<<<     ΛΛΛ   

В Европе конца XVIII — начала ХХ веков наблюдается вспышка интереса к употреблению опиума и гашиша среди творческой интеллигенции, частично индуцированная опиумными войнами Китая, иммиграцией жителей Востока и Азии в Соединенные Штаты. Том де Квинси (1785–1859) был известен не только как литератор и публицист, но и как приверженец доктрины «церкви опиума», как глава этой церкви, а впоследствии — автор автобиографической книги «Исповедь англичанина-опиомана» (1822), переведенной на русский язык в 1834 г. В ней де Квинси подробно описал опиоманию и гневно обичил ее как порок. Делакруа, Оноре Домье, Флобер, Шарль Бодлер были в числе знаменитостей, посещавших известный «Клуб гашишистов» на острове Сен-Луи. В «Искусственном рае» (глава «Человек, Бог«) Бодлер (1821–1867) описывает, основываясь на собственном опыте, фазы «белого опьянения» опиумом и гашишем: «Не знаю, можно ли поставить знак равенства между гибельными последствиями, имеющими место в результате интоксикации гашишем, и крахом, наступающим в рузультате десятилетнего режима опиума; я утверждаю, что в настоящее время и в будущем гашиш будет оказывать более роковые последствия; один — спокойный соблазнитель, другой — разнузданный демон». В заключение Бодлер пишет: «... Возбуждающие яды представляются мне не только одним из самых ужасных и наиболее верных средств, которыми располагает дух тьмы, чтобы вербовать и порабощать достойный сожаления род человеческий, но и одним из самых совершенных его перевоплощений». По мнению А.В. Луначарского, «Искусственный рай» Бодлера вошел в литературу как трактат о безнравственности употребления наркотиков. Если бы не интерес к опиуму, поднятый литераторами, филантропами и политическими деятелями, чрезмерное увлечение лекарcтвенными формами опиума так и не было бы осуждено общественностью и не было бы ограничено в медицинской практике того времени.

Открытие морфина. Наркомания как социальная проблема. Существенным фактором, стимулировавшим развитие наркомании как болезни, стало открытие опиумного алкалоида морфина немецким химиком-фармацевтом Фридрихом Сертюрнером из Ганновера. Сертюрнер начал свои исследования по выделению активного начала из опиума в 1803 г., тогда же французский фармацевт Дерозе выделил из опиума так называемую «опиумную соль» — кристаллическое вещество. В 1805 г. Сертюрнер опубликовал статью об открытии «опиумной или меконовой кислоты» — алкалоида, названного им «морфием», и описал его свойства. Название было взято из греческой мифологии и подчеркивало снотворный эффект выделенного из опиума вещества. Современное название алкалоида — «морфин» — было предложено позже Гей-Люссаком. Выделение и очистка морфина отрыли перспективу получения активных веществ в чистом виде из растительных и животных тканей. Их внедрение в медицинскую практику позволило сменить неспецифическую терапию на рациональную.

Сертюрнер сам попытался воспроизвести клиническую картину «морфийной» интоксикации на животных. Перспектива, которую открывала возможность использования морфина в терапии, была обнаружена им на себе самом, что чуть не стоило ему жизни (1817), после чего он стал воспроизводить эффект морфина на собаках.

В исследованиях Сертюрнера были выявлены и описаны две принципиально важные особенности хронического введения морфина: «страстное желание наркотика» (по современной терминологии — психическая зависимость) и «приобретенный иммунитет к лекарству» (т. е. толерантность).

Применение морфина для наркоза и появление морфинизма — наркомании, развивающейся в результате хронического злоупотребления морфином, относятся к более позднему периоду и тесно связаны с введением в практику подкожных инъекций алкалоидов, впервые предложенных Вудом в 1853 г. С появлением шприца Праваца в 1864 г. рост морфинизма в странах Западной Европы, а затем Востока значительно ускорился. В словарях по психиатрии конца XIX века уже появляются диагностические термины «морфиномания» (Шарко) и «морфинизм» (Левинштейн).

Объективным толчком к росту морфинизма в прошлом столетии историки считают Крымскую и Франко-Прусскую войны (1870–1871). Большое число ранений и операций, проведенных под морфиновым наркозом, способствовало популяризации морфина. С ним стали связывать большие надежды практические врачи. Заблуждение врачей состояло в том, что морфин в отличие от опиума якобы не будет вызывать наркомании, поскольку бытовало мнение, что наркомания к опиуму «обусловлена свойством желудка», а гиподермическая инъекция морфина может исключить «заинтересованность» этого органа. Рост числа морфиновых наркоманов во второй половине XIX века, статистически особенно выраженный среди женщин и распространенный в среде врачей, опроверг эти надежды. Известный французский врач Шарль Рише писал в книге «Сомнамбулизм, демонизм и яды интеллекта» (русский перевод, 1885 г.): «Я видел несчастных женщин, которым делали ежедневно подкожные впрыскивания морфия и которые дошли до того, что хорошо выносили по целому грамму в день. Если случайно уменьшали дозу, а в особенности если забывали делать впрыскивание, то у больных появлялись серьезные симптомы». Однако далее Рише опровергает вышесказанное описанием огромной роли опиума в медицине того времени: «Если справедливо, что роль врача заключается главным образом в облегчении страдания, то опиум есть всемогущее орудие.

Медицина, располагающая хлороформом для операции и опиумом для болезней, до того могущественна перед всякого рода страданиями, что можно почти достоверно сказать, страдает лишь тот, кто добровольно обрекает себя на это».

Становилось бесспорным, что морфин при частом использовании неизменно порождает наркоманию и дает тяжелую форму интоксикации, отличную от интоксикации опиумом.

Со временем фармакологам станет понятным, что эффект морфина в составе опиума изменяется благодаря присутствию в нем других алкалоидов, а также веществ, «смягчающих» действие морфина. Балластные вещества в составе опиума замедляют всасывание морфина в кишечнике и этим также обеспечивают его более «мягкое» действие. Но этот комплексный эффект был установлен позже, а во второй половине прошлого века «каждый новый анальгетик, не вызывающий (якобы) привыкания, порождал новые надежды и ... новых наркоманов» (В. В. Бориневич, 1962).

В 1859–1860 гг. Альберт Ниманн выделил из листа коки алкалоид кокаин и установил его структуру. В 1878 г. американский врач Бентли выступил с идеей использования кокаина в качестве «заменителя» для борьба с морфинизмом.

Такое «лечение» переродилось в новый порок — кокаинизм, а в некоторых случаях больные становились жертвами двойной наркомании — морфинизма и кокаинизма. «Таким образом была создана новая разновидность наркомании, более опасная и более бредовая, чем та, с которой велась борьба» (Майер, 1928). В химии делались попытки устранения вредного действия кокаина путем изменения его структуры. Однако, пока шли опыты, направленные на поиск «неядовитого» препарата, число жертв кокаина не уменьшалось, о чем свидетельствовала медицинская пресса того времени. Действие кокаина на психику и жизненно важные центры вызвало интерес у многих выдающихся представителей медицинского мира, в том числе и известного психиатра Зигмунда Фрейда, который в 1883 г. произвел сенсацию, исследуя действие кокаина на себе самом. Однако очень быстро оптимизм относительно использования кокаина в психиатрии сменился признанием его реальной опасности. К началу ХХ века кокаин был полностью исключен из психиатрии. С тем же результатом закончилось внедрение таких новых препаратов, как хлоралгидрат (1869) и первый синтетический анальгетик героин (1898). Одна форма наркомании сменила другую.

1880 г. вошел в историю как переломный в отношении к опиуму и морфину, что было естественным ответом на осознание опасности наркомании и на признание опийной наркомании как тяжелого психического заболевания.

Важным событием, повлиявшим на опиумную терапию ХIX века, следует считать появление конкурентоспособных седативных средств: бромидов (1850), пральдегида (1882), этилсульфона (1885) и барбитуратов (1898), заменивших к концу века опиум в психиатрической практике. В анестезии опиум был вытеснен эфиром для наркоза (1842), хлороформом (1847), закисью азота (1850).

Итак, злоупотребление опиумом, как и алкоголем, имеет древнюю историю. В древности применение опиума часто диктовалось обычаями, обрядами социального, религиозного и ритуального характера.

Масштабы употребления различались в зависимости от района мира, исторической эпохи, отношения общества к наркотику и налагаемых ограничений, от активности наркотического вещества, способа его употребления. Однако если на протяжении тысячелетий человечество, как правило, положительно оценивало действие опиума, то по мере развития цивилизации, совершенствования методов химии и фармакологии, получения активного опиумного начала — алкалоида морфина «причинно-следственные отношения между действием наркотика и сопутствующей инвалидизацией становились все более наглядными» (И. Н. Пятницкая, 1975). В ХХ веке наркомания переходит в разряд социальных проблем: вспышки героинизма в начале ХХ века в США, кодеинизма в 30-е годы в Канаде, амфетаминизма в Японии, барбитуратизма в Скандинавии и другие факты с необходимостью поставили вопрос о диагностике и определении наркомании как особого класса заболевания.

 <<<     ΛΛΛ   

Из семейства маковых употребление проблемы
Сертюрнер сам попытался воспроизвести клиническую картину морфийной интоксикации на животных