<<<     ΛΛΛ     >>>   

Однако власть палаты общин, как бы ни была она велика, это капля в океане по сравнению с властью, которой пользуется устойчивое большинство в вашем Национальном собрании. Это собрание с начала беспорядков не подчинялось более никакому закону, никакому строгому регламенту или установленному обычаю, которые могли бы ограничить его власть. Все его члены, вместо того, чтобы признать необходимость действовать в рамках уже установленной конституции, решили сами создать конституцию, которая соответствовала бы их планам. Ими не может править никто ни в небе, ни на земле. Какие головы надо иметь, какие сердца, какие способности, чтобы осмелиться не только создавать законы при принятой конституции, но одним махом создать новую конституцию для огромного королевства и каждой его части, пригодную и для монарха на троне и прихожанина самого захудалого прихода. Но "дуракам закон не писан". В подобном положении, когда власть безгранична, а цели ее не определены и не поддаются определению, повсеместное распространение нравственного зла и почти физическая неспособность людей, наделенных властью, выполнять свои обязанности может быть причиной ужасных потрясений.

Изучив состав собрания третьего сословия, я обратил свой взгляд на представителей духовенства. По-видимому, в данном случае выборы были проведены так, что для большой и трудной работы по строительству нового государства в парламент был послан целый легион простых деревенских кюре; людей, которые видели богатство только на картинках; ничего не знающих о мире, существующем за пределами их погруженных в безнадежную бедность деревень; могущих лишь с завистью смотреть на любую собственность - частную или церковную. Ради малейшей надежды на проценты от награбленного они будут готовы поддержать любые нападки на общественное богатство, урвать свою долю от которого им удастся только во всеобщей свалке. Таким образом, вместо того, чтобы противостоять силе корыстолюбцев, представляющих третье сословие, эти кюре неизбежно станут активными помощниками, в лучшем случае - пассивными исполнителями для тех, кому они привыкли подчиняться у себя дома. Они пополнят ряды мелких карьеристов из третьего сословия, привнеся с собой энергию невежества, самонадеянности, страсти к наживе, которой никто не сможет противостоять. С самого начала было очевидно, что большинство третьего сословия в союзе с большинством от духовенства отнесутся благосклонно к отвратительным планам отдельных личностей из первого сословия, направленных на уничтожение дворянства. Эти отступники предложат весьма соблазнительную приманку своим новым приверженцам, разрушая и уничтожая собственный класс. Для них все привилегии, составляющие счастье их близких, ничего не стоят. Они презирают свое сословие тем больше, чем выше ставят собственные достоинства. Одним из первых симптомов того, что они погрязли в эгоизме и чрезмерных амбициях, явилось то презрение к дворянскому достоинству, которое принадлежит не только им. Привязанность к своему классу, любовь к маленькому клану, к которому ты принадлежишь - первый принцип, из которого произрастает общественное признание. Это первое звено в цепи, связывающей нас любовью к своей стране и человечеству. Только люди нечистоплотные могут изменить своему классу ради личных выгод.

Во времена гражданских волнений в Англии было несколько человек, таких, как граф Холанд, которые вместе со своими семьями получили от короля привилегии, а затем присоединились к мятежникам, недовольство которых вызвали сами. Они помогли сокрушить монархию, которой клялись в верности, погубили своего благодетеля.

Когда люди высокого ранга жертвуют идеалом достоинства ради честолюбия и пытаются достичь низких целей низкими средствами, их дело утрачивает благородство. Не кажется ли Вам, что нечто подобное происходит сейчас во Франции? Не появилось ли в ней что-то подлое и низкое? Некая тенденция принизить достоинство людей и тем самым значение Государства? Другие революции, происходившие в мире, возглавлялись людьми, которые, меняя общий порядок в государстве, стремились возвысить человеческое достоинство. Они смотрели далеко. Как правило, они не ставили своей целью разрушение всей страны. Это были люди больших гражданских и военных талантов. Их возвышение несло миру свет и красоту. [...] Удивительно, как быстро Франция, когда ей удавалось передохнуть, восстанавливала силы после длительных и ужасных гражданских войн, каких не знали многие народы. Почему? Потому что во всех этих страшных побоищах не был утрачен дух страны. Осознанное достоинство, чувство чести, благородная гордость не исчезали. Напротив, они воспламенялись, как никогда. Органы государства, хотя частично разрушенные, все же продолжали существовать; были сохранены все знаки отличия чести, благородства и добродетели. Но ваши теперешние беспорядки, подобно параличу, заглушили источник самой жизни. Любой человек в вашей стране, действующий по правилам чести, оказывается в нищете и немилости, его жизнь поддерживается только чувством возмущения, вызванным ужасными унижениями. Но это дворянское поколение скоро исчезнет. Следующее не будет отличаться от ремесленников, крестьян, биржевиков, ростовщиков и евреев, которые никогда не станут их товарищами, очень часто - хозяевами. Поверьте мне, сэр, те, кто покушаются на ранги, никогда не обретают равенства. Во всех обществах, состоящих из разных категорий граждан, одна должна доминировать. Уравнители только искажают естественный порядок вещей; возводя общественное здание, они подвешивают в воздухе конструкции, которые должны быть положены в его основу. Ассоциации портных и плотников, входящие в Парижскую республику, никогда не смогут подняться до высоты ваших проектов, основанных на узурпации исключительных прав природы, к которой вы их принуждаете.

Французский канцлер, открывая Генеральные штаты, в цветистом ораторском стиле заявил, что всякий труд почетен. Если он имел в виду, что ни один честный работник не достоин порицания, он не вышел бы за пределы истины. Но соглашаясь, что одна вещь почетна, мы придали ей некое отличие. Профессии парикмахера или фонарщика, как и многие другие, не могут ни для кого быть предметом почета. Государство никоим образом не должно угнетать этот класс людей; но если такие, как они, индивидуально или коллективно, начнут управлять государством, оно будет испытывать серьезные трудности. Вы думаете, что таким образом боретесь с предрассудками, на самом деле вы воюете с природой.

Надеюсь, дорогой сэр, Вы не подумали, будто я считаю, что право на власть дается только отличиями, полученными от рождения, именами и титулами. Нет, сэр! Перед лицом власти имеют значение только мудрость и добродетель, существующие или .предполагаемые. И если эти качества есть, то о каком бы положении, условиях или профессии ни шла речь, человек, ими обладающий, имеет мандат Небес на место и честь. Горе стране, которая бездумно отвергает талант и добродетели, готовые служить ей на гражданском, военном, церковном поприщах. Горе стране, которая обрекает на мрак все, что способно придать ей блеск и славу. И горе стране, которая бросается в другую крайность, считая, что для управления достаточно низкого образования, узости взглядов и привычки к ручному труду. Все поприща должны быть открыты для всех людей, но выбор необходим. Невозможно управлять государством по очереди или по случаю. Каждый человек должен заниматься работой, которую он знает. Я не колеблясь могу сказать, что путь от неизвестности к уважению и власти не должен быть слишком легким. Редкие достоинства редко встречаются, и необходимо, чтобы они прошли испытания. Замок чести лучше всего строить на возвышенности. Что касается добродетели, то позвольте Вам напомнить, что она всегда проверяется в трудностях и постоянстве.

Представительствовать в правительстве должны пропорционально люди, проявившие свои дарования, и люди, обладающие собственностью; но дарование всегда активно и предприимчиво; собственность же, напротив, по природе ленива, инертна и застенчива; ей никогда не удастся пробиться, если она не получит преимущества в пропорциональном представительстве; она должна быть представлена в большей пропорции, иначе ей трудно будет защититься. Основная характеристика собственности, возникшая в результате сочетания факторов ее приобретения и сохранения, - неравенство; вот почему массы, которые испытывают зависть и стремление к грабежу, должны быть поставлены в условия, обеспечивающие ее безопасность. Но возможность защитить собственность тем меньше, чем сильнее она распыляется. При этом разделении и расслоении собственности часть, доставшаяся каждому человеку, всегда меньше его вожделений и того, что он рассчитывал получить при грабеже чужих накоплений. Действительно, при распределении между множеством размер добычи может оказаться неожиданно малым. Но большинство не умеет производить расчеты, а в намерения тех, кто толкает их на грабежи, распределение вообще не входит.

Закрепление собственности навечно за семьями - одна из наиболее ценных и значительных ее характеристик, это обеспечивает долговечность самого общества, превращает нашу слабость в добродетель и оправдывает скупость. Обладатели семейных состояний и титулов, которые переходят по наследству, естественно защищают свою собственность. Наша палата лордов строится по этому принципу. Она полностью состоит из пэров и наследственных собственников. Большая часть палаты общин фактически формируется по тому же принципу, хотя это и не обязательно...

Утверждают, что двадцать четыре миллиона должны взять верх над двумястами тысячами. С этим можно было бы согласиться, если государственное устройство было бы предметом арифметики. Для людей, способных рассуждать спокойно, такой аргумент смешон. Желания большинства и его интересы различны. Правительство, в которое входят пятьсот деревенских стряпчих и малограмотных кюре, не может хорошо править, даже если бы оно было выбрано сорока восемью миллионами; не лучше было бы, если бы управление оказалось в руках дюжины людей из знати, которые предали свой класс, чтобы получить власть. Сегодня кажется, что вы сбились с главного пути Природы. Во Франции власть больше не принадлежит собственности, в результате собственность разрушена, а разумной свободы не существует. Все, чем вы сейчас обладаете, - это бумажные деньги и конституция биржевых маклеров; что касается будущего, то неужели вы серьезно думаете, что территория Франции, разделенная в соответствии с республиканской системой на восемьдесят три независимых муниципалитета (не говоря уже о частях, их составляющих) может управляться как единое государство или приводиться в действие по единому импульсу?

Когда Национальное собрание завершит эту работу, оно завершит разрушение страны. Все эти республики не выдержат долгого подчинения Парижу; провинции не согласятся с тем, что Париж монополизировал право пленения короля, и на владычество, собрания, которое само назвало себя Национальным. Каждая из них захочет получить свою долю награбленного церковного добра, и не допустит, чтобы продукты промышленности или плоды земли отсылались в Париж для обеспечения роскошной жизни наглых ремесленников. Они не увидят в этом равенства, под предлогом обретения которого их призывали отказаться от верности королю и старой конституции. В государстве, которое вы создали, не может быть городов-столиц. Вы забыли, что, создавая демократическое правительство, вы расчленили на части свою страну; что вы не оставили тому, кого продолжаете называть королем, сотой доли власти, необходимой для поддержания единства республики. Париж сделает все возможное, чтобы незаконно продлить срок существования собрания, это позволит ему продлить свой деспотизм. Парижская республика постарается, став центром неограниченного обращения ценных бумаг, все прибрать к своим рукам. Вся эта насильственная политика в результате окажется беспомощной.

Когда я сравниваю ваше теперешнее положение с тем важным и человеческим путем, к которому вы призывали, я не могу найти в себе достаточно сил, чтобы поздравить вас со сделанным выбором или успехами, увенчавшими ваши усилия. Я не мог бы рекомендовать ни одной нации следовать за вашими принципами, ведущими к подобным результатам. Я предоставляю это тем, кто лучше меня разбирается в ваших делах и умеет рассчитывать свои действия в соответствии со своими планами. Господа из Революционного общества, которые так поспешили со своими поздравлениями, кажется, глубоко убеждены, что представленные вами образцы политической мудрости могут пригодиться в нашей стране. Доктор Прайс считает, что настоящий момент "особенно благоприятен для усилий, направленных на дело свободы".

Очевидно, ум этого политического пророка отягощен необыкновенным проектом, и весьма вероятно, что усилия слушателей, способных понять его лучше, чем я, направлены на размышления о неизбежных последствиях этого проекта.

До того, как я ознакомился с проповедью д-ра Прайса, мне казалось, что я жил в свободной стране; это заблуждение, по-видимому, объясняется тем, что я очень люблю свою родину. Я всегда считал, что наша высшая мудрость и первейший долг состоят в том, чтобы ревниво и неусыпно охранять сокровище нашей свободы от любых поползновений, от распада и коррупции. Мне непонятно, почему настоящий момент столь благоприятен для усилий, направленных на дело свободы. Наше время отличается от любого другого только теми событиями, которые происходят сейчас во Франции. Значит, эта страна должна показать нам пример. Вот почему некоторые неприятные обстоятельства, не совсем совместимые с гуманностью, щедростью и справедливостью, замалчиваются и представляются как героические подвиги. Конечно, было бы неосторожно дискредитировать власть, примеру которой нам предлагают следовать. Но возникает вполне естественный вопрос: что же это за дело свободы и какие усилия должны быть предприняты, если для них пример Франции так своевременен? Не следует ли уничтожить нашу монархию со всеми ее законами, судами и древними корпорациями? Может быть, следует стереть все границы между нашими провинциями и заменить их с помощью арифметического и геометрического землеустройства? Не следует ли объявить палату лордов бесполезной, а церковные земли продать евреям и биржевикам? Не пустить ли серебряные пряжки с туфель на уплату земельного налога, который пойдет на поддержку военно-морских сил королевства? [...]

Если таковы цели и средства Революционного общества, то я думаю, что пример Франции выбран прекрасно и должен нас пристыдить. Я знаю, что нас считают ленивым и инертным народом, остающимся пассивным, пока его положение терпимо, нас якобы устраивает наша посредственная свобода; и это мешает нам достичь свободы полной и совершенной. Ваши лидеры во Франции начали с нежной любви, восхищения, почти обожания английской конституции, но когда они разобрались в ней, она вызвала у них высочайшее презрение. Живущие среди нас друзья Национального собрания придерживаются того же мнения о конституции, которая некогда считалась славой их страны.

Революционное общество сделало открытие, что английский народ не свободен: оно убеждено, что неравенство парламентского правительства "является очевидным огромным дефектом нашей конституции, делающим ее чисто формальной, теоретической". Представительство в законодательных органах королевства не только основа всякой конституционной свободы, которой мы пользуемся, но даже "...делает правительство законным. Без нее законодательная власть узурпируется. Когда представительство частично, королевство пользуется только частичной свободой, т.е. подобием свободы". Д-р Прайс рассматривает частичное представительство как исходную ошибку, как первородный грех, и опасается, что ничто уже не сможет исправить положение, если новое злоупотребление властью не разбудит нацию, или пример другого народа, который обрел подлинную свободу, в то время как мы довольствовались ее тенью, не подстегнет наше самолюбие.

Отдавая дань нашей старой конституции, которая долгое время обеспечивала наше процветание, я хочу сказать, что она прекрасно соответствует тем целям и задачам, ради решения которых создавалась. Я подробно излагаю доктрину Революционного общества только для того, чтобы все видели, какого мнения придерживаются эти господа о конституции своей страны, надеясь, что какое-нибудь злоупотребление властью или иное бедствие дадут толчок для ее изменения в соответствии с их идеями; Вы понимаете теперь, почему они чрезмерно влюблены в ваше прекрасное равное представительство, однажды последовав примеру которого, Англия пришла бы к тем же результатам, что и ваша страна. Вы убедились, что они рассматривают палату общин как "подобие", "формальность", "тень" и т.п.

Эти господа считают себя систематиками, и не без причины. Так, они рассматривают грубую и очевидную ошибку, допущенную в нашем представительстве, этот, по их словам, первородный грех, не только как явление, порочное само по себе, но и делающее всю власть абсолютно незаконной, фактически узурпированной. Новая революция, которая избавит нас от незаконного, узурпировавшего власть правительства, наверняка будет справедливой, а потому - необходимой. В действительности их доктрина, если отнестись к ней со вниманием, ведет значительно дальше, чем изменение системы выборов палаты общин, так как если представительство или народный выбор абсолютно необходимы для того, чтобы узаконить все правительство, то это означает, что палату лордов можно объявить незаконнорожденной, - ведь она вообще не представляет народ даже "по видимости или формально". Дела с монархией тоже обстоят не лучше. Напрасно, защищаясь от этих господ, она попробует прикрыться государственным устройством, созданным в эпоху революции. Впрочем, революция как таковая выпадает из их системы. В соответствии с их теорией наша революция не имеет твердых основ, она держится на сегодняшних "формальностях", потому что возникшая в результате революции палата лордов никогда не представляла народ, а палата общин формировалась точно по такому же принципу, как и сегодня, т.е. является всего лишь "подобием" представительства.

Эти люди должны разрушать, иначе их существование утратит цель. Одни из них самоутверждаются, разрушая гражданскую власть и начиная с нападок на церковь; другие считают, что падение гражданской власти должно сопровождаться гибелью церкви. Они прекрасно понимают, какими ужасными последствиями чревато это двойное разрушение церкви и государства; но их так подогревают собственные теории, что они не могут остановиться даже перед разрушениями и несчастьями, неизбежность которых им известна. Один авторитетный господин, несомненно человек высокоталантливый, сказал о предполагаемом союзе церкви и государства: "Быть может, мы должны подождать падения гражданских властей, чтобы этот противоестественный союз был разорван. Несомненно, что настанут бедственные времена; но конвульсии политического мира не должны нас беспокоить, если мы хотим получить желаемый результат". Вы видите, как хладнокровно эти господа готовят ужасные несчастья, которые могут постигнуть их страну.

Так что нет ничего удивительного, что нашему Революционному обществу кажутся незаконными и узурпаторскими конституция и правительство их страны, церковь и государство; они с энтузиазмом смотрят на Францию, и напрасно напоминать им о том, что было заложено нашими предками, об основных законах страны, об английской конституции, достоинства которой подтвердил многолетний опыт, рост общественного благосостояния и процветание народа. Они презирают опыт, считая его мудростью невежд. Они закладывают мину, которая разом взорвет все древние образцы, все обычаи, хартии, парламентские акты. Эта мина - права человека.

Идет ли речь о подлинных правах человека! О! я далек от мысли о возможности отрицать их в теории, да и на практике я готов всем сердцем поддержать реальные права человека. Отвергая фальшивые претензии, я вовсе не собираюсь порочить действительные права, которые не имеют с ними ничего общего. Если гражданское общество было создано для блага человека, то он имеет права на все преимущества, которыми это общество обладает. Это благодетельный институт; и сам закон, если он действует в соответствии с принятыми правилами, не что иное как благодеяние. Люди имеют право жить по этим правилам, имеют право на справедливость, на исполнение политических должностей в государстве и на занятие другими профессиями. Они имеют право на продукты производства и на средства, позволяющие им сделать это производство доходным; они имеют право на наследование имущества родителей; на воспитание и обучение детей; на наставление при жизни и утешение в смерти. Человек имеет право работать для себя, не вредя другим; и вместе со всем обществом имеет неоспоримое право на часть общего достояния. Но в этом партнерстве все люди имеют равные права, но не равное имущество. Тот, кто вложил в общий фонд шестьсот фунтов, имеет право получить сумму, пропорциональную его вкладу. Но он не имеет права на равный дивиденд с основного капитала и соответственно на часть власти и определение направления, в котором, по его мнению, должно действовать государство. Что же касается прав на раздел власти, руководство государственными делами, я всегда буду утверждать, что они лишь формально входят в число прямых и основных прав человека в гражданском обществе. Если гражданское общество является результатом договора, этот договор должен служить для него законом; от этого договора зависят все ограничения и применения конституционных норм, принятых на его основе. Законодательная и исполнительная власть - его создания. Никакой иной порядок вещей в этом случае невозможен. Как можно требовать что-либо, не заложенное как право в условиях договора, принятого гражданским обществом? Или требовать прав, которые обществом полностью отвергаются?

Один из первых мотивов гражданского общества, который стал его основополагающей нормой, - утверждение, что "ни один человек не может быть судьей в собственном деле". Уже одно это лишает человека его естественного права, которое принадлежит ему вне зависимости от договора, т.е. самому судить и отстаивать свои интересы. Он должен отказаться даже от самозащиты - этого первого закона природы. Люди не могут одновременно пользоваться правами цивилизованного государства и государства нецивилизованного. Чтобы сохранить свободу, они должны полностью отдать ее на общее хранение.

Правительство создается не для защиты естественных прав человека, которые могут существовать и существуют независимо от него, сохраняя свое в высшей степени абстрактное совершенство; но это абстрактное совершенство - их практический недостаток. Имея право на все, люди хотят получить все. Государство - это мудрое изобретение человечества, предназначенное для обеспечения человеческих желаний. Люди имеют право на то, чтобы эта мудрость была направлена на удовлетворение их потребностей, Но государство требует, чтобы они сдерживали свои страсти и желания. Общество требует не только ограничения потребностей индивидуумов, но чтобы и в массе посягательства людей пресекались, их воля управлялась, а страсти сдерживались. Все это возможно только при наличии Власти, стоящей вне их, которая при выполнении своих функций не будет подвержена тем же страстям и желаниям, которые сама обязана подавлять и подчинять. В этом смысле ограничение так же, как свобода, должно быть включено в число прав человека. Но поскольку представления о свободе и ограничениях меняются в зависимости от времени и обстоятельств, возможно бесконечное количество модификаций, которые нельзя подчинить постоянному закону, то нет ничего более бессмысленного, чем обсуждение этого предмета.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Берк Э. Размышления о революции во Франции истории 1 собрание
Идея свободы
Требует от человека опыта собрание убийств
Восславила несуществующие достоинства конституции свобода