Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Нефедкин А. Нагота греческого воина: героика или реальность?Феномен мужской наготы у древних греков тесно связан с другими факторами общественной жизни эллинов: с распространением спортивных состязаний, в которых принимали участие обнаженные атлеты, с формированием эстетического культа калокагатии, вышедшего из агонального духа греческого общества, и с расцветом педерастии среди состоятельной части населения. Все эти факторы, взаимодействуя и влияя друг на друга, привели к тому, что нагота мужчин стала одной из сторон повседневной жизни греческого общества. Вошла она и в военную сферу. Чтобы понять причины появления и затем существования обнаженности в военной области, надо сначала лучше изучить известные нам факторы, действовавшие в других сферах греческой жизни. В гомеровскую эпоху на людях не было принято обнажаться, человек испытывал в подобных ситуациях стыд (Hom. Od. VI, 210-224; XXIII, 67). У Гомера даже атлеты и борцы, снимая обычную одежду, для состязаний на погребальных играх одевают набедренную повязку (Il. XXIII, 683; 685; 710; Od. 76). Древнейшее письменное сообщение о наготе мы находим во фрагменте Гесиода, который рассказывает о том, что Гиппомен, будучи обнаженным, боролся с Атлантой (Schol. ad Hom. Il. XXIII, 683; Eustath. ad Hom. Il. XXIII, 683 (P. 1324, 15sqq.)).1 Связь со спортом в данном сюжете видна достаточно отчетливо. Ведь хорошо известно, что греки соревновались обнаженными. Это, судя по всему, было одним из факторов, повлиявших на формирования культа наготы у греческих мужчин, которые, в принципе, были воинами - защитниками отечества. Поэтому, очевидно, сначала надо выяснить время и причину появления обычая состязаться голыми. Античная традиция расходится по поводу того, кто был первым атлетом, сбросившим набедренную повязку. По наиболее распространенной версии это был бегун Орсипп из Мегар, у которого во время бега слетела повязка и он, обнаженным, был награжден венком победителя (Schol. ad Thuc. I, 6, 5; Paus., I, 44, 1; Etym. Mag. s.v. gumnavsia; Eustath. ad Hom. Il. XXIII, 683 (P. 1324, 13sqq.); IG, VII, 52, 5-6). Это произошло в 15-ю или, менее вероятно, в 32-ю Олимпиаду (соответственно, 720 или 652 г. до н. э.).2 По другой версии, этим бегуном был Аканф из Спарты (Dion. Hal. Ant. Rom. VII, 72, 3-4). Впрочем, у нас есть еще и свидетельство о более позднем введении наготы у атлетов. Согласно Фукидиду и, видимо, следующему за ним Платону, упражняться обнаженными начали незадолго до их времени (Thuc. I, 6, 5: ouj polla; e[th; Plat. Resp. V, 452c: ouj polu;" crovno").3 Исследователи по-разному объясняют данное сообщение. Так, В. А. Мюллер считает, что в VI в. до н. э. обнаженность была вновь введена дорийцами под сильным ионийским влиянием.4 Н. Б. Кроутер думает, что нагота распространилась на состязаниях лишь в начале V в. до н. э., после греко-персидских войн.5 Ж. Делорм видит в данном сообщении просто гомеровское наследие.6 М. Макдоннелл, с одной стороны, рассматривает сообщение Фукидида в целом как ошибочное, однако, с другой стороны, он полагает, что в середине VI в. до н. э. в Афинах ввели обычай спортивного обнажения.7 Вероятно, ближе к истине позиция Н. Э. Гардинера, который объясняет данное противоречие источников о времени введения наготы тем, что со времени, упоминаемого Фукидидом, стали обнажаться все спортсмены.8 Р. Л. Хауленд же, несколько уточняя, предполагает, что сообщение историка относится к боевым видам спорта, а не к бегу.9 Л. Бонфент, также не без оснований, доказывает, что Фукидид и Платон говорят лишь о нормализации в общественной жизни спортивной наготы, в отличие от обнажения в религиозных ритуалах и искусстве.10 Возможно, лишь незадолго до Фукидида обнажаться стали атлеты в большинстве эллинских полисов, в том числе и ионийцы, которые до этого могли не состязаться обнаженными. Для верификации нарративных источников о времени появления наготы у атлетов обратимся к репрезентативным памятникам. Как с оговорками указывает М. Макдоннелл, уже с начала VII в. до н. э. голые спортсмены появляются на протоаттических вазах. Также на одном бронзовом рельефе (около 650 г. до н. э.) мы находим обнаженных боксеров.11 С середины VI в. до н. э. на вазах изображения обнаженных атлетов доминируют. Так, на аттических вазах последней четверти VI в. до н. э. лишь на одиннадцати спортсмены носят набедренную повязку, а на пятистах других - участники состязаний обнажены.12 Следовательно, письменной традиции об обнажении атлетов в последней четверти VIII в. до н. э., в принципе, не противоречит и вазопись - главный репрезентативный источник. Причину, по которой спортсмены стали соревноваться голыми, как справедливо отметила Л. Бонфент, греки представляли не совсем ясно.13 Объяснение Лукиана, вкладываемое им в уста Солона, о том, что эллины таким образом гордились своим телом, своей красотой, явно более позднее (Anach., 36).14 Павсаний просто замечает, что обнаженному бежать легче, чем одетому (Paus. I, 44, 1; ср.: Plat. Rep. V, 452d). Очевидно, все же было особое решение, постановившие, чтобы атлеты соревновались нагими. Так, Etymologicon magnum (s.v. gumnavsia) сообщает: "У древних существовал обычай носить набедренные повязки (perizwvmata) и таким образом состязаться. Во время тридцать второй Олимпиады, когда состязался Орсипп Лакедемонянин, развязавшаяся набедренная повязка стала виновницей его победы. Поэтому и был установлен закон (novmo" ejtevqh) бежать голыми". Евстафий передает две альтернативные версии о происхождении данного обычая: "Некто Орсипп, которому помешала набедренная повязка, пострадал и погиб или, согласно некоторым, был победителем" (Eustath. ad Hom. Il. XXIII, 683 (P. 1324, 13sqq.)). Исидор Севильский поддерживает версию о гибели Орсиппа на состязаниях (Orig., XVIII, 17, 2): "Конечно, прежде на играх состязающиеся были опоясаны, поскольку не обнажались. Позднее некий бегун, когда набедренная повязка развязалась, внезапно упал и умер. Поэтому тогда, по постановлению совета, архонт Гиппомен позволил (permisit), чтобы все подряд упражняющиеся были обнажены" (ср.: Schol. Ven. ad Hom. Il. XXIII, 638). Следовательно, был определенный законодательный акт, введший наготу в общегреческих спортивных состязаниях. Известен также и элейский закон, постановивший тренерам на арене обнажаться, чтобы в их число не проникли женщины (Paus., V, 6, 7-8). Хотя и современные исследователи также объясняют происхождение данного спортивного обычая по-разному.15 Представляется весьма убедительным мнение Л. Бонфент, предполагающей, что общеэллинские спортивные игры произошли от религиозных обрядов, в том числе и от обряда инициации юношей, которые обнаженными участвовали в этом ритуале.16 Позднее же был установлен и закон, закрепивший этот неписанный обычай. Античная традиция справедливо производила наименование "гимнасий" (gumnavsion) от слова "голый" (gumnov") (Etym. Mag. s.v. gumnavsia; Eustath. ad Hom. Il. XXIII, 683 (P. 1324, 15)). Ведь делали упражнения обнаженными. Хотя древние авторы достаточно часто упоминают слова palaivstra и gumnavsion синонимично, но, в целом, можно сказать, что палестра - это площадка для борьбы, тогда как гимнасий - это здание для бега, входящее в более сложный комплекс спортивных сооружений (Plut. Quest. conv. II, 4 = Moral., 638c-d).17 Ж. Делорм указывает, что гимнасии распространились в греческом мире к середине VI в. до н. э.: именно в это время в Афинах появляются специальные здания (ср.: Plut. Sol. 1; Athen. XIII, 602d).18 Тогда как в Спарте здание гимнасия известно лишь в позднюю эпоху; вероятно, и у критян было то же самое.19 Убедительным также выглядит мнение Фужере, считающего, что комплекс "гимнасия" прошел определенную эволюцию, начиная от простой беговой дорожки и заканчивая сложным архитектурным комплексом IV в. до н. э.20 Следовательно, у дорийцев продолжалась древняя традиция соревнований в определенных местах, а не в специальных зданиях (для Крита: GDI. 4991. ll. 40-42; Suid. s.v. drovmo"). Этим, видимо, и объясняется античная традиция, согласно которой гимнасии первыми ввели спартанцы (Athen., I, 14d-e).21 Вероятно, не лишено смысла мнение и Н. Гардинера о том, что появление в VII в. до н. э. обнаженных статуэток куросов связано именно с обнажением спортсменов в палестре.22 Действительно, куросы, представляющие собой вотивные фигурки, часто изображали не Аполлона, а простых смертных, в том числе и победителей на спортивных состязаниях, которые, соответственно, показаны в подобающем атлетам виде.23 Л. Бонфент, по-видимому, не без оснований, кроме спортивной наготы, связывает наготу куросов с обрядами инициации юношей, ритуальными плясками в обнаженном виде.24 Тренировки в гимнасии были, в первую очередь, подготовкой граждан к войне (Plat. Leg. VII, 832d-833c; Aristoph. Pax. 354-355; Lucian. Anach. 24; 28; 30; Philostr. Gymnast. 19; 43; Plut. Quest. conv. II, 5 = Moral., 639d-640a).25 Поэтому гимнасии были государственными институтами. А некоторые спортивные состязания даже возникли в память военных побед. Так, гоплодром в боевом снаряжении у платейцев и беотийцев был введен в память победы при Платеях (Philostr. Gymnast. 8). Вооружение бегунов было именно боевым, включая и щит с "фартуком" (th;n o{plisin podhvrh). О популярности занятий в гимнасии у беотицев, в частности, у фиванцев свидетельствуют многие источники (Plat. Symp. 182b; Theoph. Hist. plant. IX, 20, 5; Steph. Byz. s.v. Boiwtiva; Eustath. Comm. ad Dion. Perieg. 426 (GGM. II. P. 218)). Плутарх даже объясняет победу беотийцев над спартанцами при Левктрах (371 г. до н. э.) тем, что фиванцы были лучше натренированны и более искусны в борьбе (Quest. conv. II, 5 = Moral., 639f). Другим фактором, оказавшим существенное влияние на существование наготы у греков был идеал калокагатии (kalokajgaqiva) - гармонии внутреннего мира человека с его внешним обликом (Plat. Symp. 216b-219e). Он окончательно сложился у эллинов к классической эпохе. Считалось, что внешне красивый человек обладает такими же прекрасными духовными достоинствами. Окончательно складывается и идеал куроса - это, прежде всего, идеал юноши-аристократа, атлета и бойца. Именно тогда греки стали обращать большее внимание на спортивные тренировки и, соответственно, на красоту своего тела, ведь они состязались на людях, будучи обнаженными. Л. Бонфент справедливо отмечает: "В Греции примечательное введение спортивной мужской наготы, которая, конечно, происходит от ритуального, религиозного содержания, развилось в специальный социальный и гражданский смысл. Она стала костюмом, униформой: при совместных упражнениях в гимнасии она подчеркивала статус человека как гражданина полиса и как грека".26 Преклонение перед идеалом калокагатии подчас доходило до абсурда. К примеру, один из командиров наемников Эписфен из Олинфа (рубеж V-IV вв. до н. э.) набирал воинов в свой отряд, исходя только из их физической красоты (Xen. An. VII, 4, 7-8). Другим фактором, оказавшим влияние на формирование культа наготы у греков, была педерастия. У Гомера еще нет ясно выраженных гомосексуальных отношений. Между тем уже древние анахронично приписывали Ахиллу и Патроклу такую связь (Plat. Symp. 180a; Xen. Symp. 8, 31; Aeschyn. I, 142; Mart. XI, 43, 9-10; Plut. Amatorius. 17, 10 = Moral., 761a; Lucian. Amores. 54). Однако уже в начале VI в. до н. э. у эллинов это явление было широко распространено (Plut. Sol. 1).27 Очевидно, правы те исследователи, которые поддерживают мнение древних авторов о прямой связи развития гомосексуальных отношений с распространением занятий в палестре (Theog. 1335-1336; Plat. Charm. 154a; Leg. I, 636b-c; Symp. 217c; Aristoph. Nub. 972-978; Pax. 762-763; Vesp. 1025; Plut. Quest. Rom. 40 = Moral. 274d; Lucian. Amores. 3; 9).28 Тут юноши упражнялись обнаженными, причем подчас они состязаясь в борьбе со своими же любовниками (Plat. Symp. 217c). Поэтому именно у тех греческих этносов, у которых упражнения в гимнасии были наиболее популярны, и гомосексуальность приобрела особое значение. Античная традиция считала, что критяне первыми ввели педерастию (Athen. XIII, 602f; ср.: Plat. Leg. I, 636d).29 Однако, возможно, данное объяснение просто входит в русло древней традиции, приписывающей критянам установления различных институтов, которые затем переняли спартанцы (Plat. Resp. V, 452c; Strab. X, 4, 17-18). Аристотель (Pol. II, 5, 6 (1272a)) объясняет происхождение гомосексуальных отношений на Крите политикой сокращения деторождаемости, т. е. необходимостью сохранения постоянного количества членов гражданской общины. На этом острове существовал целый ритуал "овладения" любимым мальчиком путем его "похищения" без применения насилия. После двухмесячного пребывания с мальчиком любовник дарил ему подарки, в том числе быка для жертвоприношений и одежду, которую юноша затем с гордостью носил (Strab. X, 4, 21). Происхождение данного обычая нужно искать в обряде инициации, после которого юноша становился полноправным членом гражданской общины. Объяснение же Аристотеля, вероятно, следует рассматривать как более позднее понимание распространения педерастии на Крите. У фиванцев, когда юноша достигал возраста возмужания, любовник дарил ему паноплию (Plut. Amatorius. 17, 10 = Moral., 761a). Тут введение приписывалось Лаю, похитившему Хрисиппа, сына Пелопса (Apollod., III, 5, 5; Ael. Var. hist. XIII, 5; Athen. XIII, 602). Вероятно, и здесь мы имеет дело с обрядом инициации.30 Вступление в гомосексуальную связь с подростками до обряда инициации мы наблюдаем и у других индоевропейских народов. У тайфалов мужчина "использовал" таким образом юношу до тех пор, пока последний не совершит свой первый охотничий подвиг, убив кабана или медведя (Amm. XXXI, 9, 5; ср.: Procop. Bel. Got. II, 14, 36). Считается, что педерастия была особенно распространена среди дорийцев, в частности, на Крите и в Спарте (Plat. Leg. VIII, 836b-c).31 Многие древние и современные авторы справедливо объясняют развитие тут гомосексуальности тем, что в данных государствах мужчины находились на военизированном положении, живя в казармах и проводя здесь совместные трапезы (Xen. Lac. pol. 5, 2; 6, 1; Plat. Leg. I, 625e-626a; Plut. Lyc. 24-25; Quest. Graec. 21 = Moral., 296d).32 Вместе с тем халкидяне на Эвбее также практиковали педерастию (Plut. Amatorius. 17, 4-9 = Mor., 760e-f; Athen. XIII, 601e). Возможно, это уже более поздняя традиция. Из такого казарменного положения дорийского общества, видимо, возникли и другие обычаи спартанцев. В частности, спартиат мог ходить к своей жене только под покровом ночи, чтобы никто не заметил (Xen. Lac. pol. 1, 5; Plut. Lyc. 15). А до брака со спартанскими девушками занимались анальным сексом (Athen. XIII, 602d-e: "У спартанцев, как говорит Гагнон-академик, существует закон обращаться до брака с девушками, как с мальчиками"). Однако сексуальная сторона отношений между мальчиком/юношей и мужчиной не была доминирующей. Одновременно, очевидно, даже более важной, была этическая, воспитательная, сторона данной любви (Xen. Cyn. 12, 20; Lac. pol. 2, 13; Plat. Symp. 181d; Plut. Lyc. 17-18; Lucian. Amores. 23; 46; 51; Ael. Var. hist. III, 10). Ведь любящий мужчина должен был подавать пример и "вдохновлять" любимого юношу на добрые дела (Thuc. VI,54; Theocrit. 12; Plut. Alcib. 4; Pelop. 19; Amatorius. 17, 4-9 = Moral., 760e-f; Ael. Var. hist. XII,12).33 Более того, чисто гомосексуальные отношения рассматривались даже спартанцами с негативной точки зрения (Xen. Lac. pol. 2, 13; Symp. 8, 23, 35; Plut. Instit. Lacon. 7 = Moral., 237b-c; Max. Tyr. XXVI, 8; ср.: Ael. Var. hist. XII, 12). Впрочем, в Беотии и Элиде гомосексуальные отношения были узаконены, тогда как в Ионии и Афинах осуждались (Xen. Lac. pol. 2, 12; Symp. 8, 34; Plat. Symp. 182b). Как гимнасий - это здание для бега |
|
|
|
|
