<<<     ΛΛΛ   

Точности при составлении такого рода Словаря до­стигнуть вообще чрезвычайно трудно. Главное затруд­нение возникает при занесении в список иностранцев. Как установить границу между человеком иностранного происхождения, но корнями вросшего в русскую жизнь, и тем, который лишь живет на русской территории? К этому прибавляется еще невыясненность в самих масон­ских группировках, и очень часто приходится останавли­ваться перед невозможностью выяснить, к какому Во­стоку — русскому или иностранному — принадлежа­ло то или другое лицо. Этот вопрос особенно труден в отношении к вольным каменщикам Польши и Прибал­тийского Края. Ложи, находившиеся там, делились меж­ду русским и иностранными повиновениями. Изучая их, следовало ограничиться регистрацией имен лишь тех вольных каменщиков, которые находились в повинове­нии Русского Востока, не касаясь местных и иностран­ных повиновений. В Царстве Польском, например, ма­сонство было распространено очень сильно и насчиты­вало в начале XIX века до 5.000 членов. 44) (Мин. Годы, 1908, II, 35). К русскому масонству прямого отношения оно, конечно, иметь не могло. Однако, весьма вероятно, что часть иностран­цев, в данном случае поляков, находившихся в зависи­мости от иностранных Востоков, оказалось все же за­несенной в Словарь. В ложах центральной России уча­стие иностранцев довольно значительно. Всех масонов-иностранцев, по приблизительному подсчету, оказыва­ется 357, при чем в это число входят не все лица, но­сившие иностранные фамилии, а лишь действительно иностранцы, заезжие или находившиеся на русской службе.

Большие затруднения встречаются также и при вы­яснении причастности к масонству отдельных лиц. Ро­довитое дворянство вливалось в масонство целыми семь­ями, при чем в большинстве случаев в упоминаниях о них не указываются не только имена, но и инициалы. Таким образом часто нельзя определить, о ком же из представителей той или иной семьи идет речь.45) (К. Фен., 47; «...Как и в XVIII в., по преимуществу ста­рое, родовитое барство влилось в союз шведских лож и вста­ло у кормила правления — кн. Гагарины, Голицыны, Грузин­ские, Волконские, Долгорукие, Лобановы-Ростовские, Ло­пухины, Трубецкие, графы Апраксины, Виельгорские, Потоц­кие, Разумовские, Строгановы, Толстые, Тышкевичи, Чер­нышевы, Шуваловы, и целыми семьями братья Бороздины, Головины, Ланские, Нарышкины, Римские-Корсаковы и мн. др.).

И сверх этих имен, о которых можно высказывать лишь догадки, у меня зарегистрировано около полутораста лиц, о которых не удалось найти никаких прямых дока­зательств причастности их к масонству, хотя ряд кос­венных данных позволяют сделать такое предположе­ние. Из осторожности они не внесены в список.

На этом приходится закончить разбор состава рус­ских лож. Недостаток сведений мешает, например, оп­ределить возрастной их состав, что имело бы смысл лишь при учете возраста посвящаемых.

Влияние, выпавшее на долю масонства, кроме ука­занных выше причин, в значительной степени объясня­ется участием в Братстве таких выдающихся лиц, ко­торые одним своим именем привлекали громадное число других. Одинаково — больших и малых — увлекал сво­бодный путь исканий, без связанности обязательными догматами. Свободное от тех неблагоприятных условий —политической интриги и личной корысти — в кото­рых жило масонство на Западе, русское масонство вы­играло в своей внутренней чистоте. Вольные каменщи­ки различались лишь по степени увлечения масонст­вом. Одних привлекала внешность, другие отдавали должное чистоте и высоте самого учения, третьи вос­принимали его всей душой и отдавали ему все жизнен­ные помыслы. Цифры нам показывают, что приблизи­тельно четвертая часть всех членов (458) были долж­ностными лицами в ложах. Это число во всяком случае следует рассматривать, как активную часть рус­ских вольных каменщиков.

Скептически настроенные исследователи часто вы­сказывают мнение, будто отдельные члены лож, с силь­ной волей, пользуясь детской доверчивостью своих братьев, направляли их на ложные пути. Ряд нелест­ных отзывов связывается с именем Шварца. Он изобра­жен в них как человек, не терпевший противоречий или сомнений, одаренный железной волей и мощной энер­гией, упорно стремившийся к достижению ему одному известной цели, ради чего употреблял без разбору все средства. 46) (Барсков, LIII-LV).

Но за то другие отзывы, и их большинство, рисуют Шварца человеком большой чистоты, одушев­ленным высокой идеей. Вся его недолгая жизнь (он умер 33 лет), была посвящена служению науке и обществу. На мой взгляд ошибочно было искать какого-то злого гения, будь то Шварц или кто-нибудь другой, ко­торый руководил бы остальными вольными каменщиками. Среди них были люди мысли, для своего времени весьма образованные, и нет решительно никаких осно­ваний предполагать, чтобы все они были обмануты тайными замыслами одного или нескольких лиц и служили их неведомым целям.

Обращает на себя внимание явление другого порядка: это участие в масонстве лиц, с обликом которых не вяжутся представления о духовных исканиях. Таковы, например, шеф жандармов Бенкендорф и министр полиции Балашов. И даже M. M. Сперанский, интересы которого находились в совершенно иной пло­скости, представляется явлением странным на фоне масонской работы. Таких непонятных, с моей точки зрения, вольных каменщиков можно наметить довольно большое число. Это была их дань молодости и общему увлечению. Пребывание в масонстве для них было тем же, что и участие в Союзах Спасения и Благоденствия печальной памяти M. H. Муравьева, который за усмирние польского мятежа в 1863 году 47) (Восст. декабр.) получил, одновременно с графским достоинством, прозвище «вешатель». С развитием карьеры и личных житейских интересов, молодое увлечение отодвигалось на второй план, и прежние братские отношения ни в чем не отражались при столкновениях, которые происходили в моменты придворного соперничества и политической борьбы. Характерны в этом смысле взаимоотношения Сперанского и Балашова и еще больше дело декабристов, в числе судей которых оказались Сперанский и Боровков. Последний, впрочем, много способствовал смягчению участи осужденных во время производства следствия и даже отказался от звания члена в Верховном Уголовном Суде, под тем предлогом, что Европа отнесет его назначение к желанию императора «преследовать и настаивать к усугублению наказания виновных».48) (Р. Стар. 1898, XCVI, 331, 351). Он был, также, как и некоторые декабристы, членом ложи «Избранного Михаила».

Один из самых интересных, по психологической сложности, вольных каменщиков, конечно, — О. А. Поздеев. Он был убежденным крепостником, вооружался против какого бы то ни было ограничения крепостного права, довел своих крестьян в 1796 году до волнений, изложил свой взгляд в записке «Мысли противу дарования простому народу так называемой гражданской свободы», и в то же время был одним из главнейших учителей мистиков, одинаково в конце XVIII и начале XIX столетия. 49) (Семевс., I, 363-364).

Перечисление известных лиц, представителей различных направлений и руководителей масонства может занять много страниц. Но специальная литература уже отвела им достаточно внимания. В этом небольшом очерке я хотела обратить внимание на огромную серую массу русских вольных каменщиков, для которой масонство было настоящим светлым лучом, направлявшим их мысль по путям постижения тайны бытия и развития человеческого духа.

Исчерпывающие выводы невозможны без работы в русских архивах. Но и знакомство с печатным матерьялом дает возможность сказать, что в истории русской культуры масонство не было только эпизодом, как это представлялось некоторым историкам, а играло роль очень важного духовного фактора. Принять такое положение, значит — пожелать, чтобы работы по изучению отдельных вопросов русского масонства завершились, наконец, настоящим опытом его полной и беспристрастной истории.

 <<<     ΛΛΛ   

Облегчили бы работу историков русского масонства
К тому времени насчи­тывалось 32 ложи масонство профессий
Вольных каменщиков можно наметить довольно большое число