<<<     ΛΛΛ     >>>   

Вернемся к проблемам психологической адаптации человеческого общества к среде обитания.

Благодаря своим тонким регулятивным и компенсаторным свойствам человеческая психика является совершенным “прибором” установления прямой и обратной связи с окружающей средой. Поломка этого “прибора”, сбои в его работе — сигнал о нарушении экологического равновесия, о разрыве важнейших связей, о существовании которых мы нередко даже не догадываемся... В русле проблем этнической экологии, основная задача которой — изучение условий и путей гармонизации отношений этноса со средой обитания (как природной, так и социальной), психологические исследования — одни из наиболее необходимых. Они позволяют вскрывать основные закономерности человеческого бытия... Методы психологического исследования, отличающиеся глубиной и тщательностью, могут помочь при решении таких важных проблем этнической экологии, как сущность внутренней связи этноса с природной средой его обитания…

С точки зрения этнической экологии “наиболее интересный и плодотворный угол зрения, под которым можно вскрыть основные связи как человека, так и группы людей (этнической общности) со средой, — это изучение миграций в иную географическую и культурную среду, в данном случае — проблемы миграции и психического здоровья. Здесь мы сразу можем попытаться увидеть, насколько значимы связи человека или этнической группы с ее природным и культурным основанием, что происходит, если такие связи утрачиваются, и каков механизм установления новых, компенсирующих связей...

[В исследовании, проводившимся сектором этнической экологии Института этнографии АН СССР в 1987 — 1989 гг. по изучению психологической адаптации русских старожилов в Закавказье] было установлено, что, несмотря на то, что русские живут в новых географических условиях уже около 150 лет и называют окружающую природу “родной”, у них сохраняется бессознательное психологическое предпочтение природных ландшафтов средней России, откуда их предки выехали в 30 — 40-х годах XIX в.

С помощью метода семантического дифференциала нами было установлено разное психосемантическое наполнение понятия “родной природы” у русских старожилов Азербайджана и азербайджанцев. Для русских основными семантическими характеристиками родной природы в отличии от чужой являются: основательность, стабильность, надежность, щедрость, а для азербайджанцев: легкость, подвижность, изменчивость...

Если часть этноса переселяется в иное географическое пространство, она все равно остается частью данного этноса, даже не имея под собой родной в полном смысле этого слова почвы. Она ее аккумулирует в культурной и психологической формах и несет с собой повсюду.”[33]

Рассматривая проблемы адаптации общества к внешней природной и социокультурной среде, мы должны обратить внимание на следующее: "Достижение тех или иных целей в процессах деятельности личности, имеющих для нее адаптивное значение, может играть деструктивную роль для соответствующей группы и наоборот".[34] Таким образом, нельзя поставить знак равенства между адаптацией к среде индивида и адаптацией общества. Более того, тот вариант адаптации к среде обитания, который является удачным для общества как целого с точки зрения его выживания и развития, может быть неудобен для конкретных индивидов, входящих в эту культуру. Так, Игорь Крупник указывает, что ценой стабильности для культуры северных народов "оказывались повышенные потери и постоянные разрывы в хозяйственно-культурной преемственности".[35] Следовательно, то, что "адаптивно для целого, может не быть полость адаптивно для индивида".[36]

Итак, этническая экология в России и культурная экология за рубежом разработали адаптивный подход в этнологии. Процесс материальной адаптации к среде обитания, материальной системы жизнеобеспечения был изучен подробно, ему посвящено множество книг и статей. Вопросы психологической адаптации, а так же вопросы адаптации не к природной, а социокультурной среде были поставлены, важность их была осознана. Однако, они остались слабо изученными.

Так, анализируя коллективную монографию “Культура жизнеобеспечения и этнос”, В.И. Козлов отмечает противоречие между теоретической заявкой исследования и его эмпирической частью: “Авторы, касаясь возможных аспектов характеристики “культуры жизнеобеспечения...” замечают, что человеческие потребности являются не только физиологическими, но и в огромной мере социально обусловленными. Поэтому, изучая жилище, поселение, одежду, пищу, мы даже порой не столько концентрируем внимание на чисто витальных функциях, сколько на том, как в них отразились художественно-эстетические, престижно-знаковые, этические и идеологические установки данного общества, входящие в его соционормотивную и гуманитарную культуру”. Однако такая “пора” для авторов монографии пока еще не пришла, и в дальнейшем они дают обычное описание сельских поселений Армении, сельского жилища армян и “системы питания”, дифференцируя их по трем основным природным зонам Армении. Никакого анализа подобной “культуры жизнеобеспечения”, применительно к конкретной природной среде при этом не дается, и насколько полно она удовлетворяет потребности населения — остается по-существу неизвестным.”[37]

А Н.М. Лебедева, единственная из представителей этнической экологии целенаправленно изучавшая психологические аспекты адаптации пишет, что “вопросы психологической адаптации этнических групп к географической среде практически не разработаны.”[38]

Обращаясь к теме арктической этноэкологии, исследуя при помощи математического энергетического метода способы адаптации к природе малых народов Севера Игорь Крупник особо подчеркивает, что существует еще другая отдельная тема — “духовные” аспекты адаптации народов к окружающей среде. “Эта часть гармонии не поддается “измерению алгеброй” и требует самостоятельного осмысления”.[39]

Историческая этнология призвана устранить этот пробел. Предметом ее изучения является психологическая и социокультурная адаптация народов к меняющимся условиям его существования, прежде всего политическим, социальным и культурным условиям. Именно поэтому культурная экология ( = этническая экология) составляет один из наиболее существенных элементов ее теоретической базы.

Для того чтобы понять практическую значимость терминов “адаптация” в качестве одного из ключевых терминов, позволяющих понять специфику этнических процессов в истории различных народов, мы должны обратиться к учениям о традиции и культуре, после чего мы сможем обратиться к изучению собственно историко-этнологических концепций.

Во второй главе мы уже касались вопроса о том, что финны несмотря на тяжелейшие природные условия осваивали новые земли в одиночку и почти не прибегали к коллективному труду. Очевидно, что такой механизм действия имеет свое объяснение и мы в последующих главах еще будим возвращаться к финскому примеру и понять этой “странность”. Но столь же очевидно, что даже если имелись некие причины действовать именно таким образом, то люди должны были воспринимать свой образ действия как достаточно комфортный, и, следовательно, должна была существовать определенная система психологической адаптации, позволявшая финнам ощущать свои действия как вполне адекватные имеющейся ситуации.

О какого рода системе в данном случае может идти речь? Прежде всего об общей системе мировоззрения финнов, в которой предпочтительным является именно данный способ действия. Итак, что представляла собой картина мира финна XIX века?

Сюжет 5. Финская этническая картина мира

Если определить традиционное отношение финна к природе одной фразой, то можно сказать: финн с природой борется. "Вечная, тяжелая борьба идет тут у человека с природой. Трудно передать, какого количество человеческих жизней стоила Финляндии обработка ее скудной почвы и ведение ее превосходного хозяйства...".[40] Вплоть до середины XIX века не проходило и года, чтобы в той или иной местности не было неурожая. Целые деревни голодали, и масса людей погибла от голода.

Вся вселенная финна — это арена борьбы человека с внешним миром, арена схватки, где человек обязан победить. Не просто выжить, а покорить мир себе.

Установки, относящиеся к области "человек — природа", — центральные в сознании финна. Его защитные механизмы направлены, главным образом, на опасность, исходящую от природного окружения. Поэтому, вероятно, длительное время финны, несмотря на свою относительную многочисленность, не могли защитить себя от военных набегов. "В новгородских летописях постоянно встречаются известия, вроде следующего: в таком то году новгородцы ходили войной на ямь [западных финнов], села пожгли, скот побили, людей побрали в полон, пришли домой все здоровы".[41] В сознании финна почти отсутствовал образ врага-иноплеменника, то есть некоего племени, которому приписывались бы всевозможные негативные качества. Следовательно, в его сознании отсутствует и готовность к самообороне, которую можно было бы назвать борьбой добра со злом.

У финна нет персонифицированного образа врага, но нет и персонифицированного образа защитника. Это тоже особенность его сознания. Финн не будет ждать помощи от других. Да он бы и не поверил в ее искренность. Финн не надеется, по существу, и на Бога. С Богом у него скорее договорные отношения. Он верит только в себя. Образ личного защитника отождествляет с самим собой, замыкает на себе. Он сам себе защитник.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Осипова о
вляются главнейшими характеристиками культуры
Основные проблемы этнической экологии
Присущие английской колонизации
Культура должна изучаться непосредственно