<<<     ΛΛΛ     >>>   

Пребывание Оттона III в Вероне омрачилось массовым побоищем, возникшим по неизвестной причине между его воинством и местными жителями. При этом погибло много немцев, и среди них некий знатный юноша из свиты короля, возможно, его близкий друг, по имени Карл. Веронцев от неминуемого возмездия спас епископ города Отберт, вымоливший прощение у Оттона III. Этот инцидент можно считать симптоматичным для настроений, царивших среди итальянцев: под внешней лояльностью таилось глубинное раздражение, готовое в любой момент прорваться наружу. Непредвиденное и весьма нежелательное кровопролитие, с которого начался первый итальянский поход Оттона III, словно предвещало грядущую катастрофу, крушение замыслов и скорую гибель.

В Вероне же Оттон III провел судебное заседание, на котором было вынесено решение по конфликту между Венецией и епископом Беллунским: территория торговой республики восстанавливалась в прежних границах, а епископ, в случае несоблюдения решения, приговаривался к уплате штрафа в размере 100 фунтов серебра. Кроме того, спорную территорию король брал под свою защиту, и впредь любое посягательство на нее каралось штрафом в размере 2 тысяч фунтов золота. Забота о территориальной целостности Венецианской республики, проявленная Оттоном III, выказывала его чрезвычайную заинтересованность в дружественных отношениях с ней. Этот интерес к Венеции Оттон III обнаружит диковинным, воистину парадоксальным образом в последний год своей жизни, но причины столь неодолимого влечения к ней так и останутся скрытыми от всех. Возможно, их знала его мать, императрица Феофано, неразгаданной унесшая эту тайну с собой в могилу.

В начале апреля король покинул Верону и через Брешию, где к нему присоединился епископ Брешианский Адальберт, направился в Павию, заняв там дворец, некогда построенный королем Теодорихом, разрушенный злосчастным маркграфом Беренгаром и восстановленный по распоряжению Оттона I. На Пасху (12 апреля) итальянская знать, собравшаяся в Павии, еще раз принесла присягу на верность своему подросшему королю, которому она уже присягала, когда тот был ребенком. Эта повторная присяга служила демонстрацией признания Оттона III законным королем, коронация и помазание которого состоялись более десяти лет тому назад в Ахене, но который в этом своем качестве впервые появился в Италии. Как раз во время этих торжеств принесли весть о смерти папы Иоанна XV. Крешенций, в свое время изгнавший его из Рима, узнав, что Оттон III направляется с войском в Италию, попытался, дабы упредить этот нацеленный против него союз обеих универсальных властей, полюбовно уладить конфликт, возвратив гонимого папу в его резиденцию, но тот своей скоропостижной смертью спутал все его планы. Тогда патриций предпринял еще одну попытку задобрить короля: когда тот был на пути в Равенну, выбрав наиболее удобный в то время водный путь по реке По, ему навстречу вышли послы из Рима, просившие его назвать кандидатуру нового папы. Ни папская курия, ни группировка Крешенция не чувствовали себя достаточно сильными, чтобы действовать самостоятельно, на свой страх и риск.

Таким образом, при дворе Оттона III, а не среди римского духовенства созрело решение, кому занять освободившийся престол Св. Петра. В окружении короля хорошо понимали, какими последствиями чревато выдвижение очередного папы из среды римских группировок, поэтому остановили свой выбор на человеке, никак не связанном с Римом — немце, самом знатном члене королевской капеллы, представителе Саксонского дома, сыне двоюродного брата короля, Бруно Каринтийском, правнуке Оттона Великого. Оттон III поручил эрцканцлеру Виллигису и канцлеру Хильдибальду, епископу Вормсскому, сопровождать его в Рим. Там, дабы соблюсти приличия, состоялась процедура формального избрания — разумеется, единогласного, после чего Бруно был 3 мая 996 года рукоположен в сан под именем Григория V. Это был первый немец на папском престоле, а новое имя, выбранное в честь Григория Великого (590–604), должно было восприниматься как программное заявление.

Тем временем Оттон III в Равенне, в окружении епископов, в том числе и итальянских, в духе традиционной оттоновской политики вершил суд над представителями светской знати, незаконно присвоившими церковное имущество, а также в очередной раз проявил свою благосклонность венецианскому посольству, удовлетворив просьбу дожа Петра II Орсеоло о предоставлении портовых и рыночных привилегий. Лишь получив известие об избрании и рукоположении Бруно в качестве папы римского Григория V, Оттон III отправился из Равенны в Рим.

О его прибытии и последовавшей затем коронации мы можем судить по описаниям, составленным, вероятнее всего, очевидцами происходивших событий. Иоанн Канапарий, автор жития св. Адальберта Пражского, являвшийся в то время монахом монастыря Св. Бонифация и Алексия на Авентине, передал собственные впечатления от увиденного, отметив, что прибывшего короля великолепно встретили «по римскому обычаю» и тот в обстановке всеобщей великой радости обрел императорское достоинство, чему радовались вместе со знатью и простые горожане, угнетенные бедняки и вдовы, в надежде на правосудие со стороны новых императора и папы. Из этого описания явствует, что автор хорошо знал римские порядки, видимо, будучи римлянином по рождению: в словах о великолепной встрече короля «по римскому обычаю» звучит гордость за свой город. Ликование бедняков было вызвано, видимо, не столько надеждами на праведный суд, сколько обычными в таких случаях щедрыми раздачами денег. Сообщалось и об изъявлении римской знатью своей преданности Оттону III — другой вопрос, искренней или показной; мы знаем об изменах римлян императору, однако во время коронационных торжеств, в обстановке большого праздника они могли ликовать и веселиться, не тая умысла.

И автор так называемого немецкого жизнеописания св. Адальберта, Бруно Кверфуртский, тогда был в Риме в качестве члена королевской капеллы или же монаха упомянутого монастыря Св. Бонифация и Алексия. В его кратком сообщении об императорской коронации также ощущается личное впечатление от увиденного. Общее настроение воодушевления и восторга в обстановке большого праздника выразилось прежде всего в словах о преисполненных доброй воли помыслах императора, благословленного папой Григорием V под громкое пение народом «Кирие элейсон» (в переводе с греческого «Господи, помилуй»), и о просветленном выражении его лица. После коронации Оттон III облачился в роскошную мантию, на которой были вышиты или вытканы картины из Апокалипсиса и которую он по окончании коронационных торжеств подарил монастырю Св. Бонифация и Алексия. Эту роскошную мантию Оттон III получил от венецианского дожа Петра II Орсеоло. Несмотря на пожелание императора, чтобы мантия вечно хранилась в монастыре, вскоре после его смерти корыстолюбивый аббат продал ее за хорошие деньги. Возможно, это дарение предназначалось лично епископу Адальберту Пражскому, который в то время находился в монастыре и с которым Оттон III неоднократно встречался во время своего пребывания в Риме в 996 году. Их дружеское общение не ограничивалось религиозными беседами: обсуждались также миссионерская деятельность среди язычников и расширение «Христианской империи» на Восток. Монастырю Св. Бонифация и Алексия на Авентине отводилась важная роль в рамках задуманного Оттоном III «Возрождения империи римлян» — как центру подготовки священников для обращенных в христианство славянских стран. Именно влияние со стороны Адальберта послужило одной из причин отчуждения, наметившегося уже в 996 году между Оттоном III и Виллигисом Майнцским, отстаивавшим традиционные права имперской церкви, которым угрожали новые представления о взаимоотношениях Империи с восточными соседями.

Обряд помазания и коронации Оттона III, совершенный папой Григорием V, состоялся 21 мая 996 года, в праздник Вознесения Христова. «И возрадовались, издавая возгласы одобрения, не только римляне, но и народы всей Европы», — написал восторженный анналист; впрочем, за этой фразой может скрываться и реальное содержание: не исключено, что имелось в виду участие в аккламации представителей различных европейских стран. Что же касается коронационных торжеств, то они продолжались целых три дня, начавшись 20 мая с великолепной встречи «по римскому обычаю» Оттона III, достигнув своего апогея 21 мая в момент его освящения и коронации, а затем продлившись на третий день, 22 мая.

Вероятнее всего, Оттон III одновременно с обретением императорского достоинства был возведен в ранг римского патриция и фогта римской церкви, хотя, казалось бы, эти звания перекрывались более высоким титулом императора. Однако должности патриция и фогта имели самостоятельное значение наряду с императорским достоинством и предполагали исполнение Оттоном III обязанностей светского главы Рима и, соответственно, защитника римской церкви. Если Карл Великий получил титул патриция еще до императорской коронации в 800 году (он был пожалован папой Стефаном II в 754 году франкскому королю Пипину и его сыновьям), то Оттон III, не желая уступать своим великим предшественникам (как уже упоминалось, Оттон I также обладал этими титулами), стал патрицием и фогтом непосредственно при коронации. Позднее, в 999 году, Оттон III перепоручит должность римского патриция своему доверенному лицу.

Оттон III сразу после коронации принял титул «Оттон благосклонной Божией милостью император римлян август» («Otto divina favente clementia Romanorum imperator augustus»), заявив тем самым, что западный император ни в чем не уступает константинопольскому «императору римлян». Весьма знаменательно, что в ближайшие после коронации дни Оттон III выдал две дарственные грамоты, пожалованные «с согласия и по совету присутствовавших епископов и мирян — римлян, франков, баварцев, саксов, эльзасцев, швабов, лотарингцев, а также и самого папы Григория». Помимо того что папа здесь выступает как бы в тени императора, примечательно, что римляне упоминаются раньше германских племен, в многочисленности которых и заключалось могущество императора. Упоминание римлян на первом месте, а саксов лишь на четвертом, а также римский титул представляли императора в ином свете, нежели при Оттоне II: это уже был не просто германский король, добившийся императорской короны, а собственно римский император, равный по достоинству константинопольскому василевсу — а может быть, и стоящий выше его.

Следующим новшеством явилось подписание 24 мая 996 года Оттоном III, совместно с десятью германскими епископами и по личной просьбе епископов Хильдибальда Вормсского и Нотгера Люттихского, привилегии, пожалованной папой Григорием V женскому монастырю Филлих близ Бонна — подписание собственноручное, полным именем, что может рассматриваться как вмешательство в сферу компетенции папы римского. Вместе с тем Оттон III, подписывая папскую грамоту, словно бы заявлял, что, будучи носителем универсальной светской власти, стоит во главе всего христианского мира наряду с папой римским, обладателем высшего, универсального церковного достоинства.

Факты неопровержимо свидетельствуют о том, что Империя достигла фактического превосходства над папством, всецело зависевшим от защиты со стороны светской власти. Тем не менее как папа, так и император выражали убеждение, что основой для их двусторонних отношений должно служить учение о двух властях: император и папа обязаны дополнять и поддерживать друг друга. Григорий V в письме ахенскому соборному капитулу от 8 февраля 997 года заявлял, что считает справедливым и достойным укреплять власть и честь императора своим отеческим апостолическим авторитетом, воздавая при этом хвалу Богу за все императорские благодеяния в отношении церкви. В свою очередь, Оттон III еще раньше, летом 996 года, заявлял папе о своей особой привязанности к нему, обусловленной не только кровным родством, но и усердием в почитании Бога.

Демонстрацией единодушия новых императора и папы римского должно было стать помилование Оттоном III по просьбе Григория V, желавшего начать свой понтификат с акта милосердия, Крешенция II Номентана, приговоренного судом, проведенным совместно с римлянами, к изгнанию за оскорбление чести и достоинства папы Иоанна XV. Крешенция за причинение обиды папе будто бы хотели даже казнить, но по просьбе Григория V оставили в живых.

Но как бы папа и император ни демонстрировали свое взаимопонимание, им не удалось избежать разногласий. Когда по окончании коронационных торжеств в Риме 25 мая 996 года открылся синод под совместным председательством папы и императора, камнем преткновения для них оказался вопрос о папских правах на владение областью к северо-востоку от Рима — Пятиградьем. И вообще Оттон III отказался подтвердить уступки, сделанные папству еще его дедом Оттоном 1 в 962 году и закрепленные в документе, получившем название «Оттонианум». Хотя папа впоследствии и ссылался на упомянутый документ, император отказывался делать из этого желательные для него выводы. Примечательно, что Оттон III не признал и другой предъявленный ему документ — «Константиново установление», более известный под названием «Псевдоконстантинов дар», назвав его фальшивкой (что и было доказано методом филологической критики в XV веке итальянским гуманистом Лоренцо Валла). Основное положение этого документа (власть в Риме принадлежит папе, а не императору) никак не согласовывалось с его представлениями о собственном императорском достоинстве. Оттон III был сильно уязвлен тем, что его ставленник папа Григорий V больше озабочен отстаиванием интересов римской церкви, нежели Римской империи.

Этой размолвкой объясняется краткость пребывания Оттона III в Риме. Уже в начале июня он, сославшись на плохое самочувствие и нездоровый климат здешних мест, сначала перебрался в горы Умбрии, а в июле отбыл в Германию. Григорий V, не чувствовавший себя в безопасности в Риме, желал, чтобы император подольше оставался в Италии, но тот был непреклонен. Уже перед самым отбытием на родину Оттон III в письме сообщал папе, что поручает обеспечение его безопасности маркграфу Тосканскому Гуго и графу Сполето и Камерино Конраду; последний в качестве императорского легата должен был также управлять восемью спорными графствами Пятиградья, обеспечивая поступление оттуда папе полагающихся податей. Ссылка на нездоровый климат, видимо, была лишь отговоркой. Высказывалось мнение, что Оттон III покинул Италию по настоянию Виллигиса Майнцского, опасавшегося не только за физическое, но и за духовное здоровье своего государя и стремившегося оградить его от влияния римской среды, как только цель похода — императорская коронация и возобновление имперской власти в Италии — была достигнута. Думается, что это мнение ошибочно в двух отношениях: во-первых, к тому времени Виллигис начал утрачивать свое положение первого советника и Оттон III находился в большей степени под влиянием своих новых знакомых — Адальберта Пражского и Герберта Орильякского («римская зараза» успела подействовать); а во-вторых, именно с точки зрения Виллигиса, желавшего, чтобы политика Оттона I и Оттона II в отношении папства была продолжена, цель похода в Рим не могла считаться полностью достигнутой, пока новый император не подтвердил «Оттонианум».

Когда Оттон III покидал Рим, в его свите находились и те два человека, которые начинали оказывать на него решающее влияние — архиепископ Реймсский Герберт и епископ Пражский Адальберт. Оба они, испытав притеснения у себя на родине, прибыли в Рим искать правды, но так ничего и не добились. Более того, их даже осудили на синоде, так что их пребывание в ближайшем окружении императора могло выглядеть вызовом папе. Во время непродолжительного пребывания Оттона III в Риме они произвели на него неизгладимое впечатление — выдающийся ученый Герберт своим интеллектуальным блеском, а смиренно благочестивый аскет Адальберт некой исходившей от него харизмой, задевшей какую-то струну в душе юного императора. Невозможно было найти более различные натуры, олицетворявшие собой два полюса, между которыми отныне проходила жизнь Оттона III. Если Герберт, еще в Италии покинувший императорский двор и возвратившийся в Реймс, начал активно играть свою роль лишь летом 997 года, то Адальберт уже в 996 году, на обратном пути в Германию, зажег императора своими идеями. Это был дух безграничной преданности Богу, полагавший ничтожным всё земное и требовавший готовности всем пожертвовать ради торжества имени Божьего в этом мире. Воспринятые к тому времени Оттоном III идеи возрождения христианского благочестия, зародившиеся в стенах Клюнийского монастыря, в результате бесед с Адальбертом переросли в нем в благочестивый энтузиазм, хотя сам он тогда и не помышлял удалиться от мира.

Если не принимать во внимание молчаливый отказ от Южной Италии, то могло создаться впечатление, что оттоновская политика при самом младшем и неопытном представителе династии достигла своего наибольшего успеха. Еще не бывало, чтобы на престол Св. Петра воссел немец, к тому же близкий родственник императора, сам юноша, который, при всей своей одаренности и образованности, мог достичь таких высот только благодаря тесным связям с германским королевским двором. Папским престолом распорядились как простым немецким епископством, обеспечив избрание доверенного человека из королевской капеллы. Возведя в достоинство папы римского родственника Оттона III, словно бы хотели приучить мир к мысли, что папский престол следует рассматривать как фамильную собственность императорской династии, а не как независимую власть. Целью было полное подчинение папства, включение его в структуру имперской церкви.

Если бы не разлад с папой Григорием V, вызванный различным пониманием целей имперской политики в отношении церкви, Оттон III мог бы возвращаться в Германию с сознанием исполненного долга, поскольку главное, ради чего он прибыл в Италию, было достигнуто — обретено императорское достоинство и восстановлена власть императора на территории к югу от Альп, еще при его деде ставшей составной частью Империи. Благодаря назначению немца Хериберта на должность итальянского канцлера и возведению на папский престол Бруно Каринтийского, представителя правившей в Германии Саксонской династии, более отчетливые очертания приобрела тенденция к слиянию Германии и Италии в единую Империю, к чему стремился еще Оттон II, добиваясь на рейхстаге в Вероне в 983 году избрания итальянской и немецкой знатью своего трехлетнего сына королем обеих стран, и что было фактически реализовано, когда в Павии итальянские магнаты присягнули на верность своему повзрослевшему королю, приступившему к самостоятельному правлению. Успешное завершение первого итальянского похода знаменовало собой и удачное окончание первого периода царствования Оттона III.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Критики имперской политики германских королей выдвинули альтернативу итальянская политика
Балакин В. Творцы Священной Римской империи истории 4 правления
Враждующие стороны обращались к императору как к посреднику
Новый герцог продолжал служить верой
Его хроника великий история