<<<     ΛΛΛ     >>>   

Графы Анжуйские ведут свою родословную с VIX в., когда они получили Анжу за отражение нашествия нормандцев и бретонцев. Они сооружали замки, воевали с соседями, присоединив Турень и Мэн, но достигли могущества совсем иным способом. Жоффруа Плантагенет (Плантагенет — прозвище за любовь Жоффруа к цветущему дроку) еще в ранней молодости женился на вдове германского императора Генриха V Матильде, которая была дочерью короля Англии Генриха I. Генрих I, лишившийся своих сыновей из-за крушения корабля, добился не без труда от своих баронов клятвы признать Матильду наследницей престола, но после его смерти Жоффруа и Матильда не получили наследства. Сын одной из дочерей Вильгельма Завоевателя Стефан Блуазский опередил их, надавал обещаний прелатам и баронам Англии и почти обманом добился коронации 22 декабря 1135 г.
Матильда не нашла поддержки у Папы Римского, поскольку Стефан дал чрезвычайно большие авансы церкви и баронам. Он отрекся от всей политики англонормандских королей. При попустительстве Стефана бароны захватили административную и военную власть, верховный суд, стали чеканить монеты, собирать налоги, воздвигли 1115 замков и все более и более презирали Стефана. Первая же попытка короля арестовать одного из баронов за строительство замка без королевского дозволения обратилась для него всеобщим возмущением. Матильда разбила войска Стефана при Линкольне (2 февраля 1141 г.) и заключила соглашение с духовенством Англии, признавшим ее «госпожой Англии и Нормандии». На этом основании Жоффруа Плантагенет присоединил к своим владениям Нормандию, но Англия была поделена между Матильдой и Стефаном. Жоффруа умер в 1151 г., оставив своему сыну Генриху княжество, обширное и могучее, включавшее Анжу, Мэн, Турень и Нормандию. Генрих высадился в Англии с войском в январе 1153 г. и, опираясь на сторонников, в ноябре заключил мир, по которому был признан наследником престола и соправителем Стефана; после смерти Стефана в 1154 г. он стал королем Англии Генрихом II [4, 87—91].

18.1. Власть в XII—XIII вв.

Начинать управление после 18 лет анархии можно было только с уступок духовенству и баронам. Так внешне и выглядела его коронационная хартия. Однако именно в ней Генрих II провозгласил продолжение курса Генриха I и остался ему верен до конца своей жизни [4, 91—92].
Баронская анархия была подавлена Генрихом II почти за год. Но бороться с разгулом вольных лесных стрелков (запечатленных в эпосе о Робин Гуде) пришлось очень долго, терпеливо проводя судебные и полицейские реформы.
Для восстановления своих ресурсов королевская власть нуждалась в помощи местных властей, курий графств и сотен. Королю нужно было вновь подчинить себе шерифов. В конце англосаксонской эпохи шериф бы крупным землевладельцем, заведовавшим в округе доходами короля, но он был всего лишь наместником вельможи-элдормена, управлявшего одним или несколькими графствами. После нормандского завоевания шериф всегда назначался самим королем. Он был исполнительной властью в округе. По традиции шериф был феодалом, который часто злоупотреблял своим положением, несмотря на то, что Генрих I поручал обязанности шерифа только верным людям.
В начале своего правления Генрих II вынужден был искать опору среди магнатов и раздал много шерифских должностей баронам, как светским, так и духовным. Во время продолжительного пребывания Генриха II в Нормандии (1166—1170) эти магнаты совершили ряд злоупотреблений властью. Например, произвольно арестовывали людей, занимались казнокрадством и вымогательством. Вернувшись, Генрих II поручил своим разъездным судьям произвести обширное расследование, и все лихоимцы, включая церковных судей и шерифов, были отстранены от должностей, а многие подверглись преследованию. С тех пор шерифы стали послушными чиновниками, вышедшими из среднего класса, имевшими весьма широкие полномочия от короля, а с 1170 г. от королевской курии [4, 108, 109].
Те, кто преобразовывал и поддерживал добрые традиции королевской канцелярии, палаты шахматной доски, судебных трибуналов, кто руководил дипломатией — сплошь были клирики. Светский мир в ту эпоху жил больше инстинктом, чем разумом, а церковь имела традиции собраний, дискуссий, выборов руководства, суда, не говоря о грамотности, начитанности и осведомленности о достижениях государств разных эпох. Именно в церкви росло понимание и развивалась способность к административной и юридической организации. Именно через церковь каноническое право римское, культивировавшееся в Болонье, получило некоторое влияние в королевстве Генриха II. Именно церковники «Анжуйской империи», французские и английские, создали ту юридическую интерпретацию, которая породила английское общее право.
Англия еще в XII в. создала общее право, которое благоприятствовало рыцарству, свободным крестьянами и горожанам, всем предприимчивым людям, но было враждебно застою, костности, сеньориальному духу. Впрочем, общее право использовалось Генрихом II и для ограничения церковного суда, так как король хотел наказывать и преступных клириков. Иными словами, общее право Англии соответствовало культуре англичан, их правовым традициям, и лишь в некоторой степени оно подвергалось отделке с помощью римского права.
Генрих II возвел в закон экспроприацию собственности только по постановлению суда. Это ограничивало произвол магнатов, от которого страдали наследники. Великой ассизой 1179 г. у магнатов было отнято право инициировать дело об отторжении собственности в суде. С того момента необходим был королевский приказ, разрешавший возбуждать судебное дело, причем ответчик мог требовать королевского, а не местного суда. Присяжные в королевском суде были соседями ответчика, вызванными правительственным чиновником для того, чтобы ответить под присягой на вопросы суда и вынести вердикт. Использование присяжных было французским изобретением. Вильгельм Завоеватель пользовался присяжными, когда его чиновники составляли на местах КСС, т. е. для административных целей. Генрих II продолжил эту практику, но расширил ее и на судопроизводство. Кроме того, шерифам было поручено пользоваться обвинительными присяжными для обнаружения преступлений. Во времена Генриха II обвинительные присяжные назначались шерифом, а с конца XII в. они стали избираться в каждой сотне. Эта процедура позднее стала использоваться для выборов в парламент. Так, шаг за шагом, исподволь формировались элементы представительной системы [4, 98, 119—121].
До правления Генриха II большинство тяжб разбиралось в сеньориальных куриях или в куриях графств и сотен. Местные суды были вне контроля короля. Генрих II ввел с 1176 г. разъездные суды, которые особенно тщательно следили за интересами короны. В 1178 г. начал действовать суд королевской скамьи, судивший «именем короля» и состоявший из пяти опытных и проверенных юристов, двух клириков и трех мирян. Позже, при Иоанне, этот суд продолжал сопровождать короля, а «суд общих тяжб» остался в Вестминстере с верховным судьей во главе. Так свершился чрезвычайно важный акт в цепи шагов по централизации английского государства [4, 117].
Внимания заслуживают изменения налоговой системы: датские деньги Генрих II отменил, но щитовой налог собирал семь раз, освобождая от военной службы тех, кто ему платил (эта практика была начата при Генрихе I, но Генрих II закрепил ее законом, положив начало наемному войску и ослабив тем самым свою зависимость от магнатов). Налоги платились нерегулярно, как помощь сеньору в случаях крайней нужды. Но средств не хватало, налоги росли, и стала создаваться конфликтная ситуация, о которой при Генрихе II никто не задумывался.
За время баронской смуты 1135—1153 гг. церковь установила порядки, наносившие ущерб светской власти, например, церковь отнимала у сеньора его крестьян и посвящала их в церковный сан без его согласия. Но особенно распустились церковные суды: убийцы-клирики отделывались лишь лишением сана; долговые обязательства оставались в церковных судах только под тем предлогом, что должник клялся заимодавцу; архидиаконы принуждали мирян обращаться в церковный суд ради вымогательства у мирян штрафов и т. д. Особую остроту приняли конфликты между светскими и церковными судами по вопросам держаний земель. Генрих II издал Кларендонские постановления, в которых, в частности, запрещалось обращаться к Папе без разрешения короля. Архиепископ Кентерберийский отказался признать Кларендонские постановления, и разгоревшийся конфликт закончился поражением Генриха II — он согласился на унизительную эпитимию в 1172 г. и пошел на уступки церкви.
Это поражение инициировало выступление против Генриха II коалиции, возглавлявшейся его женой и сыновьями. Восстание на материке было обширнее и опаснее, поэтому с ним боролся сам Генрих II, а в его отсутствие рыцари, свободные крестьяне, горожане и даже почти все духовенство усмирили англонормандских баронов на территории Англии. Такое развитие грозных событий отчетливо показало, чьим интересам в первую очередь служила политика Генриха II [4, 124—132].
В своей коронационной хартии Генрих II обращался и к англосаксам и к французам, однако он был прежде всего французским государем и бoльшую часть своего царствования (21 год из 34 лет) провел на материке. Длительное отсутствие короля в Англии имело свои последствия. И бароны и клирики сохраняли за собой свободу слова [3, 99].
Идея избираемости короля глубоко проникла в культуру англичан уже в XII в. Эта традиционно церковная идея основывалась на том, что Бог выбирает самого достойного и возлагает на него бремя ответственности. Генрих II был не из такого числа. Власть он взял, но нельзя отрицать, что избрание для него добилась его мать, Матильда. И это не было не замечено его современниками.
После смерти Генриха II церковь и бароны беспрекословно признали его сына Ричарда Львиное Сердце королем; он был очень популярен, потому что в отличие от своего отца, запрещавшего рыцарские турниры, Ричард их обожал и тем увлекал за собой рыцарей [4, 99—102]. Ричард Львиное Сердце мало заботился об управлении и юридических реформах, презирал мир, для поддержания которого его отцом было принесено столько жертв, увлекался крестовыми походами, гонялся за приключениями. Страной же управляли канцелярии и чиновники [4, 96].
Но когда после смерти Ричарда встал вопрос, кому из оставшихся двух сыновней Генриха II быть королем, архиепископ Кентерберийский воспользовался учением об избираемости королевский власти для того, чтобы отвести Артура, который был воспитан при дворе французского короля Филиппа-Августа, был ему подчинен и не любил англосаксов. Королем был избран Иоанн. Таким образом, в конце XII в. английской церкви удалось добиться публичного признания ее учения об избираемости монархии [4, 103].
«Иоанн Безземельный был одержим душевной болезнью, в настоящее время ставшей известной и описанной современными психиатрами, а именно, периодическим психозом». «Он нес на себе бремя тяжелой наследственности со стороны своего отца Генриха II, среди его анжуйских предков были сумасшедшие» [4, 191]. Он был не способен довести до конца начатое, будучи подозрительным и непостоянным; изменял всем (отцу, брату, друзьям, баронам) даже тогда, когда измена противоречила его собственному интересу. Он потерял почти все земли во Франции, восстановил против себя церковь, опустошил казну, обобрал Англию до нитки посредством налогов, потерял поддержку рыцарей и горожан из-за жуткой коррупции королевского чиновничества и злоупотреблений прав феодального сюзерена.
Не останавливаясь на злоключениях Иоанна, целесообразно назвать его фактический конец, после которого он вскоре умер: 15 мая 1215 г. близ Виндзора Иоанн приложил свою печать к тексту, который впоследствии стал называться Великой хартией вольностей. Великая хартия вольностей была составлена баронами и для баронов. Но бароны нуждались в поддержке рыцарей, фригольдеров и горожан, поэтому в хартии есть статьи, отражавшие их интересы. Одна из статей Великой хартии вольностей отражает противоречия между англосаксами и французами, хотя и в светской форме: «король будет назначать судей, констеблей, шерифов и бейлифов только из таких людей, которые хорошо знают закон королевства и имеют желание хорошо его соблюдать». Это условие было направлено против французов. Специально было оговорено, что названные поименно чиновники и «весь их род» не будут больше иметь права занимать общественные должности; эти люди были, как правило, выходцами из Турени [4, 289—296]. Противостояние англичан и французов продолжалось и спустя полтора века после коронования Вильгельма Завоевателя.
Преемник Иоанна Безземельного Генрих III был не лучше, чем его отец. Его двор наполнился множеством алчных клерков французского происхождения, родичей жены короля. Казнокрадство всегда приводило к росту налогов, и король требовал от баронов, в том числе и от церкви, «помощи» сюзерену во все возрастающих количествах. При этом король остался совершенно равнодушным к домогательствам Папы Римского, добивавшегося от английской церкви денег на политические нужды, вызванные его враждой с германским императором. С 1244 г. английская церковь, отчаявшись получить поддержку короля, перешла к оппозиции святому престолу, которая стала быстро принимать острые формы. Например, в 1245 г. одному из папских нунциев пришлось тайно бежать из Англии, так как у него были основания опасаться за свою жизнь [4, 302].
Здесь целесообразно отметить еще одну особенность деятельности английской церкви, которая в тот период была очень влиятельной силой. Пройдя тяжелые испытания во времена преследований и интердикта, она окрепла и помолодела с приходом нищенствующих монахов. Первые доминиканцы высадились на берег Англии в 1221 г., а францисканцы — в 1224 г. Через несколько лет в английских городах, скученных, грязных, болезнетворных, появилось по 1—2 монастыря этих орденов, в которых читались проповеди, обучались дети, обеспечивались уходом больные. Церковь стала при Генрихе III вдохновительницей сопротивления всякому гнету.
Английские прелаты подчинялись решениям Папы, когда находили их справедливыми. Но они отвергали его требования субсидировать войну с Фридрихом II, который не был осужден за ересь приговором церкви. Они считали должным помогать английскому королю, когда была зримая опасность или нужда, но желали обсуждать каждый случай, требовавший помощи, а также сохранять за собой свободу отказа или поддержки, а также иметь гарантии.
Английское духовенство в карман за словом не лезло. Линкольнский епископ Роберт Гросстет отправился в Лион в 1250 г. и прочитал перед Папой и кардиналами записку, которая стала знаменитой. Он описывал в ней бедствия, причиной которых была алчность римской курии. «Источником всего зла является римская церковь», — заявил он перед высшими иерархами [4, 322—325].
Английская церковь отражала недовольство королем, которое накопилось в английском обществе. Терпение англичан истощилось в 1258 г., когда ко всем невзгодами добавились неурожай и голод. Генрих III потребовал налог для Папы Римского, равный трети всего движимого и недвижимого имущества. Бароны съехались при оружии в сопровождении своих вооруженных отрядов в Оксфорд, заставили короля принять Оксфордские провизии, установили баронское правление, избрав совет 15-ти баронов при короле, выдворили французских придворных из Англии и т. д.
Совет 15-ти баронов управлял страной с июля 1258 г. по октябрь 1259 г. и проводил узкосословную политику. И в это время вновь заявили о себе как об одной из общественных сил рыцари и горожане, выступившие в 1259 г. со своими требованиями. В октябре 1259 г. они при поддержке части баронов заставили короля принять Вестминстерские провизии, отражавшие интересы не только рыцарей и горожан, но и верхушки свободных крестьян, т. е. зажиточная часть крестьянства стала политически активной силой. В этот документ были включены меры для пресечения злоупотреблений чиновников, защиты держателей от произвола феодалов и феодальных судов. Потерпевшие получили право подавать жалобы судьям для расследования дел присяжными.
Естественно, бароны в целом воспротивились требованиям рыцарей, горожан и свободных крестьян. Генрих III решил этим воспользоваться, и в 1264 г. началась гражданская война. Войско антикоролевских сил состояло из рыцарей, горожан, моряков пяти портов, студентов Оксфордского университета, свободных крестьян и отдельных баронов. В мае 1264 г. король и его сын попали в плен, и начался 15-месячный протекторат Симона де Монфора. Он и созвал в 1265 г. парламент, в котором были представлены рыцарство и города. Помимо баронов, поддержавших восстание, в него вошли высшее духовенство, по два рыцаря из каждого графства и по два горожанина от каждого крупного города Англии [1, 62].
Активное и организованное участие крестьянства и городских ремесленников, особенно лондонских, в восстании напугало баронов, которые, поддержав короля, разбили восставших в битве 4 августа 1265 г. Но ни Генрих III, ни его преемник Эдуард I не уничтожили парламент, так как попытки короля собирать налоги без согласия парламента поставили страну на грань новой гражданской войны. В то время в английском обществе сформировалась идея о том, что права монарха должны быть ограничены. Королевский судья Брактон во второй половине XIII в . провозгласил, что закон делает короля, и нет короля там, где царствует произвол, а не закон [4, 313].
После 1265 г. парламент созывался нерегулярно, состав его менялся раз от раза. Наконец, король Эдуард I созвал в 1295 г. парламент по образцу 1265 г. («Образцовый парламент»), а в 1297 г. издал «Подтверждение хартии», в которой заявлялось, что ни один налог не будет взиматься без согласия парламента, т. е. налоги разрешались королю рыцарями, баронами, духовенством и горожанами. Парламент не только отражал расстановку общественных сил того времени, но и являлся свидетельством политической деятельности всех английских сословий. Эдуард I пошел на эти шаги, потому что они позволили ему укрепиться за счет ослабления баронов при опоре на рыцарей и горожан, причем он не пренебрегал экономическими интересами баронов, а только теснил их политически и был осторожен в наступлении на церковь. Соотношение сил в парламенте определило путь последующего развития Англии [1, 63].

18.2. Общественное и экономическое развитие Англии в XII—XIII вв.

Основной вид деятельности людей — это производство, поэтому целесообразно начать этот раздел с аграрного производства — самого распространенного вида деятельности англичан в рассматриваемый период. Сделать некоторые выводы позволяет сопоставление данных из Книги страшного суда 1086 г. и Сотенных свитков 1279 г., составленных по распоряжению Эдуарда I [12]. О деятельности людей той поры приходится судить по тем событиям и результатам, которые зафиксированы в этих документах.
Королевский домен, поставлявший до середины XII в. бoльшую часть дохода короля, стал быстро таять: со времен КСС короли раздали 345 маноров, и к 1274 г. у них осталось лишь 20 маноров [10, 74]. Король лишился своего главного феодального средства, с помощью которого он строил отношения со своими вассалами, основанные на многовековой традиции. Вассалам приходилось ждать земельных пожалований по несколько лет, пока король не конфисковывал какие-либо земли. На этот период ожидания король назначал вассалу пенсию в размере ожидаемого дохода от пожалованных земель. Король Иоанн Безземельный только в 1200—1201 гг. выдал 31 барону ежегодные пенсии на сумму 1500 ф (для сравнения сумма доходов казны составила 24 781 ф). Еще щедрее был Генрих III. Эдуард I был умереннее в пожалованиях, но также вынужден был идти на такие шаги [10, 240—247].
Забегая вперед, следует отметить, что к концу XIII в. главным источником пополнения казны стали города, рыцари и свободные крестьяне [10, 278], но были и другие источники. Евреи-ростовщики в Англии считались личной собственностью короля, и королевское казначейство получало через так называемое еврейское казначейство огромные доходы от ростовщических операций евреев, взимая с последних еврейскую талью. Кроме того, осуждаемые церковью за ростовщичество, евреи не могли передать свое имущество по наследству. Имущество переходило королю, а сын-наследник выкупал его у короля. Начиная с Иоанна Безземельного, король часто освобождал баронов-должников от уплаты долга евреям-ростовщикам, но за счет еврейской тальи, т. е. за счет своей казны. В 1200—1201 гг. король Иоанн освободил от долгов 37 феодалов. Генрих III только за 1264—1265 гг. издал 45 приказов подобного рода, но это уже была подачка рыцарству, судя по документам той эпохи. Эдуард I в 1274 г. издал 15 таких приказов [10, 241—243].

Землевладельцы

Бароны вслед за королем делали для себя деньги даже из возложенных на них королем налогов. Например, щитовые деньги каждый барон платил королю за фиксированное раз и навсегда количество рыцарей, выставляемых в королевское войско. Бароны в XIII в. разместили на своих землях значительно больше рыцарей, чем были обязаны, и разницу от щитовых поборов использовали для своего обогащения. Так, эрл Норфолкский должен был платить щитовые деньги за 60 рыцарских феодов, а на его земле были помещены 162 рыцаря. Платили все, и сборы от 102 рыцарей поступали барону [10, 234].
Мелкие и средние землевладельцы прибегали к субинфеодации, как к средству уклонения от раздела получаемой ими ренты с вышестоящими сеньорами. Суть субинфеодации состояла в том, что создавались многочисленные промежуточные звенья в феодальной иерархии, что отделяло держателя земли цепью промежуточных лордов от баронов, и последние на практике теряли возможность добраться до своей полной доли ренты. Баронии при этом часто дробились на мелкие части. Бароны теряли часть своей ренты из-за того, что лишались права на выморочные держания, которые обычно оставались в руках одного из промежуточных держателей, права на выдачу замуж наследниц, права на опеку над землями и держаниями несовершеннолетних и т. п. [10, 259].
С начала XII в. стало возможным платить налог за отказ от воинской службы, и поэтому появилось большое количество рыцарей, которые покупали рыцарскую землю для производства, не намереваясь когда-либо служить. Во времена Генриха III стало гораздо выгоднее платить скутагий (налог за отказ от воинской службы), а не тратить время на обучение военной службе, тем более что одновременно увеличились гражданские обязанности рыцарей: заседания в судах графств и сотен, служба присяжными в королевских судах и т. д. [9, 79, 90].
В течение XII—XIII вв. светские маноры дробились очень интенсивно. Появлялись и атипические формы маноров, что вполне характерно для осколков того, что когда-то было целым. Цепь феодальных собственников, надстраивавшихся над каждым держанием, удлинилась в XII—XIII вв. на две ступени по сравнению с 1086 г. Одновременно множилось число держателей за счет дробления реального обладания. Мелкие держания были очень подвижными (дробились, объединялись с другими и вновь дробились). Это делало их наименее уязвимыми со стороны фискалов короля. У мелких держателей оставалась некоторая часть феодальной ренты [12, 82—94].
Вильгельм Завоеватель создал в Англии систему, способную удержать в повиновении враждебную иноплеменную англосаксонскую общину, загнанную в подчиненное положение. Титул верховного и единственного собственника всей земли Англии признавался только за королем. Но это означало, что все остальные свободные люди были идентичными держателями и с формально-юридической точки зрения были субъектами такого же права. В этих условиях к середине XII в. соотношение собственников и в юридической доктрине, и в реальной действительности стало складываться в пользу непосредственных держателей земли. В XIII в. это привело к тому, что многие держатели фригольда не только не несли никаких повинностей в пользу сеньора, но, как правило, не могли даже определить, от кого они держат землю. Более того, даже если повинности в пользу сеньора отбывались, феодальная рента делилась так, что почти все оставалось у непосредственного держателя.
В среде земледержателей шла жестокая борьба без правил: лорды налагали произвольные тальи, насильно выдавали замуж вдов, долго не возвращали держания из-под опеки, вырубая там леса, истощая почву и т. д., а их вассалы уклонялись от уплаты ренты, избегали судов сюзеренов, не платили штрафы за самовольный брак, скрывали опеки, отчуждали без ведома лордов землю и т. п.
На фоне сокращения доли многовотчинной группы светских субдержателей произошел быстрый рост группы владельцев одной лишь вотчины. Так постепенно формировался слой знаменитых в последующие века домовитых сельских хозяев-лендлордов (country gentelmen), тесно связанных всеми своими материальными и политическими интересами с родным графством, выражавших эти интересы на собраниях сотни и графств, а позже представлявших их в парламенте.
К 1279 г. слой мелких субдержателей (владельцы менее 5 плугов пахоты) составлял 4/5 от общего числа держателей. Большинство из них имело доходы, делавшие невозможным приобретение доспехов, необходимых для военной службы. Как правило, они старались избежать рыцарской службы, даже несмотря на неоднократные указы Эдуарда I о принуждении к этому всех землевладельцев определенных имущественных категорий. В результате этих процессов в начале XIV в. рухнула вся военно-рыцарская система землевладения в Англии.
Слой мелких держателей — это новообразование XIII в., наиболее важный результат эволюции английского феодального общества. Англонормандская знать к концу XIII в. потеряла значительную часть своих владений, тогда как мелкие держатели из числа потомков англосаксов ее приобрели. В этих условиях барщина коммутировалась не столько потому, что становилась нерентальной, сколько из-за распада крупных держаний на множество мелких, многократно переходивших из рук в руки. Барщина становилась невозможной в силу неопределенности феодальной зависимости. Коммутация же барщины способствовала развитию товарно-денежных отношений, разлагавших отношения феодальные.
Разорительные рельефы (плата наследника за право держания наследства), грабительская опека несовершеннолетних наследников и вдов, произвольная талья и т. д. делали неизбежным процесс дробления держаний ради неуплаты всех этих феодальных повинностей лорду. Мелкие держатели, т. е. рыцари, избавившиеся от подобных феодальных пут, которые еще не были сброшены баронством, непосредственно державшим землю от короля, были в экономически более выгодном положении. Мелкие держатели поддерживали усилия короля по централизации ради обеспечения на территории всей страны общего права, королевского суда и т. п., тогда как бароны этому сопротивлялись.
Постоянная нужда в деньгах заставляла землевладельцев обращаться к церковным заимодавцам и ростовщикам. Займы давались под залог земли. К началу XIII в. ипотека стала широко распространенной практикой среди лендлордов. Это неминуемо вело к формированию земельного рынка. В последней четверти XII в. в Англии возникла специальная судебная процедура, придававшая купле-продаже земли юридическую силу. Доля светских вотчин, переходивших по наследству в XII—XIII вв., не превышала 10—15%, поэтому дробление вотчин — это результат воздействия рынка. Отчуждения по экономическим мотивам абсолютно преобладали над всеми другими отчуждениями, вместе взятыми.
Церковь и горожане, имевшие деньги, выкупали рыцарские феоды. В Англии никаких сословно-юридических преград для этого не было. Феод из держания, обусловленного службой, превратился в начале XIII в. в собственность держателя безусловную, свободную от каких-либо повинностей сюзерену, кроме символической ренты признания: «пары шпор» или «розы». Цепь вассальной зависимости была разорвана, и землевладельцы в XIII в. стали субъектами земельного рынка. Важным же следствием этого процесса было расширение владений невоенного фригольда за счет рыцарского землевладения [12, 106—149].
В годы так называемой Баронской войны (1258—1267) повсюду в Англии бароны захватывали силой земли, скот, людей. В борьбе баронов с рыцарями королевская власть обычно оказывалась на стороне мелких и средних держателей. Даже в период правления Генриха III, когда не было никаких законов в пользу мелких и средних держателей, общий ход развития права был на их стороне, так как продолжалась линия законотворчества, заложенная Генрихом II.
В конце XIII в. все законодательство Эдуарда I дополняло и реформировало общее право в пользу мелких и средних держателей и ограничивало права баронов на захват скота их держателей, права опеки и сеньоральные права в отношении вассалов. К этому времени средние и мелкопоместные феодалы составляли уже не менее 3/4 всего высшего класса Англии.
В 1290 г. Эдуард I издал статут, заменявший субинфеодализацию на субституцию. Таким образом, бароны добились своего — субинфеолизадация была запрещена. Однако субституция означала свободную куплю-продажу земли и держаний при условии исполнения покупателем всех обязанностей держателей перед лордом, что отвечало интересам мелких землевладельцев. Статут открывал процесс сокращения ступеней феодальной иерархии и повышения доли мелких и средних держателей небаронского происхождения среди непосредственных держателей короны.
Эдуард I строго следил за тем, чтобы его вассалы и бароны не расширяли своих земельных владений и не превышали судебных и фискальных привилегий. После 1274 г. он регулярно возбуждал судебные иски против превышения баронами их прав и всегда их выигрывал. Конфискуемые при этом земли передавались мелким и средним феодалам за службу королю.
Интересы мелких свободных держателей защищал статут 1292 г. «О гарантах», который запрещал баронам выставлять в качестве гарантов в суде королевской скамьи в тяжбах о свободном держании «всяких плутов, неизвестных лиц и чужеземцев», признавая, что лжесвидетельство в пользу баронов «крайне опасно для бедных истцов в их тяжбах против магнатов и богатых людей».
Мертонский статут и 46 статья II Вестминстерского статута, разрешая баронам проводить огораживание общинных земель, обязывали их оставлять, пропорциональные пастбища свободным держателям. Законы XIII в. охраняли движимое имущество и личность свободных держателей от посягательств баронов.
Еще реформы Генриха II разрешили свободным держателям обращаться в королевский суд по гражданским и уголовным делам, а Мальбороским статутом (повторявшим 1, 2, 3 и 18 ст. Вестминстерских провизий) свободные держатели освобождались от обязанности посещать курии своих лордов, если эта обязанность не была специально оговорена в условиях держания.
В интересах массы свободных держателей, рыцарей и горожан центральное правительство умеряло стяжательство и самоуправство местной королевской администрации — шерифов, бейлифов и др. — своими постановлениями 1215, 1258 и 1259 гг. [10, 147—150].
Свободное держание, фригольд в Англии XIII в. было единственной юридически признанной формой земельного владения. За держания в рыцарском праве в 1279 г. нужно было платить скутагий. С заменой военно-рыцарской службы щитовыми деньгами рыцарский феод стал дробиться. Но наряду со свободными держаниями в рыцарском праве стал интенсивно распространяться свободный сокаж в общем праве, который родился из разложения рыцарских держаний и возвышения вилланских держаний под сенью традиции: с начала XII в. существовала масса держателей за денежную ренту — сокмены. Свободным сокаж называется для того, чтобы отличать его от древнего сокажа. Между ними не было исторической преемственности, первый был привилегированной формой земельного держания, а второй — низким держанием земледельца. Вопреки закону, каждый не отбывавший барщину держатель причислялся к свободным, даже будь он вилланом, выкупившим на срок своей жизни свободу, несмотря на формальную принадлежность к вилланам. Свободный сокаж — это новообразование XII—XIII вв.
Фригольд — это новообразование вне зависимости от формы держания, результата вторжения товарно-денежных отношений в феодальное землевладение, 45% фригольдерских держаний в 1279 г. были вновь приобретенными в результате купли-продажи. Однако только одна половина свободных держаний принадлежала крестьянам, другая же — светским лордам, церкви и горожанам, но последние на земле не хозяйствовали, а сдавали ее в аренду. В этом случае власть земельного собственника в XIII в. осуществлялась чисто экономически. Мелкий фригольд — это результат выделения из землевладельческого населения тех, кто был вытеснен из земледелия ходом развития общественного разделения труда. Аграрное перенаселение было уже фактом XIII в. и стало продуктом товарно-денежных отношений в деревне.

Вилланы

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Латентная война с испанией в 70 хnbsp
Тот самый парламент
1 голосов правительство промышленности
Асланов Л. Культура и власть всемирной истории 4 нидерландов
Это 43 избирателей