другими народами всего яснее выражается при теперешних обстоятельствах. Как только был низвергнут всем опротивевший Наполеон, повсеместно стали обнаруживаться симпатии к Франции; Бельгийцы, несмотря на то, что Франция угрожала независимости их отечества, до такой степени обнаружила свое дружелюбное расположение к Франции, что Немцы вздумали даже считать это за нарушение нейтралитета. Итальянцы высылают своих волонтеров сражаться за Францию под предводительством своего национального героя. Швейцария, даже немецкая, очевидно на стороне Франции; также в Чехии и наконец в России, где только та часть журналистики и разделяющей ее мнение публики сочувствует Пруссии, которая всегда была лишена всякого понимания национальных интересов. Даже в простом народе часто случалось мне слышать сожаление, что Немец одолевает Францию. Конечно, политический расчет может заставить то или другое государство принять сторону Пруссии или Германии, но едва ли где вызывают к себе Немцы сочувствие общественного мнения.

Обстоятельство это, думаем мы, весьма важно. Всегда верный инстинкт народных масс и умы истинно передовых людей во всех Славянских землях давно уже на стороне России; но за то значительная часть так называемой интеллигенции, влияние которой весьма значительно, ощутительно склоняясь на сторону Франции, проникалась антирусскими — а следовательно в сущности и антиславянскими стремлениями, и на Францию возлагала главные свои надежды. Теперь, когда Франция надолго должна сосредоточиться внутри самой себя, думать единственно об излечении нанесенных ей ран, о восстановлении своего утраченного могущества, о возвращении, имеющих вероятность отойти к Германии, областей своих, и для этого искать дружбы и помощи России, — Россия остается в глазах всех Славян, не потерявших не только политического, но и просто здравого смысла, единственным якорем их спасения, единственною их путеводною звездой. Никто кроме России не может их избавить от немецкого наплыва, никто кроме Славян не может и России доставить постоянных пособников против немецких стремлений, которые не замедлят обнаружиться с такою яростью, что могут продолжать оставаться невидимыми только для слепорожденных. Такое положение дел, которое должно теснее сблизить Россию с прочими Славянами, и их с Россией, не может конечно не считаться благодетельным для обеих сторон.

Всестороннее рассмотрение влияния которое должна оказать франко-прусская война на Россию, подтверждает вполне прежде выраженную нами мысль, что всякое нарушение политического равновесия Европы, откуда бы оно ни происходило, для нас более или менее выгодно; но, кроме этого, в общем результате его оказывается какая-то странная двойственность, именно: что все симпатии наши на стороне Франции, политические же соображения заставляют желать полной победы Германии и ослабления Франции. Но интерес, который имеет в этом Россия, чисто отрицательного свойства. Не усиление Германии и не поражение и унижение Франции сами по себе выгодны для России, а выгодно то, что, во-первых, объединенная и усилившаяся Германия непременно выкажет со всею яростью и очевидностью противоположность политических целей и стремлений немецких и русских, и Россия принуждена будет выступить на защиту самых существенных своих интересов, нераздельных с интересами всего Славянства; во-вторых, что с ослаблением Франции рассеются по крайней мере на время те предрассудки, которые и с французской и с нашей стороны так долго препятствовали понимать тождество обоюдных интересов в большинстве случаев. Такая противоположность между внушениями чувства и интересов, равно как и отрицательный характер самих этих интересов, показывают, что несмотря на поворот к национальной политике, последовавший в России после Восточной войны и польского восстания, все еще осталось многое, не заслуживающее носить этого названия, — обнаруживают ненормальность многих сторон и внутренней и внешней политики, как у нас, так и во Франции. Ошибки французской политики не позволяют нам прямо и открыто стоять на стороне Франции, к которой, по настоящему, должен бы нас привлекать здравый политический расчет; — ошибки нашей политики принуждают желать, чтобы хоть тяжелый опыт и близкая опасность заставили нас увидать всю диаметральную противоположность между выгодами и целями немецкими и русскими и славянским.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] «Россия и Европа» главные историософские сочинения Н. Я: Данилевского, впервые опубликованные в журнале «Заря» 1869 год № 1-6; 8-10;

[2] Цитата из комедии Грибоедова «Горе от ума».

[3] Имеется в виду т.н. «Раздел Польши» между Австрией, Пруссией н Россией, в результате которых Россия вернула себе украинские и белорусские земли, захваченные поляками и литовцами в XIV-XV вв.

[4] Хорошая мина при плохой игре

[5] Гогенштауфены (штауфены) знаменитая династия императоров «Священной Римской империи Германской нации» (1138-1254). В 1197-1268 гг. были также королями Сицилии. Вели борьбу с папством. Представителем династии Гогенштауфенов был Фридрих I Барбаросса.

[6] Имеется в виду поражение, нанесенное войсками Наполеона пруссакам в битве под Иеной 14 октября 1806 года.

[7] Прекращение династии испанских Габсбургов (1700 г.) и избрание испанским королем внука Людовика XIV Бурбона-Филлипа привело к войне «за испанское наследство» 1701-1714 года, где против Франции воевала коалиция в составе Австрии, Англии, Голландии и Сардинского королевства.

[8] В 1688году произошла т.н. «Славная революция», приведшая к свержению английского короля Иакова II Стюарта и воцарению Вельгельма III Оранского, бывшего до этого штатгальтером (правителем) Нидерландов.

[9] Ганноверский курфюрст Георг в 1714 году стал английским королем Георгом I и основателем Ганноверской династии.

[10] Греческим королем был избран не английский, а датский принц Вильгельм, брат будущей русской императрицы Марии Федоровны, правивший в Греции под именем Георга I (1863-1913]

[11] Восточной войной называли Крымскую войну 1853-1856 гг.

[12] «Священный союз» образован подписанием в 1815 году Александром I, австрийским императором Францем I, прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III особого трактата. Монархи обязались руководствоваться в своих действиях «правдой Евангелия» и поддерживать установленный Богом порядок в Европе. О поддержке «Священного союза» заявили почти все монархи Европы. Союз был заключен по инициативе русского императора Александра I.

[13] Статья «Парижского мира» (1856), запрещающая России иметь военный флот на Черном море. Отменена в 1870 г.

[14] Екатерина II.

[15] Сердечное согласие.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Победа франции без сомнения возбудила бы с новою силою предрассудки
Знал до последнего времени