<<<     ΛΛΛ     >>>   

Опасения Григория V, связанные с преждевременным, как ему казалось, уходом императора из Италии, очень быстро оправдались. Едва успел Оттон III покинуть вместе с немецким войском пределы страны, как Крешенций лишил папу всего имущества и изгнал из Рима. Возможно, Крешенций, сумевший в короткий срок после ухода Оттона III из Италии восстановить свое властное положение в Риме, воспользовался тем, что Григорий V отлучился из города, чтобы не пустить его обратно. По свидетельству современников, между папой, слишком решительно принявшимся проводить политику в духе клюнийской реформы, но уличенным в получении взяток, и римлянами будто бы возник конфликт. Однако сразу же стало ясно, что действия Крешенция направлены не только против папы, но и против императора, судя по тому, что его уполномоченные лица, легаты, были взяты под стражу. Григорий V обратился за помощью к графу Конраду, правителю Сполето, которому Оттон III и поручил его защищать и дважды пытался силой вернуть себе престол Св. Петра, воюя с римлянами. Не добившись успеха в этом, он решил дожидаться помощи от императора.

В том, как развивались последующие события, нерасторжимо переплелись закономерность, случайность и ложные упования. Конфликты пап с римской знатью стали почти что обычным делом и уже никого не удивляли. Но на сей раз случилось так, что вскоре после отъезда императора из Рима и изгнания оттуда Григория V в Рим возвратилось посольство во главе с Иоанном Филагатом, еще в 995 году направленное в Константинополь за невестой для Оттона III. Германское посольство было благосклонно встречено на Босфоре, и Иоанн вернулся в сопровождении греческих послов, которые должны были продолжить переговоры. Его спутник, епископ Вюрцбургский Бернвард, вместе со множеством других членов посольства умер в Византии от какой-то болезни. Если бы Оттон III встретился с послами в Риме, дальнейшее развитие событий наверняка складывалось бы самым благоприятным для него образом. Но в Риме в тот момент не было ни императора, ни папы, и против них созрел заговор, инициаторами которого выступили упомянутый Крешенций и, вероятнее всего, глава византийского посольства Леон, увидевший хорошую возможность для усиления влияния Константинополя в Италии.

Очевидно, рассчитывая на поддержку со стороны Византии, Крешенций в середине февраля 997 года провозгласил Иоанна Филагата папой под именем Иоанна XVI. Крешенций использовал престарелого грека как средство для достижения своих политических целей, но, разумеется, для самого Иоанна Филагата не было ни малейшей необходимости слепо следовать требованиям Крешенция. Он мог бы и отказаться, однако тщеславие оказалось сильнее его, и он не устоял перед соблазном узурпировать папский престол. Филагат, столь много обязанный правящему дому Германии, пошел на предательство, видимо, полагая, что Оттон III не будет отстаивать Григория V, с которым, как все знали, у него сложились натянутые отношения, а предпочтет его, своего старого учителя. Не исключено, что и у Крешенция создалось ложное представление о недавних событиях в Риме, в частности, о самом императоре, показавшемся ему слабым юнцом, склонным к мечтательности и религиозной экзальтации. Не вполне ясна роль византийского посла Леона. Он действовал, видимо, без предварительных инструкций, исходя из сложившейся ситуации, но в интересах Византии, ради восстановления в Риме власти василевса. В этом отчетливо проявилось стремление Византийской империи восстановить Римскую империю, только не так, как представляли себе это восстановление Карл Великий, Оттон I и его преемники на германском престоле.

О том, что византийский посол надеялся привлечь василевса на сторону мятежников и что римский вопрос таким образом мог привести к европейскому конфликту, при дворе Оттона III тогда не имели представления. Там были столь мало осведомлены о закулисной возне византийской дипломатии, что Леон не побоялся даже прибыть к Оттону III в Ахен, чтобы наконец выполнить свое дипломатическое поручение. Высказывалось предположение, что Леон к тому времени полностью изменил свое отношение к антипапе и потому призывал Оттона III скорее прибыть в Италию для борьбы против Крешенция, но эта документально не подкрепленная версия представляется малоубедительной. Надо думать, ближе к истине другое мнение, согласно которому Леон продолжал интриговать, ведя двойную игру. Его целью было затянуть переговоры о сватовстве, поскольку василевс, сознавая необходимость обеспечения безопасности своих южноитальянских владений, стремился избежать открытого разрыва. Своим уклончивым ответом византийский дипломат вызвал недовольство Оттона III и потому после весьма холодного приема был отпущен без выражения милости. На антипапу это подействовало отрезвляюще, и он хотел было отказаться от незаконных притязаний на папский престол, но уступил непреклонной воле Крешенция, продолжая покорно двигаться навстречу ждавшим его мучениям и позору.

Тем временем влияние Крешенция едва ли распространялось дальше Рима и его ближайшей округи. Еще важнее было то, что вся церковь оставалась на стороне законного папы Григория V, который в ожидании помощи от императора провел в начале февраля синод в Павии с участием архиепископов Равеннского и Миланского и ряда епископов. В повестке наряду со многими важными вопросами значилось и обсуждение переворота, совершенного в Риме Крешенцием, которого объявили «грабителем римской церкви» и подвергли отлучению. Спустя некоторое время в Павию пришла весть о провозглашении Иоанна Филагата папой Иоанном XVI, и Григорий V по согласованию с находившимися с ним прелатами отлучил его от церкви как узурпатора папского престола. Епископство Пьяченца, в свое время отторгнутое по решению папы Иоанна XV от Равеннского архиепископства и возведенное ради Иоанна Филагата в ранг архиепископства, Григорий V возвратил в его прежнее состояние, то есть подчинил архиепископу Равеннскому.

Новые веяния и новые проблемы

В то время как в Италии происходили эти драматические события, вернувшийся в Германию Оттон III переживал глубокую эволюцию в своем умонастроении. Именно тогда впервые обнаруживается влияние Герберта Орильякского на его политику. Еще в декабре 996 года император направил ему приглашение прибыть ко двору, дабы преподавать ему латинский и греческий языки и науки, прежде всего философию, а также быть его советником по политическим вопросам. Герберт должен был, как говорилось в письме, изгонять из Оттона III «саксонскую грубость» и развивать его склонность к греческой утонченности. Именно это пожелание позднее и современники, и далекие потомки не раз припомнят Оттону III, упрекая его в пренебрежительном отношении к родным обычаям и в преклонении перед чужими порядками.

Герберт с готовностью сообщил о своем согласии, дав заодно политический совет: Оттон III, по его мнению, нуждался не только в греческой, но и в римской мудрости, поскольку хотя он и грек по рождению, однако его империя — Римская. Классическое римское наследие надлежало культивировать в пику Византии. Еще определеннее говорилось в другом письме: Греция (читай: Византия) не должна единолично претендовать на философскую мудрость и римскую власть, ибо, с энтузиазмом настаивал Герберт, «нам, нам принадлежит Римская империя», которой отдают свои силы Италия, Галлия и Германия, а также страны «скифов», под коими подразумевались венгры или славяне или те и другие. Перечень представленных здесь стран или провинций расширяет каролингскую триаду «Италия — Галлия — Германия», входившую в состав империи Карла Великого, за счет четвертого члена — «Скифии». В этом уже просматриваются очертания имперской идеи Оттона III.

Император, учителями которого были Бернвард, епископ Хильдесхаймский, и Иоанн Филагат и который сам, благодаря усвоенному от матери знанию греческого языка, превосходил ученостью многих ученых того времени, просил Герберта об ознакомлении с произведениями Боэция. Одна из тем, которые тогда разбирал Герберт со своим учеником, была изложена им письменно, благодаря чему мы имеем доказательство, что Оттону III были доступны самые тонкие проблемы философии того времени. В лице Герберта император познакомился не только с философом-новатором (в «Верденских анналах» говорится о Герберте: «Он обновил философскую мудрость и считался у латинян вторым после Боэция»), математиком, астрономом и механиком, но также и с человеком, которому больше, чем кому-либо из его современников, был близок дух античности, ставшей неотъемлемой частью его жизни. Это отчетливо явствует даже из стиля его писем, отличающегося лаконичностью, отказом от ненужного нагромождения слов, экономностью выразительных средств, стремлением ограничиваться классической лексикой.

Примечательно, сколь глубоко проникся Герберт, несмотря на всю свою укорененность в христианской традиции, духом античных образцов. Нравственным критерием для него являлись не христианские понятия добра и зла, а античная добродетель, нерасторжимо сочетавшая в себе добропорядочность, нравственность и красоту. В наихудшие моменты своей жизни он обращался не к Библии и не к трудам отцов церкви, а к философии. То, что он, подобно Боэцию, искал утешения в философии, в его время не было чем-то из ряда вон выходящим, но чем он действительно выделялся среди своих современников, так это стремлением, как он сам признавался, следовать наставлениям Цицерона.

Однако обязанности Герберта, ставшего наставником императора, не ограничивались истолкованием ему Боэция — вскоре он стал его политическим советником, помогая ему находить нужные средства во взаимоотношениях с Римом и Византией.

Наряду с Гербертом следует упомянуть еще одного советника императора, приобретшего влияние на него в том же 997 году — Льва, позднее ставшего епископом Верчелли, который также многое сделал, чтобы открыть Оттону III мир античности. Место его рождения неизвестно, однако считается, что он был итальянцем. Француз Герберт и итальянец Лев, искавшие в античности источник своих идей, хорошо дополняли друг друга на службе у императора.

Во время пребывания Оттона III в Германии к нему прибывали посланцы из Италии, сообщавшие обо всем происходившем там. В марте 997 года в Ахене при императорском дворе появился папский легат Лев, аббат римского монастыря Св. Бонифация и Алексия на Авентине, который передал решения собора, проходившего в начале февраля в Павии, и сообщение о провозглашении Иоанна Филагата антипапой. Император, весьма огорченный действиями своего бывшего учителя, отобрал у него монастырь Нонантола и отдал его под управление упомянутого Льва. Через своего легата папа Григорий V торопил Оттона III с прибытием в Италию для водворения порядка. В то время мятежом был охвачен не только Рим. Маркграф Ивреи Ардуин поднял в феврале 997 года восстание против Петра, епископа Верчелли, сторонника Империи и оттоновского господства в Италии. Волнения продолжались несколько недель, а сам епископ Петр был убит Ардуином, велевшим сжечь его тело.

Однако Оттон III не спешил в очередной раз отправиться за Альпы, наметив на лето 997 года военный поход против полабских славян, давно тревоживших своими нападениями восточные рубежи Саксонии. Подобный образ действий императора давал историкам обильную пищу для размышлений, порождая множество догадок: не считал ли он положение в Италии не столь уж опасным, соответственно, не усматривая большого вреда для себя даже в действиях Крешенция, чтобы спешить туда для наведения порядка, полагая более серьезной обстановку на Востоке? Или же хотел, чтобы Григорий V подольше оставался один на один со своими проблемами, дабы впредь он был более сговорчивым? К сожалению, эти, равно как и многие другие предположения ввиду отсутствия документальных свидетельств так и остаются всего лишь догадками.

И все же, если перейти от догадок к фактам, следует отметить, что Крешенций, затевая мятеж, явно просчитался, неверно оценив ситуацию и сильно недооценив Оттона III, которого не так-то легко было заставить отказаться от своих намерений. Если император и не реагировал незамедлительно, то вовсе не потому, что смирился с совершенным в Италии переворотом. Лето 997 года он провел, отбивая наступление полабских славян, и лишь водворив мир на восточных рубежах государства, отправился в свой второй поход за Альпы, дабы восстановить порядок и в южной части Империи.

Горе побежденным

За время между первым и вторым итальянскими походами, с сентября 996 года по декабрь 997 года, произошли важные перемены в окружении Оттона III. Это касается прежде всего его отчуждения от своего прежде главного государственного советника, Виллигиса, архиепископа Майнцского, и сестры Софии, также пользовавшейся влиянием на принятие важнейших решений. В дарственных грамотах 993–997 годов София 14 раз упоминалась в качестве лица, ходатайствовавшего перед императором. Еще сильнее сказывалось влияние Виллигиса, который с 983 по 991 год 20 раз упоминался в этом качестве в дипломах Оттона III, а после смерти императрицы Феофано, с 991-го до осени 997 года, даже 38 раз. В октябре — ноябре 997 года эта деятельность Виллигиса и Софии при дворе Оттона III прекращается. Не было их и среди тех, кто сопровождал императора в его втором итальянском походе.

Что касается самой Германии, то и там поход 997 года Оттона III в Италию знаменовал собой начало перемен: в конце ноября, еще находясь в Ахене, он поручил управление Германией на время своего отсутствия собственной тетке, аббатисе Кведлинбургской Матильде, получившей при этом титул «матриция» («matricia»), по аналогии с титулом «патриций» («patricius») — даже в этом нашла свое выражение новая идея Римской империи, которую вскоре начнет воплощать Оттон III. Один из летописцев того времени, составитель «Хильдесхаймских анналов», словно бы оправдывая это решение, говорит, что Матильда отличалась необычайным для женщины умом, выражая тем самым в завуалированном виде мнение о ее заведомой неполноценности в должности правительницы королевства по сравнению, например, с архиепископом Майнцским, эрцканцлером Германии, значительно превосходившим ее и по своему положению на иерархической лестнице (архиепископ — аббатиса). Назначение Матильды на столь высокий пост воспринималось современниками как еще одно проявление пренебрежительного отношения Оттона III к отечеству. В действительности же аббатиса Матильда в роли правительницы Германии вполне вписывалась в его новую концепцию возрождения Римской империи: Германия, которой при Оттоне I всегда отдавалось предпочтение перед другими подвластными территориями, низводилась до положения одной из составных, не имеющих особых привилегий, частей Империи, центр которой перемещался на юг, в Италию.

В декабре 997 года Оттон III во главе большого войска и в сопровождении герцогов Генриха Баварского и Отто Каринтийского прибыл через альпийский перевал Бреннер в Ломбардию. В Тренто его встречал верный Гуго Тосканский. Следующая остановка была сделана в Павии, где императора уже ждал папа Григорий V, лично доложивший ему о положении дел в Италии. В Павии же Оттон III праздновал Рождество 997 года и оставался до середины января 998 года. Там он совещался с бывшими при нем немецкими и итальянскими магнатами о предстоящих действиях в отношении узурпаторов — антипапы и Крешенция. Во второй половине января Оттон III продолжил путь через Кремону в Феррару, где его ожидал по вызову сын венецианского дожа, его крестник. Затем они поплыли вместе на великолепном венецианском корабле в Равенну, где император дал распоряжение итальянскому канцлеру Хериберту заняться, как сообщается в жизнеописании упомянутого канцлера, будущего архиепископа Кёльнского, установлением порядка в Равеннском экзархате. Эта несколько туманная фраза из источника позволяет предположить, что беспорядки в Риме и Верчелли отозвались и в Равенне.

Когда в середине февраля 998 года император, получив подкрепление и от своих итальянских вассалов, подошел к Риму, город не оказал ему ни малейшего сопротивления. Антипапа бежал, но был схвачен воинами Оттона III, которые, видимо, самовольно (во всяком случае, в анналах вся ответственность за надругательство над Филагатом возлагается на них) выкололи ему глаза и отрезали уши, нос и язык, остригли, а затем заперли в одном из монастырей в Риме. На специально созванном в Риме синоде осудили его и объявили о его смещении. Весть о несчастной участи Иоанна Филагата быстро разнеслась, достигнув и кельи знаменитого в то время отшельника Нила, заставив его отправиться в Рим. Оттон III и Григорий V вышли навстречу 88-летнему (а по другим сведениям, даже 99?летнему) старцу, с почетом ввели его в Латеран, посадили между собой и облобызали ему руки. Нил просил о помиловании Филагата, чтобы они вместе замаливали в монастыре его грехи. Император соглашался исполнить просьбу отшельника, если тот поселится в Риме в греческом монастыре Св. Анастасия. Однако папа не хотел и слышать о помиловании, желая в полной мере насладиться местью. Он велел на посмешище римлянам и в назидание, дабы другим не повадно было, посадить Иоанна в разорванных одеждах задом наперед на осла, дать ему в руки хвост и в сопровождении герольда возить по улицам города. После пережитых мучений и позора несчастного антипапу отправили в изгнание в Германию, где он прожил еще более десяти лет. Это был уже не первый случай, когда Григорий V действовал вопреки своему родственнику-императору. Оттон III велел передать свои извинения Нилу, но тот обиженный удалился в собственную обитель, оставив в чувствительной душе императора незаживающую рану.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Несмотря на пожелание императора
Находился при императоре
Восточно франкское королевство
I была необходима для консолидации молодого германского государства
Где близ ивуа на правом берегу реки расположился лагерем император